– Позавчера. Я вчера почти весь день проторчала в больнице. И сегодня с утра. Он лежал в реанимации. Там и умер.
– Понятно.
То, что произошло с Андреем, было неудивительно и вполне объяснимо. Рано или поздно это должно было произойти. Слишком рьяно испытывал Андрей свою судьбу.
Удивляло другое: почему никто ничего не сказал ему? Не такой большой их посёлок, чтобы не знать, что творится в нём. Неужели мать ничего не слышала?
Мыслимо ли было такое несколько лет назад?
Что случилось с людьми? Как дикие звери попрятались в своих логовах, и хоть трава не расти. Соседа будут убивать, не пошевелятся, только запоры задвинут потуже.
Ах, Андрей, Андрей, доигрался ты и как доигрался. Так глупо окончить жизнь. И чёрт бы с тобой, коли так, но ведь ты, стервец, жену с дочерью оставил на произвол судьбы. Да в такое время.
– У тебя есть деньги на похороны?
– Ничего у меня нет. Он должен был принести получку и вот, – Вера всхлипнула, – принёс.
– Д-да. Что у тебя, совсем ничего нет?
– Т-триста рублей.
– А на что ты собираешься жить?
– Н-не знаю.
– Николай обхватил голову руками.
Отец Андрея повесился по пьяному делу пять лет назад, через месяц пропала его мать. Женщина она была красивая, видная, несмотря на непутёвую жизнь, ещё нравилась мужчинам и никогда никому из них ни в чём не отказывала. Вполне вероятно, что её напоили и увезли какие-нибудь проходимцы. Наигрались, натешились и, прибив, закопали где-нибудь в лесу. А, может, и сама что с собой сделала или подалась в бомжи.
Факт тот, что из армии Андрей вернулся в пустой дом. Спасибо соседям, что сохранили, не дали растащить. Но жить одному в частном доме не сахар, потому и женился Андрей столь поспешно.
Вера была старшей в большой многодетной семье, теперь совершенно обнищавшей. И раньше на одну зарплату не особенно разбежишься, а сейчас… Что говорить. И так ясно, что рассчитывать на них не приходится, и хоронить Андрея придётся ему одному.
Николай полез в карман и достал бумажник. Вынул две бумажки по тысяче рублей.
– Возьми. Это вам с Оьгой на самое необходимое. Что касается Андрея, то я всё оформлю. Гроб сделает отец. Доски у него есть. А ты сходи на завод, может, помогут чем. Оградку с памятником, во всяком случае, должны сделать. Что ты молчишь? Ты слышала, что я сказал?
– Слышала. Я всё слышала. Спасибо за заботу, но денег твоих мне не надо. Сама как-нибудь обойдусь.
– Ну, завела шарманку, – поморщился Николай. – У меня теперь только и есть дел, что тебя уговаривать. На Андрея прав у меня побольше, чем у тебя. Ты прожила с ним три года, а я его помню во-от таким малюсеньким. Знала бы ты, сколько нас связывает. То есть, связывало. А в спонсоры я не набиваюсь. Деньги даю взаймы, потом отдашь. Всё равно, придётся занимать. И не бойся: процентов не потребую.
– Я и не боюсь.
– Вот и молодец. Бери деньги и не строй из себя царевну вавилонскую, а то – ей Богу! – так отшлёпаю, всю жизнь будешь помнить.
– Зачем ты хочешь шлёпать маму?
Перед Николаем стояла Оленька и недоумённо смотрела на него большими тёмно-синими, как у матери, глазами.
– Мама хорошая. Нельзя её шлёпать.
Николай виновато улыбнулся.
– Что ты, Оленька, я пошутил. Зачем мне её шлёпать? Мы так играем с твоей мамой.
– Вы играете?
– Играем. Конечно, играем, моя ласточка. Иди и ты поиграй с Катенькой, а мы с дядей Колей ещё поговорим немножечко.
Оленька ушла. Николай укоризненно покачал головой.
– Вера, Вера… В общем, твоё дело – Вагонный. Но это не срочно. Главное – поминки, они целиком лягут на тебя. Денег я ещё принесу завтра, тем более, они по праву принадлежат тебе.
– Почему?
– Я нахалтурил их на дачах, по которым ты столь усердно гоняла меня.
– По-моему, ты сам рвался туда. Да, кстати, как твои дела?
– Потом, – отмахнулся Николай. – Ты лучше скажи, на какое кладбище оформлять его?
– На любое. Куда дешевле.
– Значит, в Лебедево.
– В Лебедево, так в Лебедево.
х х х
Прошло две недели. Похоронили Андрея, Вера вышла на работу: грустная, неразговорчивая, а Николай…
Что Николай?
Он больше не ездил по дачам.
Почему?
Вначале было не до того: похороны, поминки и всё такое. Это понятно. Но затем кто мешал ему? Чем дома валяться с книжкой на диване (целую неделю раскрытой на шестой странице), взял бы, да и съездил.
В чём дело? Откуда такое безразличие к собственной судьбе?
Как известно, самый запутанный узел элементарно разрубается одним ударом заурядного меча, а сложнейшая задача имеет простой ответ. Так и с Николаем. Похоронив друга он прозрел. До него, наконец, дошло, что девушка с фотографии не более, чем призрак. Бесполезно гоняться за тенью. Если она и представляла для него какой-то интерес, то исключительно потому, что была похоже на Веру.
Да-да, на Веру.
Вера – вот разгадка непонятной вялости Николая. Оказывается, он любил её все эти годы. С той минуты, когда впервые увидел её в белом свадебном платье рядом с лучшим другом. Не случись такая внезапная и такая нелепая смерть Андрея, Николай ничего бы не понял. Да, Николай не ангел, он совершил много всяких ошибок, но предателем он точно не был. Какие бы у Андрея не были отношения с женой, для Николая Вера оставалась бы «неприкасаемой». И, как миленький, продолжал бы гоняться за жалким Вериным подобием.
Но что ему делать теперь?