Я тебя… никогда!

Работал он счетоводом, по-нынешнему экономистом, а в свободное время изучал философию. Наука эта непростая. Десять минут читаешь, потом думаешь, перевариваешь, пока всё состыкуется, встанет на свои места. И когда сосредоточенно думал, чтобы занять чем-то руки, рисовал карандашом. В основном силуэты. Динамичные, экспрессивные, летящие. Это помогало усваивать прочитанное, дарило радость творчества.

Силуэт новой жилички очаровал его сразу. Игорь даже не понял поначалу чем. Лёгкостью, подвижностью, плавностью линий: всем сразу.

Смотрел на неё, представляя будущий рисунок. Изумительная грация.

Игорь Леонидович видел перед собой, можно сказать, держал в могучих руках маленькую блёклую блондиночку с коротенькой стрижкой, невзрачным, почти бесцветным лицом, но огненным пронизывающим взором.

Её глаза пылали азартом и чем-то ещё, довольно загадочным, заставляющим вглядеться внимательнее. Казалось, будто она сейчас взмахнёт миленькими ладошками и полетит… Маленькая лесная фея.

Лана и стоять-то спокойно не могла, пританцовывая, порываясь бежать или что-то ещё делать, лишь бы не топтаться на одном месте.

Энергия жизни фонтанировала в ней, заливая окружающее пространство подобием сияния. Создавалось впечатление, будто вокруг потрескивают светящиеся разряды или микроскопические молнии.

Диссонанс, когда относительно серая внешность растворяется в мерцании яркой ауры, обнуляя невзрачность, вызвала у него повышенный интерес.

А девочка-то с сюрпризом, видно, та ещё штучка. Интересно будет с ней познакомиться. Наверняка эта забавная малышка окажется занимательным собеседником, если захочет разговаривать с таким занудой. Придётся постараться. Жить вместе, рядом и не общаться – так не бывает.

Лана была низенькой девочкой, однако небольшой рост нивелировали достоинства фигуры: нижняя половина худой, но рельефной формы почти вдвое превосходила по высоте верхнюю, что создавало иллюзию высокого роста.

Общее впечатление, если не подходить слишком близко, было обманчивым. Казалось, что Лана гораздо выше, чем в реальности, как минимум сантиметров на десять. Такие уж у неё пропорции.

Позитивное впечатление придавали гитарообразные очертания и волнующая грудь, вздымающаяся при каждом вдохе как горная гряда. Ещё точёные ножки с круглыми коленками. Похоже, их обладательница немало упражнялась, поддерживая тонус мускулатуры.

На этом достоинства не заканчивались. Звонкий, уверенный голосок ласкал слух, а способность постоянно улыбаться приподнимала настроение собеседника. В глазах прятались озорные чертенята, дразня собеседника, подталкивая его к шутливому разговору.

В целом девочка очень понравилась хозяину. Он знал, что первое подсознательное, интуитивное впечатление редко бывает обманчивым.

Вскоре прибежала запыхавшаяся соседка с миской дымящихся пирогов.

Уселись за стол, пили горячий чай из блюдец, дуя на него и смачно прихлёбывая. Это вызвало приступ смеха у Ланочки, дало повод для милой беседы обо всём и ни о чём слово за слово.

Игорь воспитывался одной мамой в любви и ласке, возможно, чрезмерной. Отец покинул семью, когда мальчику было шесть лет. Воспоминания о нём практически стёрлись из памяти. Бабушек и дедушек у него не было. Во всяком случае, о них ничего не было известно.

Как и все юноши, Игорь в своё время встретил девушку, которая не просто заинтриговала его, покорила непосредственностью, умом, грацией и целомудренностью.

Воспоминания о тех первых и единственных чувствах прочно заняли место лучшего, что с ним происходило.

Они совместно прогуливали учебные пары в институте, гуляли по парку, мило ворковали. Несколько раз целовались: простодушно, сдержанно, скорее как близкие родственники, чем страстные влюблённые.

Отношения не переходили целомудренных границ, но всё чаще разговор касался серьёзных отношений. Маме он ничего не говорил, не считал важным и необходимым.

