Ловкач. Роман в трёх частях

– Да я от всего сердца, буду всегда вам помогать! – с упоением произнёс Жора. И его тёмные глаза при этом выражали всю гамму чувств, проявленных в продолжение всего их разговора.

На это Вероника Устиновна лишь озадаченно покачала головой, как бы говоря: «Ох, какой юркий парень, а что от него ждать дальше?!

Затем она показала бесцеремонно рукой на калитку, одарив того нетерпеливо прощальной улыбкой. Почувствовав, что она якобы им осталась вполне удовлетворена, будущий зять тепло распрощался и чуть ли не вприпрыжку побежал домой, испытывая отрадное чувство удачливого человека. Он в нетерпеливом восторге хотел поведать Марине, по которой изрядно соскучился, о своём разговоре с её матерью, что теперь, кажется, всё у них пойдёт на мази…

Глава девятая

С того памятного для Жоры июльского дня, прошло целых два месяца. Жаркий летний зной ближе к осени спадал, и все чаще, особенно по утрам, в прохладном воздухе, ощущалось дыхание близких осенних холодов и ненастья.

Как ни старалась Марина, в основном в угоду матери поступить в институт, как бы успешно ни сдавала вступительные экзамены, однако, не добрав всего одного балла, и не прошла по конкурсному отбору.

Вероника Устиновна самолично ездила в институт и переговорила с деканом, который длинно и путано объяснил, что коэффициент отбора абитуриентов в этом году весьма высок, а число их, как никогда, велико. Словом, он ничем помочь не может, даже при её обещании его отблагодарить…

Как только она вышла от декана, мгновенно сработала мысль, что она себя повела с ним неумело. Но возвращаться было уже поздно. Декан, правда, утешительно заверил, что на будущий год, «ваша дочь обязательно поступит?». Вероника Устиновна, разумеется, донельзя закручинилась, что дочь впустую потеряет год. Для парня это бы сошло с рук, а для девушки – время дорого.

И всё-таки ей казалось, что дочь несправедливо обошли наглые и пронырливые, они имели необходимые связи и только поэтому одарённые абитуриенты потерпели неудачи. Но сама она с этим ничего поделать не могла и тогда Вероника Устиновна мало-помалу смирилась с её невезением. Собственно, это был в не меньшей степени и её провал, не сумевшей подстраховать дочь в нужный момент влиятельной связью, которой, впрочем, она обзавестись не успела. Впрочем, потому и не успела, что надеялась на её знания. К своему изумлению Вероника Устиновна обнаружила, что Марина почти не унывала, похоже, она вполне осталась довольна таким исходом дела и теперь настроилась выйти замуж. А может, это Жорка так «похлопотал» перед деканом, что тот взял и уступил ему, зная, что каждое место ему дорого для проталкивания своих? Эта мысль, однако, недолго бродила у неё в голове, так как здравый смысл возобладал. Кто такой Жорка, чтобы влиять на декана?! Да и Марина как-то странно вела себя, скорее всего, она не захотела поступать, вот и недобрала балла. Что же получается, матери надо больше, чем ей? В таком случае, вот возьмёт и не позволит ей выскочить замуж…

Жора как-то заверил будущую тёщу, что через год её мечта сбудется, на что она недобро на него покосилась: «Каков нахал, да уж, как бы они её к тому времени бабкой не сделали, это вероятней всего. Вот какая у них мечта! Да, поскорее довести дело до постели, бесстыдники!»

Вероника Устиновна в связи с этим чувствовала себя оскорблённой в самых лучших чувствах. Марина, видя, что Жopa своей репликой подлетел не ко времени, ширнула его в бок пальцем, чтобы больше не подал ни звука.

В семёйном кругу, Вероника Устиновна постановила, что Марина пойдёт работать, а куда – дочь изберёт сама. Она хорошо понимала – в ближайшее время Жоре надо жениться, ведь Альбина скоро родит второго ребёнка, и там у них негде будет повернуться. А если дочери запретить выходить за него замуж, то он побьётся об неё, как рыба об лёд и найдёт другую. И не исключено, возможно; она упустит хорошего зятя, ведь сейчас очень редко встречается путёвый – всё чаще одни неисправимые шалопаи. К тому же к Жорке она уже сама привыкла. Ведь сколько раз он прибегал к ним на дачу, и любая работа спорилась в его руках, да так, что давно сбились со счёта. И, в конце концов, Вероника Устиновна совершенно смирилась уготованным ей судьбой: если не получилось института, то пусть будет зять.

