Пират

Будто подтверждая мои слова, в воздухе раздался выстрел из крупнокалиберной снайперской винтовки Баранова, а в шлеме крики ужаса ребят, обнаруживших заваленный трупами канализационный коллектор.

15. Дед

За стенами Опреснительной станции мы вели бой уже несколько часов. Первые три штурма удалось отбить. К сожалению, не без потерь.

Стоя над телами четырёх своих солдат, я чувствовал ненависть. Не к врагу, к себе. Знаю, это было глупо. Даже понимал почему, но поделать ничего не мог. Тут же всё просто – они доверились мне, я за них отвечал. Их больше нет, значит виноват я. Только-только выучил их имена и фамилии…

– Лёша, сообщение точно ушло? – спросил я Богданова, которому Горелов – наш новый фельдшер, заматывал руку, пуля почти оторвала парню мизинец, угодив в перчатку.

– Так точно, господин поручик. Ушло, так же, как и первое.

– Сколько времени надо чтобы с «Острова» оно попало на Новый Севастополь или его услышал ещё кто-нибудь из наших?

– Часов восемь-десять, – ответил радист, скривившись от боли.

– Так, а потом они должны сесть в корабли и долететь до нас. Полтора суток-сутки, в лучшем случае, – сказал я вслух, понимая, что мы столько не продержимся.

Снаружи что-то взорвалось, и с потолка на головы нам посыпались пыль и какие-то мелкие насекомые, испуганные произошедшим больше нас.

– Командир, они снова пошли на приступ, – спокойно сообщил мне по личному каналу Валера Бутерус. – Поднимайся, здесь интересно.

В сопровождении рядового Панкрухина, который теперь был прикреплён ко мне вторым номером, я взлетел по ступенькам на крышу.

Жаль, наш единственный дрон сбили ещё в начале боя. Он даже под облака подняться не успел. Можно было бы взять ещё два беспилотника, но я, вспомнив наставления Незабудки, взял патроны. Не прогадал.

Вокруг станции, располагавшейся на небольшом возвышении, да ещё и на железобетонном основании, лежали тела двадцати трёх человек. Хотя назвать людьми гадов, хладнокровно убивших мирных жителей, язык не поворачивался. Если бы им был не нужен наш «Дед», они бы давно нас всех перебили. Вон, как ловко подорвали здание местного клуба, мешавшее вести обстрел снизу. Раз и всё! У нас тоже три гранатомёта есть, бережём.

Убитые были одеты не в старенькие «Черепахи», которые мы видели на мятежниках с Готлиба, а вполне себе надёжные «Эмберы», зарекомендовавшие себя уже давно, и постоянно модернизируемые умельцами западных государств. Никаких опознавательных значков на броне, само собой, не было.

Перебегая от укрытия к укрытию, солдаты противника приближались к нашим позициям. Что интересно, делали они это почти синхронно и так ловко, будто заранее тренировались. Снайпер наш пока отдыхал. Я запретил Баранову тратить патроны, когда в объектив мне попался штурмовик в «Гризли». Его винтовка единственное наиболее адекватное средство борьбы с ними.

– На пол!

Пшшш! Дымный след от реактивного снаряда гранатомёта был направлен именно на крышу. Прячась за бортиком, я краем глаза увидел ещё два таких же росчерка, следующих друг за другом.

Первый снаряд угодил в противоположную стену, каким-то чудом перепрыгнув через нас, второй и третий ударили значительно ниже. Наверняка по позициям Шумкова и Устюгова. Уууу, хитрые! Только пулемётчиков там уже нет.

Здание под ногами как будто качнулось, а вот вышка, воткнутая прямо в центре площадки, зашаталась вполне отчётливо.

– Паша, ты как там? – спросил я снайпера, постучав по шлему, ибо немного закоротило звуковой фильтр.

– Нормально. Только я так и не понял откуда они стреляют. Скорее всего из окон здания слева. То самое, которое буквой «Г».

– Спускайтесь вниз, – приказал я. – Будешь стрелять отсюда!

