Золото змея. Вызов стае

Юртас выдохнул, не смея поверить, что желтой куртки на этот раз не будет, и взял лежащую перед ним программку – ровно такую же изучала его жена. Он открыл свой буклет и застыл. Его руки задрожали, а дыхание сбилось.

Юртас положил буклет на стол, смотря на него, как на заразу, глубоко подышал и огляделся. Желтой куртки нет, а знак от него, оказывается, уже ждал его на столе.

Он потянулся к буклету и снова открыл его, поднеся к самому носу, чтобы никто ненароком не увидел, что там написано. Потому что вместо обычной программы аукциона в экземпляре Юртаса была выписка с его счета. Но не со всеми тратами, а с определенными. Он смотрел на дату и стоящую напротив сумму, легко вспоминая, на что ушли эти деньги. В выписке были перечислены суммы, которые он потратил на свои проекты в подземных лабораториях Корпуса.

Закончив изучать буклет, Юртас сложил его и засунул в карман пиджака. На его лице растянулась какая-то глупая хмельная улыбка, а изо рта вырвался нервный смешок. Ну вот все и встало на свои места. Они узнали, что он связан с подземными лабораториями, но арестовывать его не собираются. Это значит, им что-то от него нужно. И осталось только дождаться очередного знака от желтой куртки, чтобы узнать, чем именно он может быть полезен начальнику Главного полицейского управления.

– Дорогой, так сколько ты мне готов дать на Паларина? Я не хочу поставить тебя в неловкое положение, если увлекусь во время торгов и переступлю какой-то значимый порог.

Юртас просиял.

– Сегодня никаких ограничений.

– Мы что-то празднуем? – уточнила его жена, удивляясь перемене в настроении мужа.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Юртас.

Через два дня Паларин висел у него в спальне, прямо напротив кровати, на которой уже оба супруга спали крепким безмятежным сном.

***

В стареньком трехэтажном доме в самом центре Айхенлина под ботинками нового жильца заскрипел покосившийся пол. Бирсен заскрежетал зубами от раздражения. Он въехал в очередную съемную квартиру всего три дня назад и еще не успел привыкнуть к противным мелодиям старого жилья. Приходилось терпеть их ради других несомненных достоинств нового места обитания. Например, окон, смотревших в глухой двор-колодец, где можно было сразу заметить чужака, и пожарной лестницы рядом с балконом. Все-таки Бирсен уже не так молод, чтобы каждый раз сбегать от охранников своих «клиентов» по крышам.

Взвизгнула молния, и на кровать полетела желтая куртка. Бирсен достал чемодан, где хранился реквизит для операций, оставшийся еще со службы во внутренней разведке, и аккуратно сложил туда куртку. Сегодня Юртас получил его послание, а это значит, что слежку можно сворачивать. Осталось дождаться, пока член Совета сделает то, что от него требуется.

Бирсен закрыл чемодан и засунул его под кровать, испытывая странную смесь чувств: облегчение, что очередное задание подошло к концу, и ностальгию по старым временам, когда таких заданий было больше. Сейчас же их приходилось совмещать с рутинной следственной работой, но Бирсен не жаловался.

Метод желтой куртки он предложил сам, когда побольше узнал про своего нового «клиента». Девятнадцать лет назад фракция Юртаса была одной из самых незначительных в Совете. Чтобы получить больше кресел для однопартийцев, он вложил долю средств в строительство лабораторий под Корпусом. Юртас должен был понимать, что после скандала с членами Совета, участвовавшими в спонсировании генетических экспериментов в проекте «Новое поколение», строительство лабораторий, о которых будет известно очень ограниченному количество людей, мероприятие само по себе компрометирующее. Но тогда игра стоила свеч.

Когда лаборатории были построены, Юртас продолжил вкладывать деньги в проводимые там исследования, но, видимо, поняв, что рано или поздно эта история обязательно всплывет, выбирал направления, которые в секретности даже не нуждались. В основном они были связаны с культивацией растений, которые если и могли кому-то навредить, то только жукам, посягнувшим на посевы. Когда Бирсен узнал об этом, он смеялся в голос. Этими вещами можно было бы спокойно заниматься в более местечковых научных центрах, а Корпус, и уж тем более подземные лаборатории, создавались для других, более амбициозных целей. И уж конечно, этот уровень исследований никак не соответствовал тем суммам, которые Юртас на них переводил. Иными словами, он просто сливал деньги.

