Человэльф

– Безумцы! – кричал им Грир. – Поднимайтесь на борт! Спасайте свои шкуры!

Но моряки спасали свои души…

Иногда Грир сутками не сходил с палубы, высматривая очередную жертву. Он не вспоминал о прошлом. Он не задумывался о будущем. Он ни о чем не думал и не мечтал. Он даже не ненавидел капитана Филиппуса Ван дер Витта, так подло обманувшего его. Он не испытывал никаких эмоций и желаний. И это было истинным и самым ужасным проклятием Сатанатоса, о котором не знал никто, кроме очередного капитана проклятого корабля.

«Летучий Голландец» летел над поверхностью моря, а на его капитанском мостике безмолвно стоял эльф, обреченный на вечные скитания и одиночество…

Глава 30

В камеру вошли четыре надзирателя-гнома. Они надели на Катриону и Бориса наручники и, придерживая за локти, вывели их наружу. А затем долго вели по мрачному лабиринту подземных коридоров, через множество стальных дверей и решеток, которые бесшумно открывались и закрывались, пропуская их. Наконец, за одной из очередных дверей, в которую упирался пробитый в скале длинный узкий тоннель, узники увидели огни факелов и звездное небо. На них повеяло свежим ночным воздухом.

Их ждал большой черный микроавтобус, рядом с которым замерли две фигуры в белых плащах с капюшонами, наброшенными на голову. На их лица были надеты безликие маски с прорезями для глаз. Надзиратели передали им заключенных, предварительно сняв с тех наручники, и ушли. Никто не произнес ни слова. Новые стражи втолкнули узников в салон микроавтобуса, и тот мягко тронулся с места.

Окон в салоне не было, и они не могли ничего видеть.

– Куда мы едем? – спросил Борис.

Из-под капюшонов блеснули красные точки глаз, но никто не ответил.

– Каждый год на планете извергается приблизительно шестьдесят вулканов, – сказала Катриона. – К одному из них.

– Хотелось бы знать точнее местонахождение своей будущей могилы, – Борис пытался шутить, но ему это плохо удавалось. – Надеюсь, она будет не в труднодоступном для туристов районе.

– Самое крупное скопление действующих вулканов на Малайском архипелаге. Хотя бы один из них извергается в эту минуту. Так что, возможно, туда, – тихо произнесла Катриона. – Архипелаг расположен между Азией и Австралией. Но это слишком долгое путешествие. Думаю, они нашли что-нибудь поближе. Есть Везувий в Италии. Или Хекла в Исландии. Ах, да, еще Этна на острове Сицилия. Один из самых активных и больших вулканов на Земле. Извергается периодически на протяжении последних сотен тысяч лет.

– А что-нибудь более экзотическое имеется?

– Ньирагонго в Африке. Последний раз извергался лет десять назад. Большая часть города Гома, построенного у его подножия, была разрушена лавой, около полусотни человек погибли, – Катриона вздохнула. – Все-таки странные вы существа, люди! Извержение Помпеи вас ничему не научило.

– Да, мы такие, – подтвердил Борис. – Жизнь нас не учит. Но, кажется, и смерть тоже. Хотел бы я стать счастливым исключением.

Микроавтобус остановился. Распахнулась дверца, и они увидели в свете неярких прожекторов небольшой самолет с откинутым трапом, который стоял на взлетно-посадочной полосе, обозначенной мигающими с обеих ее сторон огоньками. Один из сопровождающих протянул им плащи черного цвета и знаком приказал надеть. Они подчинились. Им накинули на головы капюшоны, скрыв лица. Из микроавтобуса их выводили по одному.

Первой шла Катриона в сопровождении одной из безликих фигур. Когда они уже поднимались по трапу самолета, ее страж, будто ненароком, склонился к ней, и эльфийка услышала его шепот.

– Фергюс просил передать, чтобы ты не беспокоилась за сына, – почти беззвучно сказал он. – С ним все будет в порядке.

Катриона почувствовала, как часто забилось ее сердце, разрывая грудь. Она едва сдержала радостный возглас. Опустила голову, чтобы никто не видел ее лица, забыв, что оно скрыто под капюшоном. При этом она ощутила на своей груди почти невесомую тяжесть медальона с портретом Арлайн. Быстрым неуловимым движением сорвала его и, нащупав руку своего стража, почти насильно вложила в нее медальон.

– Передай ему это, – так же тихо сказала она. – И скажи, что моего сына зовут Человэльф. Спасибо тебе!

– Я эльф, – ответил тот и отшатнулся от нее на следующей ступеньке трапа. Но медальон остался в его руке.

В салоне самолета Катриону и Бориса посадили в стоявшие рядом кресла. Но их окружали уже несколько безликих существ в белых плащах с капюшонами. Катриона не знала, как передать Борису радостную новость. Она боялась, что ее могут услышать стражники. Эльфийка запретила себе даже думать об этом. Поэтому Катриона просто вложила свою руку в руку Бориса. Тот ответил ей слабым рукопожатием. Они летели молча, взявшись за руки.

