Ясак

Албычев с Рукиным переходя от костра к костру, беседовал с людьми. Многих они знали давно. Интересовались здоровьем, настроением, но в поддержке здесь особо-то никто и не нуждался. Казаки почти все были люди проверенные, некоторые ранее уже служили в Кетском остроге у воеводы Челищева и ходили по этому маршруту не один раз.

Труднее было, пожалуй, только мастеровому люду, не привыкшему к подобным путешествиям. Не все они пришли в Сибирь, по своей воле в поисках лучшей жизни, были и такие, что бежали за Каменный пояс от наказания за совершенные ими преступления. Однако здесь, как говорится, им никаких допросов не чинили. Здесь каждый русский человек был на вес золота – Сибирь. Огромные расстояния, необъятные и необжитые просторы, почти полное отсутствие государственной власти и суровый климат.

***

– Ну что, братцы, как настроение? – Подошел Петр к казакам. – Может, у кого вопросы есть? Может устали, братцы и домой хотите?

– У меня вопрос, атаман. – Под громкий хохот своих товарищей поднялся пелымский казак Трофим.

Его Петр знал давно, еще по первым походам в Картауж что в Кондинском княжестве. Ясак там собирали. Вместе были не в одной передряге, порой туго приходилось. Однажды даже пришлось бежать от воинов мурзы Четырко, спасая свои шкуры.

– Ну, говори, раз начал. – Улыбнулся ободряюще Петр.

– Я сейчас, атаман, когда вещи с дощаника на берег перетаскивал, так мне показалось, что в одном бочонке что-то плескалось и булькало. – Громкий хохот казаков заглушил его слова. – Я это к тому, атаман, – дождавшись, когда смех утихнет, продолжил Трофим – что неплохо бы отметить это событие. – И под еще больший хохот Трофим обвел рукой вокруг себя. – А уж мы-то тебе благодарны будем, атаман.

– Что ж и вправду, может поднимем чарки за успешно пройденный Иртыш-батюшку и встречу с Обью-матушкой? – Повернулся Петр к сотнику Рукину.

– Ты атаман, Петр, тебе и решать. – Заулыбался Черкас. – Я совсем не против, чтоб погулять маленько.

Громогласные радостные вопли казаков, были подхвачены и остальными. Тут же, сразу, выстроилась очередь с котелками и баклажками перед дощаником, где уже суетился подьячий Ивашка Дементьев, отвечающий перед атаманом головой за сохранность хлебного вина.

– Поскольку вина-то выдавать, атаман? – Окликнул он Албычева.

– По две чарке на брата и не более. – Строго потряс Петр кулаком. – С устатку это как бы. Понял меня?

– Сделаем, атаман. А ну, тащи вон ту. – Он указал казакам на бочку. – Да осторожней, чертяки, не разбейте.

Тусклое холодное солнце сегодня, как впрочем, уже который день подряд, садилось на горизонте в темно-синие мрачные облака.

– Снова не будет погоды. – Озабоченно глядя в небо заметил Рукин. – С утра опять дождь зарядит. Пошли и мы что-нибудь перекусим. Алексей, десятский мой, обещал уху сварганить и нас приглашал.

Алексей, действительно, давно уж поджидал их, держа котел на самом краю костра, чтоб уха не остыла.

– Уха – это такая еда, которую надо завсегда есть горячей. – Нравоучительно балагурил он, расставляя нехитрую посуду на расстеленную прямо на речном песке кошму. – Садись, вот сюда, атаман – он указал на аккуратно свернутый старый шушун – гостем сегодня у меня будешь, ну а тебя сотник и приглашать-то не стану, чай не чужой, сам себе место найдешь.

– Чарки, Алексей подай, да баклагу принеси. Там, в котомке моей, найдешь? – Черкас махнул рукой в сторону дощаника, усаживаясь напротив Петра на вросшую в песок корягу, неизвестно когда принесенную сюда вешними водами Иртыша.

– Я уже все принес. – Ухмыльнулся Алексей, – настоящий стрелец должон своего командира без слов понимать – и вытащил из-под той самой коряги, запрятанную заранее, баклагу. – Вот она, родимая.

То ли от того, что казаки были сегодня сильно уставшими, то ли просто было мало выпивки, но вскоре веселье у костров как-то стало затихать, а скоро и вовсе прекратилось. Все завалились на свои, заранее приготовленные, места и захрапели и только двое вахтенных не спали. В их обязанность, кроме охраны, входило так же и наблюдение за дымокурами, отгонявшими мошкару от спящих мертвецким сном казаков

Только Петр с сотником Рукиным да Алексей засиделись сегодня у костра.

– Я, намедни, байку одну слышал. Будто в том месте, куда мы путь держим, живет старец один. – Алексей обвел взглядом Петра и сотника.

– Что ж тут удивительного. – Усмехнулся Рукин. – Старики у националов иногда ухолят из стойбища, чтобы не быть остальным

в тягость. Я о таких случаях давно знаю. Правда, самому видеть не приходилось. Нехристи, одним словом.

– Да нет, старец-то русский говорят. Из самой Москвы якобы. – Алексей пошевелил палкой костер, подбросил подсохших дровишек. Огонь слегка лизнул их и полыхнул с новой силой, да так, будто горячее пламя, взвилось к самому небу, осветив притихшую во сне поляну.

– Кто тебе это рассказал? – Настороженно осведомился Петр. Было видно, что слова Алексея были восприняты им всерьез и даже не на шутку заинтересовали.