– Обзор не тот, господин поручик, и…

– Спускайтесь, я сказал! Вышка рухнет, и вы с Алескеровым костей не соберёте. Она вон и так качнулась!

Тра-та-та-та-та! Враг пошёл в атаку, и наши пулемёты застучали словно швейные машинки. И опять я обратил внимание на выучку противника. Нет, это не какие-то отморозки, это хорошо обученные и натренированные солдаты. Неужели Западные державы решили начать войну? Опять?

Словно в каком-то третьесортном боевике мы отбивались от атакующего нас противника без использования техники, артиллерии, дронов и шагоходов. Только твёрдая рука, навыки, доведённые до автоматизма, и ИИ шлемов нам в помощь.

Бадам! Новый взрыв проделал в стене опреснительной станции отверстие диаметром в метр-полтора на высоте второго этажа, и тут же снизу к нам понеслась парочка шагоходов. И зачем я только про них вспомнил! Накаркал же!

Нет, конечно, это были не тяжёлые машины. Роботы, рвущиеся в атаку, были сродни нашим «Соболям», но всё же это ставило оборону станции под угрозу.

Вдохновлённые помощью техники, залёгшие было бойцы противника, начали поливать нас автоматическим огнём, не давая носа высунуть из-за укрытий. А это означало, что пришло время сюрпризов.

– Вихневич, давай! – прокричал я, получив удар пулей в плечо. – Все в укрытие!

Сверху прямо под ноги шагоходам полетел бак с преленумом, используемым в опреснительных установках. Эта жуткая гадость не только была взрывоопасной, но и проедала даже некоторые металлы.

Взрыв, активированный гранатой, прилепленной обыкновенным скотчем к ёмкости, пришёлся как раз напротив кабины первого шагохода. Пятерых бойцов у ног робота просто размазало по земле тонким слоем. Купол пилота потрескался и лопнул, сам пилот, судя по тому, что машина замерла на месте, был оглушён.

«Куй железо пока горячо!» – повторял мне дедуля. Спрыгнув с обрушившейся лестницы на площадку ниже, я бросился к ранее пробитой в стене бреши, на ходу опустошая магазин «Мономаха». Бутерус тут же меня поддержал.

Тяжёлые пули цокали по бронестеклу миллиметр за миллиметром, сбивая защиту. Справа и слева от нас работали пулемёты Шумкова и Устюгова. Слава богу, все живы.

Клик! Внутри застывшей перед нами машины что-то щёлкнуло, а затем раздался глухой хлопок, от которого купол, погнувшись, вылетел из корпуса, а в освободившееся отверстие вверх ударил столб огня и дыма.

Второй шагоход, тоже получивший повреждения и выглядевший не самым лучшим образом, похромал вниз по склону. С третьего выстрела из винтовки Баранов положил его на землю.

* * *

– Сколько? – спросил я, сплёвывая кровью себе под ноги.

– Ещё четверо, – опустил голову Горелов, устало прислонившись к холодной стене.

Надо было что-то решать. Переключив связь на общий канал, я произнёс в микрофон:

– Ребята, я понимаю, что, наверное, обрекаю нас всех на смерть, но рацию надо уничтожить. Иначе они таких бед натворят, что смерти жителей города покажутся нам ерундой. Глупость, конечно, говорю, но…

– Всё правильно, командир. Я согласен, – ответил мне Бутерус, находившийся сейчас на крыше.

– И я, – поддержал его Алескеров.

– Уничтожаем, – отметился Шумков.

– Всё верно.

– Да. Только так.

– Сделаем это.

Канал наполнился словами поддержки, даже новички наши не остались в стороне, а потом все вдруг замолчали. Патриотизм патриотизмом, долг долгом, но жизнь-то твоя. И она у тебя одна. Сразу всем вспомнилась мама, жена, любимая девушка, планы, которые ты определил на будущее.

– Не знаю, как другие, а я умирать не собираюсь, – разрядил обстановку Баранов, похихикав. – Дождёмся наших и тогда узнаем кто эти сволочи. Да, поручик?