Последняя любовь Хемингуэя

–Еще приготовить коктейль?

–Да. Ты смешай сразу же все, чтобы больше его не сбивать. А лед поставь в холодильник.

–Миксер маленький. Много не получится.

Хемингуэй встал, подошел к столику, приподнял белую ткань и подал литровый медицинский сосуд цилиндрической формы.

–Сбей коктейль в нем.

–Его надо помыть.

–Он стерильный, но ополосни, если хочешь, в умывальнике.

Минут через пять в цилиндре искрилась светло-красная жидкость.

–Налей еще в стаканы. Попробуем, что у тебя получилось. И ложись ко мне. Мне пока трудно долго сидеть. А я хочу ощущать тебя всю. Полностью!

–Сейчас, Папа. Подожди минутку. Что-то тебе подарю. Я вчера хотела сделать тебе подарок, но вещей здесь моих не было. Помнишь, их увез Франки?

–Помню. А что это за подарок?

–Сейчас увидишь. Закрой глаза и дай мне свою ладонь.

Хемингуэй послушно закрыл глаза, лежа в постели, и протянул ей руку с открытой ладонью. Он почувствовал, как на ладонь легли две холодные, но твердые капельки. Хемингуэй открыл глаза и, подслеповато щурясь, стал рассматривать маленькие камешки.

–Это бриллианты?

–Изумруды.

–Я не могу принять такой дорогой подарок. Ты не так богата, чтобы делать мне такие подарки!

–Я их не купила. Это фамильные драгоценности. Они мне достались от бабушки, а бабушке от ее бабушки… Никто точно не знает, сколько им лет. Они охраняют нас от болезней и несчастий. Охраняет только тех, кто ими владеет. Возьми их себе, Папа, и владей ими всегда.

–Я не могу принять такого подарка!

–Носи их всегда с собой. И когда соскучишься по мне, дотронься до них. Вспомнишь меня. А теперь сожми кулак. Чувствуешь меня? Ответь правду?

–Чувствую. Твое тепло чувствую. Это правда. Но я не возьму такого ценного подарка.

–Не думай о их ценности. Ты мне тоже что-то подари, чтобы я могла носить подарок на себе и радоваться каждый раз, когда его одену или увижу.

–Хорошо, дочка. – Согласился Хемингуэй. Но про себя решил вернуть ей когда-нибудь этот подарок. – Я тебе тоже что-то подарю, чтобы ты меня помнила.

–Я тебя всегда буду помнить и без подарка. А теперь подвинься, я лягу рядом с тобой.

–А куда положить изумруды?

–Вот коробочка. Но сегодня давай положим их под подушку. Они помогут твоему выздоровлению. Дадут нам больше любви.

–Хорошо. Дай я тебя обниму и поцелую.

–А я тебя…

…На следующий день, перед обедом, Адриана пришла попрощаться с Хемингуэем.

–Я скоро вернусь. Держи изумруды в руке.

–Держу. Вот они. И ты пришла.

–Я еще приду. И не раз. До свидания, Папа!

–До встречи, дочка…

10

За три дня рассказ был закончен. Хемингуэй перечитал его, сделал необходимые правки. Он остался им доволен. Правда, герои четко не названы по именам, но любой читатель, интересующийся его творчеством, мог сразу понять, что рассказ автобиографичен. Герой это он, только потерявший зрение и нуждающийся в преданном друге. Героиня – собирательный образ женщин, умеющих самоотверженно любить. Адриана воплощение их. Но женский образ не исчерпан одной чертой самопожертвования, в нем заложено большее и его можно развить. Как? В повесть? В роман? Смутное видение большого произведения проступало перед ним. Необходимо продумать фабулу. И он, до боли в голове, думал.

На следующий день, когда он поставил окончательную точку в рассказе, приехала Мэри. Гипс с ее ноги не сняли, но заменили на более легкий. Теперь Мэри могла осторожно наступать на больную ногу. Но пока продолжала передвигаться на костылях.

Она поцеловала Хемингуэя и сказала:

–Без слов понятно, что тебе лучше. Ты выглядишь уже на пятьдесят долларов. Еще неделя и будешь на все сто. Почему ты мне не звонил?

–Я на все твои звонки отвечал. Дополнительно мне нечего было сообщить. Поэтому и не звонил.

–Ну, хорошо. – Согласилась с его объяснением Мэри. – Я приехала на два-три дня. Врачи обещают через неделю, максимум десять дней снять гипс. Только предупредили, когда я поехала сюда, чтобы проявляла осторожность.

–Хорошо, что ты приехала. – Немного равнодушно произнес Хемингуэй. – Я тоже покину эту тюрьму через пару недель. Сказать, чтобы тебе принесли кресло?

–А может, мы поместимся на твоей кровати вдвоем?

В запахе лекарств, пропитавших палату, витал аромат Адрианы. Ему казалось, что он шел от подушки и матраца, на котором спал, и не хотелось перебивать его запахом других людей, даже если это была его жена. И он ответил:

–Я еще не совсем здоров. Да и твою ногу надо беречь.

Мэри промолчала в ответ. Она открыла все окна, и свежий весенний воздух ворвался в больничную палату.

–Это новая рукопись?

–Да.

–Можно посмотреть.

–Конечно. – Хемингуэй смягчился. Мэри была не только первым читателем его книг и критиком, но и редактором. – Посмотри внимательно.

Мэри стала читать. Хемингуэй ей не мешал. Через полчаса она закончила чтение и выжидательно посмотрела на Хемингуэя. Он жаждал услышать ее оценку и нетерпеливо спросил:

–Ну, что скажешь?