– Уж коли Жорка хочет жениться, – я не препятствую, воля ваша…

Марина уже пережила основную радость после того памятного летнего разговора жениха с матерью. Тогда он сумел невероятно быстро завоевать непростой характер будущей тёщи, чем вызвал у невесты неописуемую волну восторженного изумления, а теперь слова матери восприняла сдержанней. Но с не меньшей радостью, лишь только не подав виду, а то чего доброго нагонит на неё своими эмоциями гнев, будто бы только для этого она провалила её заветную мечту – увидеть дочь студенткой.

Между тем, Жора, как умный лис, только и делал вид, что сочувствовал Марине, дескать, как жаль, что она не поступила в институт. Хотя в душе к её неудаче отнёсся с полным удовлетворением. Он уже постоянно бывал у Ходаковых в гостях, выказывая своё остроумие и находчивость. Так Веронике Устиновне он подкидывал идею за идеей, как выгодней отапливать в условиях заморозков теплицу – сей важный орган её души, а для пасмурной погоды или ночных часов, создать освещение – равное солнечному лампами с зеркальными отражателями, подключенные через диоды. Выслушивая его советы, Вероника Устиновна по достоинству отмечала готовность Жоры быть всегда исполнительным, покладистым, не упускающим случая всячески во всём ей подражать.

Родион Степанович, со своей стороны, тоже вздумал прозондировать будущего зятя, насколько тот склонен «раздавить» с ним хотя бы чекушку в укромном местечке, например, в гараже. Жора, как находчивый человек, незамедлительно отозвался составить компанию бывшему лётчику, надеясь услышать о его доблестных подвигах в минувшей войне. Но, как оказалось, он всю войну дежурил в небе Дальнего Востока, лишь приняв участие в японской кампании, за что и сумел получить две боевые награды и одно ранение…

Ранней осенью, когда будущее дочери намечалось перейти в самостоятельное бытие, Вероника Устиновна дала команду супругу подыскать в городе продающийся дом, и непременно недалеко от рынка.

Через месяц сделка купли дома успешно состоялась. Дом был добротной старой кладки, из четырёх комнат, не считая коридора и веранды. Однако прежде, чем вселиться, предстояло провести внутренний отделочный ремонт и частично – наружный.

Жора прикинул объём работ по замене ветхой устаревшей внешней на роликах плетёной электропроводки, на внутреннюю, которую надлежало спрятать под штукатурку, К этому он подключил Никиту, и вдвоём, всю неделю после работы занимались её монтажом. И вот вскоре новое освещение засияло во всех комнатах. По окончанию работы Жора в порядке шутливой реплики не преминул обронить, что уважаемая тёща, в результате их бескорыстного труда, сэкономила более двух сотен.

И остальной ремонт: наклейка обоев, покраска окон, дверей, полов – не обошлась без участия ушлого зятя.

Однако предприимчивый подрядчик, на тот случай, если вдруг Вероника Устиновна заартачится и подыщет Марине выгодного жениха, к насчитанной уже сумме, накинул ещё пару сотен, правда, пока про себя. И в случае непредвиденного поворота события её надлежало превратить в солидный куш, и таким образом вынудит её подписать ему натуральный выплатный вексель…

Но, слава богу, этого не случилось.

Новоселье Ходаковы наметили справить к празднику, но полы долго не высыхали. И лишь в начале декабря хозяева въехали в новый дом, предварительно прикупив кое-какой мебели.

Вероника Устиновна выезжала из старой квартиры, в которой прожили почти пятнадцать лет, с новыми чувствами облагороженного человека, отчего кажется, даже помолодела.

Из старой квартиры она не стала выписывать дочь. У себя на работе, как и было им задумано, Жора был поставлен в очередь на жильё почти со дня поступления на телеграф.

