Химера

Инспектор Дидье поразился мужеству этой женщины.

– Алва, я охотно провел бы эту ночь в одной камере с тобой, – заявил он. – Но мне надо многое сделать, чтобы утром ты вышла на свободу. Ты простишь меня за это?

– С одним условием, Жиль.

– Любое, – заверил ее инспектор.

– Когда я выйду из тюрьмы, ты пригласишь меня на ужин в самый шикарный парижский ресторан.

Жиль Дидье едва сдержал желание расцеловать ее. Если бы сейчас в этой комнате был майор Лихобабенко, он с удовольствием свернул бы этому русскому его тощую цыплячью шейку. И посчитал бы это слишком легкой смертью для этого мозгляка. По мнению инспектора, тот заслуживал, по меньшей мере, четвертования за страдания, которые он причинил Алве.

Но майор Лихобабенко, не подозревая об этом, терпеливо поджидал инспектора возле его джипа, который тот оставил на улице перед тюрьмой. Увидев его, Жиль Дидье почувствовал сильное раздражение, которое не смог скрыть.

– Майор, я допросил несчастную женщину, которую ты отправил в тюрьму, – пророкотал он. – Она ни в чем не виновата. Ее необходимо немедленно освободить.

Майор Лихобабенко с удивлением вытаращил на него свои мышиные глазки. Но не стал спорить. Вместо этого он изобразил подобие улыбки и сказал:

– Жиль, пока я пил кофе, бармен рассказал одну чисто французскую загадку. Скажи, ты знаешь, чем отличается мужчина от Парижа?

– И чем же? – буркнул Жиль Дидье.

– Париж – всегда Париж!

Майор Лихобабенко хихикнул, произнеся это. Но инспектору было не до шуток.

– Ты хотя бы понимаешь, кто такая Алва Эльф? – рыкнул он. – И насколько чудовищна тюрьма, в которую ты ее засадил?

– Что касается этой тюрьмы, то в числе ее заключенных был даже известный французский поэт Поль Верлен. В одна тысяча восемьсот семьдесят третьем году он сидел здесь за покушение на убийство, – невозмутимо ответил майор Лихобабенко. – А относительно Алвы Эльф… Я уверен, что в сравнении с ней Поль Верлен – просто ангел. Он не убивал людей, путешествуя по всему миру, и не сжигал их потом в собственных домах, чтобы замести следы своего преступления.

– Ты ошибаешься, – только и нашел, что ответить инспектор Дидье. Вдали от Алвы, и не глядя в ее глаза, он был настроен уже не так решительно, и ее невиновность уже не казалась ему настолько бесспорной. – Смартфон – твоя единственная улика против нее. Но его подарил ей бывший любовник.

– Вот как? – заинтересовался майор Лихобабенко. – Это она сама тебе сказала? И может это доказать?

– Ты прекрасно понимаешь, что доказать мы это сможем, только когда найдем этого паршивца, – хмуро ответил инспектор. – Я собираюсь объявить его в международный розыск. А ты пока не смей даже приближаться к Алве Эльф.

– Может быть, обсудим это? – предложил майор.

– Не сегодня, – отрезал инспектор. – У меня еще много дел.

– Но я настаиваю! Ты не имеешь права запрещать мне.

Инспектор Дидье глубоко вздохнул, но неимоверным усилием воли сдержал свой гнев. Он понимал, что ни к чему хорошему их конфликт не приведет. Русский может позвонить его начальству. И нет уверенности, что ему не пойдут навстречу.

– С'est bon, – согласился он. – Мы обсудим это завтра утром.

– Ладно, – кивнул майор Лихобабенко. Он не стал окончательно портить отношения с инспектором из-за одной ночи. – Ты подбросишь меня до отеля или мне добираться на общественном транспорте?

Инспектор Дидье преодолел искушение. Он подумал, что если майора оставить около тюрьмы, то еще неизвестно, отправится ли он в отель.

– Подброшу, – буркнул он. – Но при условии, что ты не откроешь рта. У меня жутко болит голова.

Они молчали всю дорогу.

– Прощаюсь с тобой до утра, Жиль, – сказал, выходя, майор Лихобабенко.

Но инспектор Дидье ничего не ответил. Когда он отъезжал, его джип злобно фыркнул выхлопной трубой.

Антон Лихобабенко проводил его задумчивым взглядом. А когда джип скрылся в потоке автомобилей, достал свой мобильный телефон и позвонил пенсионеру Борисову. Но снова, как уже несколько дней подряд, тот не ответил. Это начинало серьезно беспокоить майора. Он понимал, что только благодаря показаниям этого таинственного пенсионера можно было доказать причастность Алвы Эльф к убийству Евгении Тихоновой-Бейли. И ключевую роль во всем этом играл золотой смартфон.

А началось все с того, что когда он, Антон Лихобабенко, стоял на пепелище дома, размышляя, с чего начать расследование, ему в голову пришла одна мысль. Это было как озарение свыше. В этом преступлении чувствовался почерк профессионала. Обычно профессиональные убийцы не грабят дома своих жертв. Но и сжигают они их редко.