Игорь бесконечно рисовал избранницу, заполняя её силуэтами и портретами целые альбомы, даже тетради с конспектами. Невеста вдохновляла, окрыляла.

Девушка читала стихи, многие из которых были посвящены жениху. Чувства росли и крепли. Пришло время переходить на следующую ступень отношений – родственные.

Девушка познакомила Игоря с родителями. Будущие родственники оказались людьми интеллигентными, с большими возможностями: папа – профессор экономики, мама – преподаватель вокала в консерватории.

Пришлось наносить ответный визит. Игорь привёз невесту к себе, чтобы представить будущей свекрови, в полной уверенности, что девушка ей понравится.

Мама суетилась не в меру, накидала полный стол деликатесов, охала и ахала, умиляясь красотой и грацией претендентки в невестки. Расспрашивала, словно желая написать о ней мемуары, интересуясь мельчайшими деталями прошлого и настоящего. Потом вдруг начала бледнеть и грохнулась в обморок.

Смотрины пришлось срочно отменить. Игорёк забегал, извиняясь, приводил маму в чувство, поймал такси и отправил невесту домой.

Мамочка очнулась спустя несколько минут, принялась рыдать, заламывая руки, сипя и всхлипывая. Она обвинила сына в чёрствости и жестокости, наговорила напраслины, давая понять, что он у неё единственный, поэтому делить сына ни с кем не намерена. Невестка не стена – подвинется. Да и рано ему обузу на шею вешать. Успеет ещё хомут на шею повесить.

– Вот помру, делай, что угодно.

Сын всё правильно понял, попыток влюбиться больше не предпринимал. Так и жили вдвоём до самой маминой кончины.

С тех пор минул год.

Что-то менять в жизни не хотелось. Да и поздно, честно сказать. Игорь остепенился, привык жить в одиночестве, которое нисколько не раздражало. Даже наоборот. Очень удобно: никому ничем не обязан. Свобода.

Игорь отрастил на лице растительность, приобрёл стариковскую осанку, принялся шаркать ногами и медленно говорить.

Жизнь как жизнь…

Не хуже других. Зато достаточно времени на любимые занятия.

На самом деле ему всего двадцать семь лет, только об этом никому достоверно не известно. Люди привыкли к его внешнему виду, уступают место в транспорте и обращаются “отец”.

Ну и ладно. Нет худа без добра.

Ланочка быстро освоилась, но общаться не спешила, свободное время посвящая учёбе. Девушку не было слышно и видно, кроме времени обеда и ужина. Она быстро готовила еду, проглатывала свою порцию за пару минут, спеша за учебники и конспекты.

Варила разнообразно и вкусно. О долях в расходах договорились сразу.

Продукты покупал Игорь Леонидович.

Жизнь текла в устоявшемся русле. Никаких неожиданностей: плавно, размеренно.

С одной стороны, очень удобно. И всё же он мечтал познакомиться с квартиранткой поближе, наблюдать, как девушка двигается, говорит, мыслит. Для серии рисунков, которые задумал, было важно наблюдать сцены обыденной жизни.

Игорь рисовал девочку постоянно, но по памяти, в достоверность которой сомневался.

Лана избегала общения, во всяком случае, создавалось именно такое впечатление. А он неотступно думал о жиличке.

Философские темы размышлений неожиданно сменились приземлёнными. С чего бы вдруг?

Чем уединённее вела себя Лана, тем интенсивнее и чаще Игорь Леонидович зацикливался на её персоне. И рисовал, рисовал, рисовал, находя в этой крошке всё больше достоинств и преимуществ.

Неожиданно и вдруг выяснилось, что она… женщина: притягательное, волнующее существо, до которого хочется дотронуться.

Никогда ещё Игорь не рисовал так много. Вот Ланочка танцует, вот сидит, тут лежит на животе, подложив руки под подбородок, подняв согнутую в коленке ножку вверх. Здесь садится, бежит, разметав руки-крылья, читает, задумалась, пьёт.

Рисунки не умещались в папки, лежали стопками на столе.

Игорь Леонидович переживал, что не может создать рисунок, достойный оригинала. Подобная неудовлетворённость свойственна натурам творческим, наделённым чувственностью и фантазией.