Пират

– Ну ты там давай, поручик… ой! Пардон, господин штабс-капитан, – притворно прижала пальцы к губам Елена, – развлекись как следует. Говорят, на Жукове есть чем себя позабавить.

Остальные просто крепко пожали нам руки под кислую улыбку Петровой.

– Скучные вы. Уйду я от вас! – заявила поручик и спрятав руки в карманы и что-то насвистывая, отправилась восвояси не дождавшись объявления на рейс, который унесёт нас за десятки тысяч парсеков на три долгих месяца.

* * *

Лететь до места назначения было три дня. С копейками. Отдельные каюты, шёлковые простыни, мягкие матрацы, элегантные стюардессы и внимательное обслуживание. Сказка.

Сначала планировали посидеть вместе и напиться как следует. Благо было где и чем. Погибших ребят помянуть. Благо несколько ресторанов, баров, внутри бороздящего космические пространства корабля имелось. Выбор крепких напитков и вин, тоже был на загляденье. Хотели выпить, да, но как-то не сложилось.

Мои мысли, после того как выспался, были заняты исключительно событиями, участником которых я стал – Холмогорск, мыс Красной цапли, а возможно даже и ещё раньше. Готлиб тоже не давал покоя. Головы ребят… возможно тоже.

Вместе с нами в Первом классе летело ещё четверо военных: старый генерал-танкист в отставке, штабс-капитан и пару поручиков.

Генерал – шестидесятилетний широкоплечий крепыш с короткой, по военной моде, стрижкой, и густыми усами (напоминавшими мне фотографию маршала Будённого из учебника истории), летел с женой и внуком, а последние трое, как и мы, на какие-то курсы.

Познакомились на второй день. Нет, дедушку мы не беспокоили, не по чину нам, а вот с троицей мажоров провели вечерок.

Штабс – Геродот Порфирьевич Пятаков (правда-правда, я не придумал, видать родители этого субъекта большие оригиналы) был кругленьким брюнетом с тяжёлым подбородком и глазами навыкате. По кантику и шевронам, я понял, что мальчик (почему-то хотелось так его назвать, хотя тот был на пару годиков меня постарше) из штаба 223-го Брусиловского, базирующегося на Хабарове. Поручики были оттуда же: связист и интендант.

Пятаков буквально впился завистливым взглядом в плашку ордена Ярослава II степени, на моей груди (всё верно, того самого, что отец Невского, называемого не иначе как «грозой европейских рыцарей»). Почему? Потому что дают эту награду далеко не каждому, да и не часто. Знаете… она такая специфическая, поэтому и получила в армии хлёсткое название «Чудом выжил».

– За что получили? – отхлёбывая из высокого стакана «Мамонтовского» креплённого (двести империалов за порцию), спросил Геродот Порфирьевич масляно улыбаясь.

Ответом моим тоже была улыбка, только механическая, по привычке. Не более.

– Понятно-понятно. Что-то новенькое значит. Интерресненько! Может намекнёте?

Поручики рядом дружно закивали, чем вызвали смешную гримаску Баранова у них за спиной. Я сделал вид, что не услышал вопроса разглядывая людей, заполнивших помещение ресторана.

– Ох уж и название придумали кораблю наши умники, – не сдаваясь резко сменил тему Пятаков.

– А что с ним не так? – удивился я, сдувая пену с пива.

– Тю-ю-ю, не знаете кем был Гайдар? – ещё больше чем обычно выпучил глаза штабс. – Палачом и садистом.

Меня слова собеседника немного покоробили. Тоже мне специалист по истории XX века. Мне лично всегда рассказывали, что Голиков (настоящая фамилия Гайдара) был самым молодым командиром Красной армии. В семнадцать лет полком командовал.

– А я думал коммунист, офицер и патриот.

– Его же списали подчистую! Наворотил дел зверюга.

– П-п-почему зверюга? – нервно дотронулся до своих каштановых кудрей мой второй прапорщик.

Богачёв немного робел перед офицерами, вот Баранову, по-моему, было пофиг, он обращался с ними подчёркнуто вежливо, но без лести и подхалимства. Пресмыкающегося Валеру же я вообще представить себе не мог. Не такой он человек. К тому же новые нашивки приравнивали его к обер-офицерам.

– У него вроде как кукушка съехала. Так раньше говорили? – громче чем следовало расхохотался один из поручиков, тот, что из интендантской роты. Кажется, пить ему уже пора было заканчивать.

– Война, – произнёс я, пригубив из стакана. – Мне лично всегда импонировал Аркадий Петрович.