Ловкач. Роман в трёх частях

– Может, пойду учиться заочно и работать телемастером.

– А корочка есть? То-то, нет! По столярному надо – не пойдёшь?

– Тю, да разве мне долго получить корочку? Окончу курсы, всего шесть месяцев учёбы?

– Батя, я его зову к себе в Новостроевск, – отозвался Никита.

– А где он там жить будет? У тебя самого тесно!

– Ничего, потеснимся.

– Видал, бате жалко отпускать! – ликовал младший, что отец им так дорожил.

– Тише, Жорка! – поднял руку отец и снова обернулся к старшему: – Сколько у тебя комнат: две? Тесно, Алька снова беременна, – ребёнок скоро, надо серьёзней думать, – и старик Карпов задумчиво покачал головой.

– Ну, пока он родится, батя, я женюсь! – уверовал тот и весело спросил: – Там есть хорошие невесты?

– Тебе тут мало? Вон, гляди, какие выросли!

С застеклённой веранды, поднятой, как и дом на высоком цоколе, отец указывал сыну на залитую солнцем улицу, где только что прошествовало несколько юных девушек. За время его службы они так неузнаваемо вытянулись, что Жора поневоле загляделся на открытые полные колени, пробежав глазами снизу-вверх: да, хороши стали девчата, как молодые стройные берёзки. И, глубоко вздохнув, потёр нос, говоря:

– Чего там говорить, школу окончат и упорхнут в города, так что, батя, тут мне ловить нечего и некого, – засмеялся Жора.

– Колхозу плотник и столяр всегда нужен, платят хорошо…

– Батя, не смеши! – Жора, как товарищу положил отцу свою руку на плечо. – Сам хотел, чтобы я учился дальше, а теперь пятками назад…

– Да ты уже своё время ухлопал, за учебники снова надо браться, а тебя, поди, уже не заставить!

Жора задумался на время, заглянул в себя: «Да, пожалуй, отец прав, теперь его никакими посулами за книги не усадишь. Разве что к столу надо приковать цепями». Он всё хотел брать норовом, практической смекалкой, может, кое-что почитает, если жизнь заставит, как в армии зубрили уставы.

– Да и ему б всегда у нас работа приискалась. АТС своя имеется, – кивнул Антон Петрович в сторону Никиты, осоловевшего после трёх стопок самогона. – Упорхнуть нынче все мастера, а чтоб к земле пристать, то некому. Речь, конечно, не о вас, с меня достаточно, всю жизнь пашу землю, а толку…

Антон Петрович насильно не удерживал возле себя сына, коли хочет – пусть поедет, если у всех нынче пошла такая верченая-крученная жизнь…

Глава вторая

Отпуск у Никиты заканчивался. Братья собрались и поехали в Новостроевск. Это почти за шестьсот километров от родной станицы. Сели в поезд вечером, а утром Жору встретил совершенно незнакомый город старинной архитектуры. А по окраинам, как говорил Никита, тянулись современные жилые массивы. От вокзала рейсовым автобусом поднялись в город, проехали его из конца в конец. А потом ещё битый час ждали дачный автобус, в который набилось народу с вёдрами, кошёлками, лопатами и прочими вещами, по выражению Жоры, как сельди в бочку, что даже невозможно было стоять. Автобус тронулся с места, мотор натужно, надрывно ревел, исторгая из себя голубое дымное облако. Его тянуло в открытые окна, как всасывающим насосом и салон наполнялся угарным чадом. Один бок автобуса почти просел до земли. На каждой остановке – страшная давка, пассажиры за место были готовы драться, размахивая перед дверями вёдрами и сумками. Дачники напористо требовали других уважительно потесниться.

– Да что вам автобус резиновый?! – кричал в микрофон во всё горло сквозь гвалт, шум, вскрики, вопли людей, водитель. И просил освободить двери, которые с великим трудом скрепя, скрежеща металлом, еле-еле закрывались.

Разумеется, Жope, как гостю, эта езда вообразилась кошмарным сном. Остановок через восемь братья с трудом выбрались из автобусной толчеи. Никита с ходу подхватил с рук жены сына.

– Пуговки оборвали! – выпалил Жора, бравурно смеясь, держа чемодан брата и свою спортивную сумку.

Жена Никиты Альбина была скучная, наверное, нелегко ей в положении. Жора находил в её симпатичном облике нечто от артистки – Аллы Ларионовой. Такие же припухлые, чуть накрашенные помадой губы, а нижняя слегка завёрнутая книзу. Альбина несколько свысока держала голову, волосы были уложены пышным начёсом, почти как у той же знаменитости. Но Жора полагал, что все артистки зазнаются, и Альбина наверняка подражала своей любимице. Он почему-то так считал, не зная, соответствует ли это реальности? Хотя она работала всего лишь диспетчером на телефонной станции.