Поэтому майор Лихобабенко расспросил пенсионера Борисова о ценных вещах, которые могли быть в доме. И тот припомнил только одну, которую сам же ей и подарил – смартфон в золотом корпусе. Очень стильная и чрезвычайно дорогая вещица. Майор Лихобабенко запомнил ее описание. И когда при обыске номера Алвы Эльф увидел среди ее вещей золотой смартфон, то сердце его радостно дрогнуло. Он был уверен, что подобных совпадений не бывает. Поэтому, не колеблясь, арестовал Алву Эльф.

Но если пенсионер Борисов не подтвердит своих показаний и не признает золотой смартфон… О том, что будет после этого, майор Лихобабенко даже не хотел думать. Это означало международный скандал, крах его карьеры и увольнение из органов правопорядка. А хуже этого не могло быть ничего. Свою жизнь вне полиции Антон Лихобабенко не представлял.

Поэтому он с тоской выслушал отрицательный ответ своего мобильника и, вздохнув, набрал еще один номер. На этот раз он звонил маме во Владивосток, на домашний телефон. Это было безумно дорого. Но сейчас ему была просто необходима моральная поддержка. И никто лучше мамы не мог бы ему помочь.

Однако и мама не ответила. Антон Лихобабенко посмотрел на часы. При разнице во времени в девять часов во Владивостоке было пять утра. Мама спала, по своему обыкновению отключив телефон, чтобы тот не разбудил ее случайным звонком. На душе у майора стало совсем скверно. Он почувствовал себя одиноким и никому не нужным.

Он не хотел ни есть, ни смотреть в номере отеля по телевизору передачи на языках, которых не понимал. Но дело было даже не в его незнании других языков, кроме русского. Ключевым здесь было слово «одиночество». В этот вечер оно почему-то пугало майора Лихобабенко. И он решил сходить в кинотеатр Katara Cinema, кинозал которого вмещал 99 человек. Это нельзя было назвать одиночеством, даже если смотреть фильм в полной темноте. А еще ему нравился приготовленный по особому рецепту карамельный поп-корн, который предлагали зрителям.

Но перед этим майор решил помечтать о том недалеком времени, когда он, Антон Лихобабенко, станет обладателем одного миллиона евро, на берегу пруда в саду, который был разбит посреди отеля Le Royal Monceau Raffles. Уже стемнело, и подсветка придавала воде разнообразные оттенки нефрита. Это было чудесно. Час или даже два пролетели незаметно. А затем он прошел в кинотеатр.

Шел ретропективный показ фильмов с участием Луи де Фюнеса, гениального французского комического киноактера, давно уже умершего. Показывали «Le gendarme et les extra-terrestres», что майор Лихобабенко с трудом перевел как «Жандарм и инопланетяне». Фильм уже начался. Майор купил билет и прошел в зал. Зрителей было немного, но это его даже устраивало. Можно было выбрать любое место. Он занял кресло в заднем ряду, чтобы при желании можно было уйти, никого не потревожив.

Но неожиданно приключения глуповатого старшего сержанта Людовика Крюшо, который стал свидетелем приземления НЛО в окрестностях Сен-Тропеза и вступил в борьбу с коварными гуманоидами, увлекли майора. Его восхищало доходящее до идиотизма мужество сержанта Крюшо. А когда жандарм, оказавшись в женском монастыре, переоделся в одеяние монахини, Лихобабенко испытал поистине гомерический приступ смеха.

Он все еще смеялся, когда в кинозал вошел высокий молодой мужчина и присел в кресло рядом с ним.

– Давно началось? – спросил тот, когда майор, наконец, перестал смеяться.

– Скоро конец, – с сожалением ответил Антон Лихобабенко.

И это были его последние слова в жизни.

Мужчина резко выбросил руку и вонзил в грудь майора узкий трехгранный стилет. Удар пришелся в сердце. Антон Лихобабенко умер мгновенно, даже не успев вскрикнуть. Он так и остался сидеть в кресле, только голова его запрокинулась назад. Мужчина обшарил его карманы, забрал деньги и мобильный телефон. И только после этого встал и вышел из зала. Никто не обратил на него внимания.

– Плевое дело, – хмыкнул Филипп, выходя на улицу. – Даже скучно. Старею я, что ли?

Рарог не спеша шел по улице, насвистывая La Marseillaise. Он чувствовал себя завоевателем, которому на эту ночь Париж был отдан на разграбление. Джеррик, по его настоятельной просьбе, отпустил Филиппа до утра. И пока он летел в самолете, то радовался этому. А сейчас, осуществив задуманное, вдруг заскучал. Не было ничего более волнующего его кровь, чем убийство. Все остальное казалось Филиппу подделкой, суррогатом.

Когда к нему подошла проститутка, Филипп сначала брезгливо поморщился, а потом вдруг почувствовал радостное возбуждение. Разумеется, это был тоже суррогат, всего лишь эрзац любви, но кто мог помешать ему завершить любовные игры высочайшим актом наслаждения и утолить свою жажду теплой кровью? Он еще никогда не перегрызал горло своим жертвам. И неожиданно ему захотелось испытать новые ощущения.

– Пойдем, милашка, – улыбнулся он, обнимая девушку за талию. – В отель или к тебе?

– Я здесь живу неподалеку, – хриплым прокуренным голосом ответила та. – Но учти, что я стою дорого.

– А я никогда не скуплюсь, – заверил проститутку Филипп.