Черти на том берегу

– Тоже развод?

– Да. А через неделю я вышел из операционной, и получил «сигнал».

– Вот так, просто с бухты-барахты..?! – Не унимался Виктор.

– Нет. Это был первый «сигнал смерти». И меня он привёл в замешательство. Я не собирался умирать. Тем боле Коран запрещает это делать.

– Постойте! А как выглядел этот ваш «сигнал»?

– Он не выглядит, он ощущается.

– Ну-у-у… да-а-а… – Виктор прорёк это так, точно с ним было похожее.

– Я же говорю, – как клетка, – словно срабатывают «датчики неблагополучия»…

– Как..? – Снова Виктор.

– Меня покрыли мурашки, когда я разделся, стянул перчатки…, но я подумал, что это прохлада. Затем через эти мурашки что-то просочилось, и я подумал умереть.

– Вот так вы и решили, что сработали «датчики…»? Хм…

На хмыканье Рафаэль ничего не сказал, но сгримасничал, сразу продолжив.

– Я не подумал в ту же минуту о «датчиках…». Мне мысль моя показалась странной. Я не думал никогда о смерти от собственных рук. Знаю, многие рассуждают в себе об этом…

– И для них это тоже «сигнал»?

– Не думаю. Ведь толчка нету…

– Какого ещё толчка…? – Смутился Виктор.

– Сортирного…. Хи-хи-хи… – сыграл, явно на дурака Милош, вроде тихо, но услышали все, а он понял, что сыдиотничал, и постарался спрятаться, втянувшись в воротник.

– Того, что тебя начинает уже заставлять сделать первый шаг. Когда ты решил выйти из дому, и с уверенностью оделся, обулся, взял ключи, открыл дверь…. Понятно?

– Приблизительно… – Сказал пастор. И все покачали головой.

– Одно дело, когда человек подумал, другое – когда задумал, и начал делать.

– Ну, в общем, ладно. А дальше что было?

– Я пошёл в мечеть. Во время молитвы у меня возникла очередная мысль…

– И вы сразу хотели пойти и удавиться? – Нахмурив густые брови, вставил Виктор.

– Нет, удавиться я не хотел. Я вообще никак не представлял себе этого.

– Тогда какой же первый шаг? Выходит, вы также просто думали, как и те о ком вы говорите.

– Я готов был идти…

– Что-то я совсем не понимаю….! – Смутился Милош. – Вы куда собирались пойти.

– Человек говорит о том, – выступил в поддержку Эльдар Романович, – что одно дело рассуждать, но совсем иное дело, когда решение принимает практический оборот.

По виду Милоша можно сказать, что он совершенно ничего не понимает, и ему остаётся сидеть тихо.

Наконец Святик вновь не выдержал, посмотрел на старого трубача, Милош надувал и сдувал щёки, видимо это было его самое увлекательное занятие на данный момент.

– Милош. – Тот поднял свой спаниелИЙ* взгляд на Святика. – А вы самоубийца?

Трубач смотрел не моргая. В нём, будто что-то зависло. Какая-то программа дала сбой…

Никто его не торопил.

Святик приподнял брови и постарался заглянуть в глаза Милоша поглубже, точно выискивая поломку.

Вскоре очнувшись, трубач пожал плечами, словно уронив на стол слова, сказал:

– Не знаю…

– Да, как бы не так! Не знает он! А кто месяц назад успокоительного двадцать таблеток «херякнул».

– Эрик, что ты себе позволяешь?! – Сделал замечание дед внуку.

А Нелли лишь прихихикнула. Она решила заплести себе косичку, и была этим настолько увлечена, что отказалась поднять взгляд на возмущённого ею брата.

– Это я тогда сильно разволновался, и хотел успокоиться.

– Ага…

– Эрик…! – Эльдар Романович хлопнул по столу.

Милош растерялся и ушёл в себя.

Теперь не обращая внимания на трубача, Рафаэль продолжил:

– Я вышел из мечети, словно пьяный. Смотрел вокруг, и всё казалось не настоящим, а внутри понимание того, что жизнь свою я прожил. Тогда подумал следующее: может быть, я просто чувствую, что скоро умру, не зная, когда, но очень скоро. Оттого не возникает образа предмета самоубийства.

– Орудия…

– Ну, да… Но, когда прозвучал третий «сигнал», это орудие возникло в моей мысли. Я увидел себя лежащего на диване со скальпелем в сердце.

– Это ж сколько смелости надо иметь чтоб вогнать в грудь себе скальпель… – Потерев ладонью правой руки лицо, охал-ахал Виктор. – А ежели ж промажешь, то что?

– Ну, я же хирург. Пусть не кардиохирург, но торакальную часть знаю тоже. – Поймав на лицах смущение, Рафаэль ретировался: – Как грудь у человека устроена знаю. Можно сделать так, что смерть будет мгновенной, а можно помучиться.

Все задумались.