Никита жил в местечке, которое называлось Радиостроем. Здесь в два с половиной ряда стояло пять длинных домов барачного типа, в которых жили служащие «секретного» объекта. В те годы он занимался глушением «вражеских радиоголосов». За теми жилыми одноэтажными домами выстроились в цепочку ещё несколько финских сборных деревянных домиков. Вдоль тех бараков и сразу за ними тянулись к серо-голубому небу высокие раскидистые и пирамидальные тополя. В мае они начинали цвести, и затем от них летел обильно пух, устилавший землю, точно мыльной, взбитой пеной, запутываясь в траве.

Поодаль от этого жилья стояли служебные помещения с железными воротами, за которыми раскинулась запретная зона, обнесённая колючей проволокой, куда посторонним вход воспрещался, и находился под военизированной охраной. Там, на пустынном раздолье, поросшем лишь травой, вымахали к небу вышки-мачты с распорами и антенны…

В Новостроевске Никита жил пять лет. Сначала в одной комнате, затем дали вторую, в которую можно было попасть, перейдя через общий коридор. Обстановка у брата была весьма скромная, почти как во всех молодых семьях, выходцев из рабоче-крестьянского сословия. И, тем не менее, у Никиты к тому времени уже имелись телевизор, холодильник, радиола с магнитофоном-приставкой, что для Жоры всё это богатство показалось роскошью, не избалованного достатком малого.

– Неплохо, неплохо! – говорил он, знакомясь с обстановкой. Альбина, разобрав с дороги вещи по местам, пошла на общую кухню готовить обед. Никита на руках держал капризного сына и всячески его успокаивал.

Через час братья вышли на двор. Жора пожелал ознакомиться с глухой тесной местностью, как он уже про себя определил её с неудовольствием, что даже закралось сомнение: стоило ли сюда переться, в станице у них и то просторней и веселей. Между тем Никита вслух, не без чувства гордости, пояснял назначение радиовышек на охраняемой зоне…

Но тут из барачного дома напротив, вышла невысокая, изящно сложенная девушка в руке с портфелем и направилась к шоссейной дороге. Она связывала город с посёлком и шла по кольцевому пути мимо дач, и в противоположном направлении, снова уходила в город.

Жора невольно устремил на девушку пристальный взгляд, прищуривая от яркого солнца глаза.

– Хороша фигурка, красиво топает! – констатировал гость дачного местечка, пронаблюдав за нею, пока та важно вышагивала до поворота на шоссе, любуясь её грациозной походкой.

– Ходакова Марина, – представил девушку Никита заочно.

– В школу пошла? – как бы с разочарованием произнёс Жора.

– Да, десять классов заканчивает, лучше, чем она, тут, пожалуй, тебе и не сыскать.

Жору обидело то, что девушка прошла и даже на них не взглянула.

– Небось гордячка, – заметил наш герой. – Но всё равно она будет моей! Кстати, ещё хорошенькие есть?

– А что, одной мало? – бросил шутливо Никита.

– Да эта на меня ноль внимания, надо иметь на примете ещё, – с иронией произнёс младший Карпов.

– Такие тут редкость, но есть другие… – в этот момент Альбина позвала братьев завтракать.

А вечером Жора увидел Марину из комнаты в окно. Девушка с распущенными длинными волосами сидела на лавочке с книгой в руках, возле самого входа в барак.

Гость дачного местечка обломил с тополя тонкую веточку и, вертя беспечно ею, пошагал через разделявшее бараки пространство, поросшей мелкой короткой травкой спорышом, как по зелёному ковру. Жора тихо насвистывал какую-то мелодию, шёл этак беспечно, будто в том бараке жил его приятель, которого решил проведать, а девушка тут была как бы совсем ни при чём. Неожиданно он оборвал свист, приостановился в метре от неё и живо спросил:

– Гмы, извините, милая девушка, где тут улица Мирная, дом семь, а впрочем, мне нужен Карпов, э-э, Никита?

– Вы как раз стоите на улице Мирной. А нужный вам дом?.. – девушка лукаво слегка улыбнулась: – Вы только что из него вышли, – ответила она, попадая в его непринуждённый тон.

– Поразительно, как я не догадался! – произнёс он наигранно, и прибавил шутливо. – Поразительно, вы же, наверно, читаете букварь, где же у вас вторые глаза, что так метко всё подмечаете?

Марина посмотрела на свой учебник, как бы снисходительно качнула головой на счёт его насмешливого замечания о букваре, и всё так же улыбаясь, заметила:

– По-моему, сегодня утром вы входили вместе с Никитой, – спокойно, мягко вымолвила девушка. – А мои глаза – там же, где и у вас, – и она снова попробовала читать.

Солнце ещё не село и его косые лучи, переплетаясь, словно золотые нити, отрывисто сверкали в зелёных ветках тополей.

– Поразительно, не, честное слово, у вас удивительная наблюдательность! Может, вы скажете, как меня зовут?

– Нет! – и подняла на парня кроткий взгляд.