Пират

– Да чего там ныть! – бодро заявил мой ротный, ударившись при болтанке шлемом об стенку корабля. – Прилетим, раз-два и готово! Детский сад!

– Я смотрю, ты в настроении? – спросил Дугин Берестова, вцепившись в блокирующую рамку при очередном пространственном прыжке, когда на мгновение мы все перестали понимать, где, находится пол, а где потолок.

– А что не так? – удивился капитан. – Давно пора косточки размять, Дима. Или ты не согласен?

– Согласен-согласен, но всё равно мне это не нравится. В прошлый раз местные люто сопротивлялись.

– А толку?

Очередная волна тошноты, дыхательная гимнастика, и новые воспоминания.

* * *

БШУ-4 в отличии от своих предшественников вообще никаких смотровых щелей не имел. Видели через него исключительно посредством сканеров, располагающихся на шлеме. Только в отличии от глаз сканеры эти показывали картинку в триста шестьдесят градусов, которую искусственный интеллект в свою очередь и выводил на виртуальный дисплей перед глазами. Приноровиться, конечно, придётся. Впрочем, я со своими солдатами предварительное тестирование на полигоне уже проходил.

– Ну и страхолюдина, господин поручик, – рассмеялся Побретухин, напяливая на себя шлем. – А как его хоть называть-то? Ну если без скучных букв?

– Не придумали ещё прозвище. Только протестировали, – ответил я, прохаживаясь вдоль строя своих подчинённых, побрякивающих снаряжением и оружием.

Шестнадцать человек плюс командир, то есть я – поручик Корсаков Виталий Константинович, и прапорщик Бутерус – единственный из нас «понюхавший пороху». Это, конечно, только так говорят, никакого пороха в патронах давно нет. Вот и мы вооружены импульсными штурмовыми винтовками «Дрозд».

– Это дело! – сразу заявил мой заместитель, похлопав себя ладонью в перчатке по макушке шлема и покрутив головой в разные стороны, – Значит, мы и обзовём.

– Алескеров? Ты помнишь о чём мы с тобой беседовали? – спросил я черноглазого, смуглого крепыша, застёгивающего панцирь «Покрова», являющегося средней бронёй класса А4.

– Так точно, господин поручик! Точно выполнять распоряжения командиров и… запасной аккумулятор – вот в этом кармашке, – щёлкнув каблуками, парнишка указал мне пальцем на пояс, где крепились боеприпасы.

– Верно. Помни.

* * *

«ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫСАДКЕ! ЛИЧНОМУ СОСТАВУ ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫСАДКЕ!» – над нами по потолку побежали крупные красные буквы сообщения.

По команде командиров мы сдвинули в сторону блокирующие сидения рамы и встали, уцепившись руками за выдвинувшиеся из стены поручни.

По бокам «раков» сдвинулись отиевые пластины защищавшие корабли от повреждений при входе в атмосферу, и через прозрачную бронированную поверхность мы увидели раскинувшийся под нами огромный город, кое-где покрытый подозрительной дымкой.

Прильнув к узкому смотровому иллюминатору, я рассмотрел заходящие на посадку корабли полка. Позади нас «Шестёрка» с сапёрами, боеприпасами и медиками, а впереди «Четвёрка» с Первой ротой, «Тройка» с шагоходами и «Двойка» с «Однёркой» – сборная солянка из техники и пехоты.

– Ну что драгуны, покажем этим повстанцам, что такое имперский порядок? – раздалось у меня в шлеме Берестовское бравурно-задорное.

Будто в ответ на его слова, дымный след ракеты «земля-воздух» врезался в «Четвёртого», превратив десантный транспортник в огненный шар.

3. Лёгкая прогулка

2 августа 2280 года

Сектор Девы

Готлиб. Сигтуну

Уже при посадке нас так тряхнуло, что родной «Рачок», кувыркаясь, покатился по выщербленному бетону, разбрасывая во все стороны словно конфетти из хлопушки солдат Его Императорского Величества. Уж не знаю, как нам с ребятами удалось выпрыгнуть. Наверное, просто повезло – стояли ближе всех к люку.

У сепаратистов нет тяжелого оружия? Свежо придание. А сейчас по нам из чего бабахнули?