– Да ты что, Петр, взаправду поверил что ли? – Рассмеялся Рукин. – Дальше Кетского острога никто и не живет вовсе, кроме остяков да тунгусов, уж я-то это точно знаю. Ходить к Енисею, казаки ходили, спорить не буду, ну так это по службе своей казацкой. Но чтоб жить там? Нет, вранье это.

– А вот и не вранье. – Распалялся Алексей. – Андрейка Фирсов врать не станет, не из таких он. Они в третьем годе с Ваняткой Кайдаловым, «Царствие ему небесное», – Алексей перекрестился – ватагой ходили к тунгусам «ясак» брать, так вот они этого старца там и видели.

– Плесни-ка еще. – Черкас протянул свою кружку Алексею.

Разливая вино, тот загадочно поглядывал на своих собеседников. По всему было видно, что ему не терпится продолжить разговор.

– И что ж это за старец такой, коли о нем никто кроме них не ведает? – Словно разгадав его мысли, повернулся к Алексею Петр.

– А ты бы сам с ним и поговорил. – Ухмыльнулся тот. – Вона Андрейка-то не спит еще, дежурит видать. – Трофим указал на две фигуры сидящих у костра и видимо о чем-то яростно спорящих. – Кликнуть?

– Ну кликни, кликни. Все равно спать расхотелось. Послушаем твоего Андрейку. Фирсов, говоришь? Уж не родственник ли он Поздею Фирсову казачьему сотнику, что в Верхотурском остроге служит.

– Так племянник он его. Оба с Верхотурского острога и будут. – Алексей вскочил на ноги – Андрейка Фирсов, иди сюда, атаман требует.

Подбежавший к костру, совсем еще молодой паренек молча поклонился командирам и застыл в ожидании приказа.

– Садись, Андрейка. – Указал Петр на корягу где до этого сидел Алексей. – Сказывают, что раньше ты бывал в тех местах, куда мы ныне путь держим?

– Бывал, атаман и на Енисее, и на Верхней Тунгуске. Было дело. – Осторожно ответил Андрейка, не понимая еще, зачем его спрашивает атаман, ведь все об этом знают. Это же он с товарищами на разведку сюда ходил и потом костры здесь палил, поджидая караван.

– Слышал я, Андрейка, что будто третьего года назад встречали вы там, на Енисее, старца из русских. Правда ли это?

– Истинная правда, атаман, – Андрейка с жаром перекрестился – у кого хошь из наших спроси. Вот как тебя, так и его видел. На реке Кеми встретили мы его.

– Говори, говори, слушаем мы. Алексей, плесни-ка Андрейке винца чарочку. – Петр устроился поудобнее и тоже пододвинул свою кружку.

– Было это – начал Андрей – в конце лета. Мы тогда с Енисея от тунгусов шли, князь у них еще был, Тасейкой зовут. Так вот, встал я как-то утречком по нужде, а мы тогда на речке Кемь ночевали. Вошел в лесок на берегу реки значит и вижу, идет старец тот. Высокий, худой, босиком, в рубахе длинной. Сам седой, что борода, что голова и вроде как будто песенку поет, только слов не разобрать, но песенка красивая. Только хотел я его окликнуть, мол кто ты, старче? Глядь, а к нему медведь подходит, здоровенный такой, бурый и с маленьким медвежонком. Медведица значит. Испугался я, с места сойти не могу, а он, старец-то этот, медведицу потрепал по загривку, медвежонка погладил и пошли они по тропе прямо к реке. Тут я бегом к своим. Разбудил, – айда говорю што покажу, – а сам про медведя-то молчу, а то враз испугаются и не пойдут. Обманул, значит. Пошли мы. На пригорок-то заскочили, оттуда видно все как на ладони. Зачем говорят, звал-то? И осеклись. Прямо под нами у реки дед тот стоит вместе с медведицей. Потом старец забрался на неё и поехал прямо по берегу, только мы их и видели.

– Место то опознать сможешь? – Прищурился сотник. – Я ведь в тех местах хоть и не бывал, но точно знаю, что дурная слава о тех местах давно уж слывет.

– Покажу, как же. Дык и Гришка с Васькой тоже то место запомнили. Хорошая там река Кемь. Рыбная и бобра много.

– Ладно, иди Андрейка, службу неси. – Поднялся Петр. – Да и мы, наверное, тоже где-нибудь приляжем.

Глава 3 Маковский острог.

После тихих и спокойных вод Иртыша, когда суденышки без труда скользили вниз по течению, подъём против течения Оби был уже не таким лёгким и приятным. И все же даже этот участок пути не был таким тяжелым и выматывающим, как путь по Кети.

Русло этой таежной реки не всегда позволяло идти по берегу, кое-где приходилось, то по грудь заходить в воду, то карабкаться по скалам, рискуя свалиться в бушующий поток. И это не один день и даже не два, а почти месяц. Месяц каторжной, изнурительной работы. Днем под палящими лучами солнца, отмахиваясь от слепней и оводов, тащили дощаники и струги, а холодные ночи коротали возле костров, дым которых хоть как-то отпугивал тучи комаров и мошки не дававших людям заснуть.

Тут же, на этих кострах, из бересты гнали деготь. Первейшее и проверенное средство от таежного гнуса, правда липкое и вонючее, но на это никто внимания не обращал.

Так что к концу лета люди в отряде внешне походили уж совсем не на служилых людей государева войска, а на шайку разбойников. Обросшие, бородатые, изъеденные мошкой, с черными от дегтя лицами. Изодранное ветками и сучьями в лохмотья и потерявшее не только свой фасон, но и цвет, обмундирование, болталось на исхудавших телах.