После подачи заявления в загс, с позволения будущей тёщи, Жора прописался на жилплощади Марины. Свадьба была сыграна в феврале, на торжество новобрачных, разумеется, приехали родители жениха, а также прочие родственники как со стороны Жоры, так и со стороны Марины…

Вероника Устиновна, почти до беспамятства любившая дочь, в порыве осознания, что в их обновлённом доме, она жить не будет, пожелав от них обособиться, обняла дочь и в исступлении заплакала. Она даже не сдерживала слёзы и не замедлила упрекнуть зятя в том, что это он так её против матери настроил…

Жора, выказывавший повышенное внимание тёще, стал её ретиво и подобострастно успокаивать, что он никогда Марину и пальцем не тронет, и со временем все свои обещания обязательно воплотит в жизнь.

– Жорик, дорогой мой зятёк, ты для меня тоже, как родное дитя, что же вы с нами жить не захотели, да ты же у меня самый лучший помощничек?! – почти причитала навзрыд Вероника Устиновна.

– Мама, да чего ты так убиваешься, как по покойнику, – заговорила Марина, испытывая перед мужем и его роднёй неловкость за то, что мать так чрезмерно расчувствовалась. – Мы же к вам будем часто наведываться, и вы станете к нам приезжать.

Как бы там ни было, Вероника Устиновна в глубине души, изведала на дочь не одну обиду за то, что она как будто с лёгким сердцем уходила из семьи, при этом не выразив ни печали, ни сожаления, взяв крепко мужа под руку, точно его могут у неё отнять…

В свой черёд Марина приревновала Жору к матери, почему он с ней ведёт себя так, будто Вероника Устиновна обещала завещать ему своё наследство или посулила автомобиль? Словом, он перед ней чересчур заискивал, говорил нежным проникновенным тоном, в то время как с нею, своей женой, точно старший брат с сестрой: отпускал шуточки, не в меру острил, разухабисто обнимал, как уличную девку. И при всём том, ни разу нормально не признался в любви…

С первых дней совместной жизни, Марина начала замечать, как у неё заметно выросло самолюбие, и на разный пустяк выказывала мужу обидчивость, она даже стала душевно ранимой. В обиде Марина замыкалась, с мужем не разговаривала. Тем не менее, с замужеством она ещё больше расцвела, черты лица приобрели утончённое изящество, что даже неприятное малейшее чувство, придавало её внешности особенную прелесть, она тогда делалась строго-торжественной и недоступной. На Жору жена производила неизгладимое впечатление непревзойдённой скромницы. Он даже побаивался, как бы на заводе, где она работала в цеху ширпотреба, ею не увлёкся бы какой-нибудь записной волокита.

Конечно, встречать жену со второй смены он приходил к заводской проходной не только по этой причине, ведь поздним вечером путь домой к их дачному околотку был не безопасен. А с другой стороны молодому ревнивцу хотелось знать: как жена ведёт себя среди молодых ребят и как они с ней обращаются? До женитьбы об этом он как-то ещё не задумался. Но вот с ним что-то произошло, он испытывал новые доселе неизведанные чувства, о происхождении которых он пока не спешил глубоко задумываться. Хотя отдалённо понимал, что в нём заговорил инстинкт собственника. «Но коли ты любишь, и она тебя, причём тут это?» – звучал у него вопрос, и как будто некто вместо Жоры задавал его…

Хотя Марина и делилась теми пустяками, которые за смену происходили в цеху, ему всякий раз мерещилось, что самое пикантное, она утаивала от него. И когда он обижал её даже своими шутливыми вопросами, дескать, кто там на неё стреляет из разных концов цеха, она не ненароком, а вполне серьёзно замыкалась в себе. Между тем молодой супруг видя, что она дуется, почти на всём серьёзе полагал, что на работе нашёлся некто проворней его и затмил её сознание, и возможно по этой причине она перестала замечать его, Жору.

Но такие не столь значительные ссоры у молодых продолжались недолго. В конце концов он полагал, что лучше его никого не может быть, где бы она ни находилась без него. Впрочем, Жора и сам не любил, чтобы размолвка неоправданно затягивалась, и при объяснениях с женой он первым делом узнавал настоящую причину её отчуждения.

Обычно, когда он уходил на работу, случалось, что он забывал её поцеловать, хотя это не считал за большой проступок. И тогда приходилось быть с ней в обращении более внимательным, и ко всему прочему он старался пресекать свои импульсивные поступки, которые вызвали у неё раздражение, хотя пока и не столь выраженное. Но стоило ему однажды обронить, что с её стороны тоже не всё безупречно, как она ему мягко, с нежностью во взгляде, отвечала, мол, как ему не стыдно. Неужели ему так трудно понять, что она женщина, и поэтому он должен прощать ей несущественные промашки и стараться никогда о них не напоминать, а в большинстве случаев – она сама как-нибудь разберётся, чтобы впредь их не повторять. И пусть он себя не изводит дурными фантазиями ревнивца, разве она похожа на глупышку, чтобы не видеть его превосходство над другими.

