Пират

– Дальше? – скривившись, Григорий Иванович отложил угощение в сторону и прополоскал рот чаем. – Парни попали в засаду. Четыре десятка против сотни. Большая часть наших погибла, попав под перекрёстный огонь.

– А доктор? – спросил я, взглянув на каплю крови на пальце. «Ну, прямо как кадет, право слово. Как стыдно!»

– Доктор и ещё восемь бойцов выжили. Правда трое из них были ранены. Забаррикадировались в здании местной пожарной команды и вели бой почти пять часов.

– Орлы! – одобрил прапорщик, скривившись от боли.

«Кажется, прищемил себе сгиб указательного пальца. Не одному же мне страдать», – подумал я, начиная повторную сборку.

Пётр Григорьевич, пожевав губами, тем временем продолжал:

– Не знаю уж как ребята поняли, что нужно прервать трансляцию, но они пошли в атаку.

– Ввосьмером?

– К тому времени их было уже четверо, – старик задумчиво погладил пальцем вмятину на кружке, и я окончательно понял, что для него это памятная вещь.

– Они взорвали передатчик! – проспойлерил мне окончание истории Валера, за что получил чувствительный тычок кулаком в плечо. – Правда, выжил только один. Это что – наш доктор? Охренеть! Да он же легенда!

– Неправда, выжило двое, – перебил его старик. – Воропаев получил несколько ранений, но смог перевязать себя и товарища – молодого сержанта. Между прочим, они взяли пленного. Одного из «Детей ветра».

– А вот этого я не слышал! – замер Бутерус, забыв про оружие.

– Истекая кровью и теряя сознание, наш доктор пристрелил спецназовца, опасаясь, что тот освободится и убьёт их.

Мы с прапорщиком переглянулись.

– А что потом?

– Потом Федерация была опозорена, ибо доказательства были исчерпывающие, доктор и молодой сержант стали героями. Летали на Землю, получили звания и награды из рук самого императора.

– Вот и камер! – кивнул я, защёлкивая прицельную планку.

– Ага, – поддержал меня прапорщик.

– Это не совсем так, молодые люди, – снова смешно надул щёки Шеин. – Его Величество предлагал героям любое место службы на выбор, карьеру. Сержант согласился и поступил в Академию в Москве. Воропаев сначала тоже, но по окончании написал рапорт. Захотел вернуться в медицинский.

– Он закончил Академию в Москве? – брови мои поползли вверх. – Серьёзно? Ничего себе!

– Понятно откуда у нашего эскулапа такие навыки, – буркнул под нос Бутерус. – Они же там все супермены на выходе. Говорят, их там чем-то специальным кормят и поят.

Вместе с архивариусом мы от души расхохотались над комментарием прапорщика.

– А камера-то он как получил? – спросил я, вытерев от слёз глаза и снова возвращаясь к штурмовой винтовке.

– Говорят, оказал какую-то личную услугу императору, – закончил рассказ Шеин, вставая из-за стола. – Ну и в счёт былых заслуг, конечно. Ладно, пойду. У меня дела. А шоколадку эту выкиньте! Гадость.

Забрав свою кружечку, он, горбясь, направился к выходу шаркающей походкой.

– Старик совсем сдал, – грустно сказал я, провожая взглядом Петра Григорьевича.

– Этот старик ещё нас переживёт. Столько в нём силы, – не согласился Валера. – Командир, ты не знаешь кем он служил?

– Слышал, что вроде как в 17-м Сибирском. Они сейчас на Паскевиче.

– А кем знаешь?

– Нет.

– Ангелом!

– Стоп! Ангелами же называли пулемётчиков в XX веке, – вспомнил я.

– Так он и сидел в орудийной башенке шагохода, – пояснил прапорщик, шугнув морскую свинку, которую все почему-то называли Сусаниным, кравшуюся вдоль стеночки. – В старых моделях помимо пилота был ещё оператор огня. ИИ тогда полностью его заменить не могло. Говорят, дед был очень результативным стрелком. Награждён, обласкан, на пенсии получил почётное звание и дворянство. Архивариусом кого попало не назначат.

Слушая Валеру, я быстро-быстро собирал оружие, но…

– Готово! – сказал Бутерус, показывая мне собранный Мономах.

Опередил прапорщик меня всего на пару секунд.

11. Признание

Дымовые гранаты вылетели из полузатопленного туннеля, где в воде, поднимавшейся выше колен, плавали обрывки сетей, какие-то тряпки и другой мусор мешавший испытуемым двигаться быстро, и с громкими хлопками взорвались.

Тра-та-та-та-та! Бам! Бам! Бам! Тут же с обоих сторон бетонной трубы, выглядывающей из земли, заработали штурмовые винтовки и пистолеты-пулемёты. Противник стрелял в облако дыма, очевидно, упреждая наше нападение.

Посчитав, что стреляющие вот-вот начнут перезаряжать магазины, я включил затемнение стёкол шлема и снизил звук принимающих сенсоров до минимального.

– Светошумовые гранаты пошли!

Баранов, Шумков и Богачёв, повинуясь приказу, швырнули тяжёлые белые цилиндрики наружу, и в ту же секунду, не дожидаясь новых хлопков, мой взвод бросился с максимальной скоростью к пятну света, ознаменовавшему для нас выход.

Теперь в моём подразделении помимо меня и прапорщика было целых двадцать человек. Мы разделились на две колонны во главе с командирами. Первая, оказавшись снаружи, резко свернула влево, а вторая вправо. Больше супостату прятаться было просто негде, да и траектория стрельбы их выдала. Не ожидавший такого поворота неприятель был тут же уничтожен.

Тра-та! Тра-та! Приклад дважды толкнул меня в плечо, и оба противника поражённые короткими очередями рухнули на землю.

Пилик-пилик! Сигнал в личном коммуникаторе возвестил о том, что всё это время, скрывавшийся за облаками дрон увидел угрозу для нашего отряда.

– Занять оборону! – кинул я по внутренней связи и первым бросился подниматься на покатый холм впереди. Обувь моя тут же отреагировала на изменение обстановки, выпустив из подошв шипы, благодаря чему я забрался на препятствие в два счёта.

Упав на живот, я выпрямил левую ногу, усиливая контакт тела с землёй, а правую согнул в колене, что способствовало перераспределению массы на левую сторону тела. Как там говорил наш преподаватель по стрелковой подготовке майор Загитов? «В таком положении уменьшается влияние абдоминального пульса на систему «стрелок–оружие» и усиливается контакт между плечом и оружием». Всё верно. Помню, помню ваши уроки, Рустем Иванович.

– Огонь! – плавное нажатие на спусковой крючок, и «Дрозд» снова ожил в моих руках. Я бы предпочёл, конечно, свой «Мономах», но его мне разрешили только в качестве второго оружия. А сегодня утром пришлось практический каждый грамм в снаряжении высчитывать и тащить с собой тяжеленный, хоть и любимый раритет, смысла просто не было.

Цепь залёгших на вершине холма бойцов открыла беглый огонь, благодаря чему две дюжины противников были уничтожены в течение тридцати секунд.

– Время! – прокричал Бутерус поднимая людей и бросая их вперёд.