Изучив поведение Юртаса, Бирсен пришел к выводу, что тот уже давно тяготился своей причастностью к секретным лабораториям, в которых другие богачи спонсировали незаконные, а порой и весьма опасные исследования. Это заставляло его нервничать и переживать о своей тайне. И тогда Бирсен понял, что метод желтой куртки должен сработать. Считается, что желтый цвет особым образом влияет на людей с пошатнувшейся психикой, поэтому человек, на которого нужно надавить, должен быть в острой фазе неврологического или даже психического расстройства. До Бирсена доходила информация, что его бывшим «клиентам» эта куртка снилась в ночных кошмарах. Они сами рассказывали об этом на допросах, попутно сознаваясь во всех преступлениях. Сопоставив все данные, Бирсен решил, что и в этот раз желтая куртка возымеет должный эффект. И он не ошибся.

Бирсен принял душ и переоделся в служебную форму. Как следователь он мог ходить в гражданском, но у Бирсена было стойкое ощущение, что Крегару приятно, когда тот приходит в форме. Он очистил черную ткань от прилипших волосков и застегнул серебристые пуговицы. В цвет пуговиц на левой груди красовались два нашитых кружочка, похожих на монеты. Бирсен вспомнил историю их появления. На заре развития княжества Брэйе все войско в стране было наемное, и князь платил им за службу серебром. Когда появилась регулярная армия со своей формой и обмундированием, было решено закрепить этот исторический факт в виде новой традиции: на грудь служащим пришивали похожие на серебряные монеты кружочки, количество которых определяло чин. «Монеты» присваивались только за особые заслуги, поэтому были и такие служащие, которые за многие годы так и не заработали повышения. У Крегара на груди было четыре серебристых кружочка, в то время как под его началом находились полицейские, которые дослужились до пяти и шести «монет» на форме. Бирсен получил свои «монеты» за службу во внутренней разводке. И он был полон решимости удвоить результат на новом для себя поприще.

Прихватив фуражку, Бирсен вышел из дома и отправился в Главное полицейское управление. Черный замок встретил его непривычной суетой, сбившей с ритма заведенный порядок. Крегар-абвенц уже неделю как вернулся с международной встречи стран альянса и развел бурную деятельность: в два раза больше курьеров бегало по территории с донесениями, внешняя разведка и следователи объединились для расследования терактов, а в пустующих казармах задержанным ученым организовывали рабочие места для изучения цистерн, обнаруженных в подземных лабораториях Корпуса.

Попав в замок, Бирсен задрал голову и посмотрел в ясное небо. Он надеялся увидеть беркута – в замке это считалось хорошей приметой. Но птицы не было, как не было и облаков. Только по-летнему синий купол с ярким солнечным диском посередине укрывал город. Бирсен натянул фуражку и направился к башне Крегара.

Зайдя в кабинет, он прикрыл за собой дверь, бросив взгляд на пустой стол в приемной, где когда-то сидел Верт. После ареста племянника Крегар так и не взял себе нового помощника, ограничившись тем штатом, который уже есть. И сможет ли он теперь кого-то подпустить так близко, когда его подставил близкий родственник? Половина управления готова была доказать свою преданность, но что-то подсказывало Бирсену, что доверие Крегара не так просто заслужить.

Бирсен поздоровался, и Крегар поднял на него взгляд, улыбнувшись. Бирсен был почти уверен, что улыбка относилась к форме. Вряд ли Крегар стал бы проявлять к нему особое отношение. На мгновение Бирсен задумался, вспоминая, как часто за последнее время наведывался в этот кабинет. «Или стал бы?…».

– «Клиент» получил наше послание? – спросил Крегар и, дождавшись кивка, уточнил: – Как он отреагировал?

– Как я и думал, – ответил Бирсен, – с облегчением. Теперь он сделает что угодно, чтобы не видеть больше желтую куртку.

– Или чтобы не попасть в тюрьму.

Бирсен пожал плечами.

– Для многих людей психологическое воздействие хуже, чем лишение свободы. Они понимают, что в тюрьме у них будет хоть какая-то зона контроля, а с человеком в желтой куртке, который приходит к ним во сне, они ничего не могут сделать. Именно поэтому этот метод весьма эффективен.

– Но судя по твоему тону, он тебе не нравится.

– Доводить людей до сумасшествия – не моя мечта, – с иронией в голосе сказал Бирсен.