– Как я рад, что ты это понимаешь! Никто не может быть лучше меня, и я буду это доказывать всегда.

– Ну вот и условились, отныне ты меня не морочь своими вопросами. Ты будешь доверять мне, а я тебе, – улыбалась мило она.

Так слаженно потекла жизнь молодожёнов, они наладили свой быт, создали свой досуг, она шила или вязала. А он всегда что-то паял, пилил, а в выходные дни вместе ездили к её родителям и ходили в кино…

Между тем Жора стал задумываться об укреплении материальной базы семьи. От дотации тёщи с тестем, молодой глава семейства, преднамеренно оградил себя, чтобы в случае размолвки с ними, не попасть под огонь упрёков и критики тёщи, что он, дескать, оказался пустомелей.

Уже через полгода работы на телеграфе молодому супругу было известно, что здесь и через год вряд ли когда он сделает карьеру, или на худой конец, не извлечёт для себя никакой выгоды, несмотря на то, что у него был самый высокий разряд настройщика телеграфной аппаратуры и оттого большего профессионального роста не произойдёт. Старые кадры подобрались самые надёжные и преданные своему делу, заняв все свободные лазейки для подработок. И поэтому Жоре практически не оставляли ни малейшего шанса так развернуться, чтобы обеспечить себя дополнительными приработками.

На его беду, Никита не обладал пробивными способностями, когда Жopa обратился к нему за помощью, тот лишь беспомощно разводил руками, мол, протекция – занятие не для него.

– Мне бы твоё место, я бы не сидел сложа руки и не ждал выгодного момента, а сам бы его создавал этап за этапом, – заметил Жора с лёгкой завистью и прибавил: – Хочешь дам совет, какими путями и делами двигаться наверх?

– Обойдусь без твоих советов, – буркнул уязвлено Никита. – Я противник нечестной борьбы, пусть начальник знает меньше меня, но он умелый организатор, толково работает с людьми.

Таким образом, Жора стал подумывать о перемене места работы, о таком, где бы имелись реальные предпосылки профессионального роста. И можно было легко извлекать материальную выгоду, чтобы в дальнейшем, кроме основной работы, надо во что бы то ни стало оправдать каким-нибудь прочным доходом ожидания меркантильной тёщи. А пока, при возможности, он прирабатывал монтажом или ремонтом электропроводки у частников. И даже брался за ремонт телевизоров, стиральных машин, пылесосов, что тоже, впрочем, было от случая к случаю, а это, безусловно, его мало устраивало.

На работе у одной телеграфистки он увидел необычную для себя плойку, и вскоре Жора легко убедился, что в руках держал подобие паяльника с приспособленной к нему алюминиевой расчёски. Эта простейшая конструкция побудила его после работы заскочить в универмаг, чтобы убедиться, есть ли в свободной продаже плойки. На витрине, к счастью, не оказались, тогда он спросил у продавщицы, которая ему ответила, что они бывают довольно редко. Это сообщение обрадовало начинающего предпринимателя, он с ходу побежал в хозяйственный магазин, и взял пять паяльников, а в галантерейном отделе универмага предварительно столько же расчёсок. И вместо мяса, на что Марина выделила ему денег, он притащил в своём портфеле это добро. Жене он подобострастно объяснил свою задумку, и она в ярости, что с нею было впервые, накричала на ошалевшего мужа, что пусть он тогда ест паяльники, и наотрез отказалась готовить ужин. Весь вечер несчастный Жора крутился возле жены, зализывая её душевную травму.

Мир был восстановлен с трудом только ко сну. А в выходной день Жора принялся за изготовление плоек. И вроде бы все получились как надо, но только последняя плойка превзошла по качеству исполнения предыдущие. Теперь возникла проблема сбыта; он намекнул Марине, чтобы она посодействовала ему в этом у себя в цеху. Но жена наотрез отказалась продавать его халтуру, она так и выразилась: «халтуру».