Местом посадки наши штабные умники выбрали скоростную трассу в паре километров от «Улия», так здесь называли двадцатиэтажное здание муниципалов. Оно и правда чем-то походило на домик пчёл – вытянутый вверх корпус, квадратные оконца, двухскатная крыша. Походило раньше, сейчас это чудо архитектуры просто было частью постапокалиптического пейзажа – выгоревшие и разбитые окна, копоть и никакого видимого сопротивления. А где осада и силы повстанцев у подножия? Да в нас стреляют вообще с другой стороны!

Пинками и тычками мы с прапорщиком поднимали солдат. Над нами что-то взрывалось и грохотало, по трассе работало сразу несколько пулемётов. Нас бы давно уже всех перебили, если бы не расстояние, с которого вёлся огонь, и не защитные костюмы.

– Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… – считал по головам бойцов Бутерус. – Господин поручик, двоих нет!

Я хотел что-то ответить, но прямо у нас над головой новая ракета порвала на две части маневрирующую над дорогой «Тройку». Шагоходы, люди, куски брони и обшивки, всё смешалось в этом адском месиве.

Клац! Тяжёлая пуля, именно пуля, а не энергетический заряд плазмы или импульсной винтовки, угодила в цевьё моего «Дрозда», повредив ствол. Хорошенькое начало, ничего не скажешь. Не поверив глазам, я рассматривал бесполезную штурмовую винтовку, когда новое попадание оцарапало мой шлем, а спустя секунду бежавший рядом Бекетов рухнул плашмя на землю, неловко всплеснув руками.

– Уходим вон к тем зданиям! – выхватив из набедренной кобуры ПТ-6, положенный каждому офицеру, я, забросив на плечо убитого солдата (в его смерти сомнений у меня не было, так как на виртуальном мониторе его иконка потухла), и, подавая личный пример, пустился бегом в сторону симпатичных трёхэтажных домиков, расположенных сразу за обочиной.

Уже почти добравшись до зданий, мы попали под шквальный огонь группы пехотинцев, колонной вынырнувших из узкого переулка.

Если бы не эта теснота нам бы, наверное, и конец пришёл, а так мы залегли за перевёрнутыми автомобилями и дали дружный залп, размолотивший два десятка стрелков за десять секунд. Ещё трое моих солдат стали потухшими значками.

Положив тело Бекетова у стены, я склонился над трупами убитых нами противников. Из защиты только старые «Черепахи», в два раза слабее наших «Покровов», а вот вооружены они были таким старьём, что я диву давался. У ног моих валялись первая ревизия винтовки Сорогина, давно уже снятая с вооружения и использующаяся в далёких колониях, амерская НТ-72, не актуальная уже четверть века, и ещё какое-то жуткое барахло.

– Вот это вещь! – обрадованно засмеявшись, поднял что-то с земли прапорщик. – Глазам своим не верю!

В руках у него была по внешнему виду классическая машинка с объёмным магазином и простым телескопическим прикладом.

– Что это?

– Это «Мономах», командир! Лучшая штурмовая винтовка десанта и спецназа за всю историю. Мой прадед с такой воевал на Первой периферийной.

– И когда они устарели?

– Лет семьдесят-семьдесят пять как их сняли с производства. Но это вещь. Семьдесят два патрона, крупный калибр, стрельба одиночными, словно из снайперской винтовки. Берите, Виталий Константинович, не пожалеете.

Спорить с Бутерусом я не стал, в конце концов, это не у меня на плече значок оружейника. Ему виднее.

Вооружившись музейным оружием и сняв с одного из убитых разгрузку, заполненную смешными пластиковыми магазинами к этому монстру, мы двинулись вперёд по переулку.

Никаких местных жителей. Домики по обоим сторонам улицы были пусты. Трупов местного населения я тоже не видел. Зато в одном из дворов мы обнаружили задравшую в ствол в небо «Сколопендру», тоже старушку, но всё ещё состоящую на вооружении в армии империи и других стран.

– Понятно теперь из чего они по нам палили, – сказал Побретухин, со злости пнув ПВО-установку, стреляющую ракетами. – Откуда она вообще на планете?

Хороший вопрос, на который ответа у меня не было. Может, нам мерещится?

Подорвав «Сколопендру», а затем ещё одну во дворе напротив, мы пересекли перекрёсток с мигавшими светофорами.

– Господин поручик, связи нет, – доложил Богданов, числящийся в моём взводе связистом. За спиной солдата был закреплён мощный «Дед» – три в одном и станция связи, и шумоподавитель, и скремблер.