– Конечно, поэтому ты и ушел из внутренней разведки. Но, надеюсь, ты понимаешь, что никому другому я не мог доверить это дело. – Бирсен замер, не веря своим ушам. Крегар и вправду его выделяет? – В оперативной работе ты на голову выше любого следователя. И кроме того, вовлечен в расследование пожара, а значит, быстрее других погрузился бы в наш вопрос.

Крегар произнес это как неоспоримый факт, но Бирсен все равно не мог отделаться от ощущения, что в этой характеристике присутствует личная оценка.

– Когда я должен передать инструкции «клиенту»? – спросил Бирсен, возвращаясь мыслями к более важным вопросам.

Крегар задумчиво посмотрел на следователя, будто взвешивая свои следующие слова, и ответил:

– Это зависит от того, когда состоится заседание Совета.

Бирсен наклонил голову, поймав изучающий взгляд Крегара. Ему было любопытно, даже очень любопытно, что Крегар потребует от Юртаса и причем тут заседание Совета. В конце концов, он столько дней следил за этим человеком, конечно, ему хотелось знать, для чего все это было. Да и внутренний голос нашептывал, что дистанция с начальником Главного полицейского управления сократилась достаточно, чтобы он мог задать такой вопрос. Но Бирсен сделал над собой усилие и сдержался, заслужив, как ему показалось, искорку одобрения во взгляде начальника.

– Тогда буду ждать дальнейших указаний, – сказал он.

Закончив с этой темой, Крегар и Бирсен обсудили расследование пожара в Корпусе и разведданные, полученные от союзников. Перед его уходом Крегар спросил:

– Ты еще не рассказал председателю, что случилось с ее помощником Кильясом? Про его похищение?

Бирсен замялся в дверях.

– Я собирался уточнить у вас, о каких именно событиях можно доложить. О похищении Кильяса, о допросе ее секретарши…

– Только о похищении, – прервал его Крегар. – С девушкой мы обо всем договорились. Меллар-амардин не узнает о твоей оплошности с ее секретарем.

– Я … м-м-м… да, спасибо, – потупив взгляд, сказал Бирсен. Он вспомнил тот неудачный допрос запуганной девицы, и его пронзило чувство неловкости. – Тогда я попрошу председателя о встрече и сообщу, что в покушении на ее жизнь замешан Кильяс.

Крегар кивнул, и Бирсен вышел из кабинета. В приемной он вновь посмотрел на пустой стол Верта. Подумав секунду, он подошел к столу, еще толком не понимая, что хочет сделать. На столешнице лежало стекло, под которым обычно держали заметки. Все заметки давно убрали, а вот стекло, чистое и отполированное, осталось. Бирсен нависнул над столом, и в стекле расплывчатой тенью отразился его черный китель.

Крегар точно его выделяет, подумал Бирсен. Доверяет ему больше, чем другим. Даже не отобрал у него «монету» за ситуацию с секретаршей, во время которой он повел себя непрофессионально.

«Может ли человек, который отправил в тюрьму собственного племянника, приближать к себе кого-то вроде меня? – размышлял он. – Не делается ли это с какой-то целью?».

Следователь не знал. Но кое-что другое он знал точно, еще с тех пор, как попал в Черный замок. У начальника Главного полицейского управления всегда холодный разум и каменное сердце. И лучше не привязываться к нему больше, чем того требует служба, иначе этот камень может затянуть на дно.

Глава 23

Рагиль

Сколько лет живу, а запахи не перестают меня удивлять. Они не просто перемещаются и оседают на поверхностях, оставляя сообщения о событиях и людях, они постоянно меняют конфигурацию. Например, я совершенно точно знаю, какая конфигурация запахов у порядка. Она простая и понятная, как алфавит. Тут пахнет книгами, а тут деревом. Здесь дает о себе знать несвежее постельное белье, а вот здесь – кружка с чаем.

Сейчас я стоял посреди квартиры Кавы и знакомился с новой для себя конфигурацией, которая присуща абсолютному хаосу. За время, прошедшее с тех пор, как тут перевернули все вверх дном, запахи успели успокоиться и осесть, образовав весьма необычные сочетания. Вот, например, на цветастом плетеном коврике под моими ногами лежит перевернутая кастрюля. Остатки давно пропавшего супа вытекли из нее и засохли на коврике некрасивым желтым пятном. В итоге коврик пахнет супом или же суп отдает ковриком – уже даже я не разберу.