Сколько длился полет, они так и не поняли. Ощущения обманчивы. Это могло быть и полчаса, и несколько часов. Время перестало существовать для них, как будто они оказались в другом измерении, и земные законы там уже не действовали.

Когда самолет опустился, по-прежнему была ночь. Но это ничего не значило. Они могли лететь в сторону заката. Их пересадили на вертолет. С шумом завертелся винт, и машина легко взмыла в воздух.

Вулкан они увидели издалека. Огромная гора лизала небо над собой языками пламени, окрашивая его в золотисто-багровый цвет. Иногда это напоминало салют. Узкие потоки кипящей расплавленной лавы стекали по ее склонам, сжигая все на своем пути, даже камни. Пахло раскаленной пылью.

– Нас что, сбросят с вертолета? – спросил Борис. Его голос предательски дрогнул.

Но вертолет опустился на гору. До вершины оставалось совсем немного, и этот последний путь им предстояло пройти самим. Вдоль всего маршрута стояли все те же безликие фигуры в масках и белых плащах с капюшонами, накинутыми на голову, они держали в руках факелы, как будто освещения от вулкана было не достаточно.

Даже в мерцающем свете факелов Катриона видела, как смертельно побледнел Борис. Она протянула ему руку. Он судорожно сжал ее. Их подтолкнули в спину и жестом указали направление. И они пошли.

Каждый шаг в гору давался им с неимоверным трудом. Было душно и очень жарко от близости огненной реки. Пот застилал глаза. Не хватало воздуха. Вскоре Катриона ощутила сильную слабость. Недавние роды дали о себе знать. Она едва не упала, но Борис успел поддержать ее. Он подхватил Катриону на руки.

– Тебе плохо, любимая? – спросил он.

Внезапно он почувствовал, как Катриона приникла своими горячими губами к его уху и прошептала:

– Наш Человэльф в безопасности!

И предупредила, прежде чем он издал радостный возглас:

– Только молчи!

Борис понял и сдержал свои эмоции.

– Дальше я понесу тебя на руках, – сказал он. – И не протестуй! Это единственное, что я еще могу для тебя сделать. Не отнимай этого у меня!

И Катриона тоже поняла его и смирилась. Она приникла к груди Бориса, слушая, как стучит его сердце. И уже через несколько шагов ее собственное сердце начало стучать ему в такт. Могло показаться, что сердца человека и эльфийки соединились в одно большое сердце, способное перенести все страдания, выпавшие на их долю, и сохранить любовь.

Так оно и было.

Борис дошел до вершины, ни разу не остановившись. И только здесь опустил Катриону на землю. Они стояли на раскаленной до красного цвета каменной глыбе, один край которой завис над жерлом вулкана. Под их ногами бушевало кипящее пламя.

Страшный жар опалил их лица, глаза и волосы. Их кожа окрасилась в золотистый цвет. В зрачках бушевал огонь. Они казались уже не живыми существами, а фантастическими саламандрами. Но те, сгорая в огне, возрождаются вновь. Катриона и Борис знали, что сгорят в адском пламени, в котором не останется даже их пепла, и это навеки. Ужас леденил их сердца. Они крепко держали друг друга за руки, чувствуя их дрожь. Слезы на глазах мгновенно высушивал знойный ветер.

Это была не казнь, а изуверская, нечеловеческая пытка. И не было смысла ее продлевать.

– Ты со мной, милый? – мысленно спросила Катриона, повернув голову к Борису. Она даже не смогла разжать спекшиеся от жары губы, чтобы произнести это вслух. Она надеялась, что Борис прочтет вопрос в ее глазах.

Но, неожиданно для себя, она услышала в ответ:

– Навеки, любимая!

И, держась за руки, они шагнули с камня в вечность.

Эпилог

За высокой каменной стеной Новодевичьего монастыря было тихо и умиротворенно. Могло показаться, что здесь все еще длится шестнадцатый век, когда в одной из древнерусских летописей появилась запись: «Лета 7032-го майя в 8 день поставиша Нов монастырь Девичь у града Москвы за посадом».

Расположенный в самом центре Москвы, на Девичьем поле в излучине Москвы-реки, монастырь жил особой, отстраненной от существования многомиллионного города, жизнью, в которой не было места мирской суете и страху перед скоротечностью человеческого бытия. Золоченые купола и высокие шпили его церквей сияли, даже когда в небе не было солнца. Как-то не верилось, что на протяжении первых двух столетий своего существования этот монастырь, называемый тогда Пречестная Великая обитель Пречистыя Богородицы Одигитрии Новый Девичий монастырь, служил местом заточения царственных особ женского пола. Родственницы Ивана Грозного, Бориса Годунова, Василия Шуйского, Петра Первого постригались здесь в монахини, жили и умирали, примирившись в душе со своей участью и людьми, которые обрекли их на эту участь. Возможно, дух великосветских мучениц и тысяч других знатных и простых инокинь все еще витал в ограде Новодевичьего монастыря, создавая совершенно особую, неповторимую атмосферу.

С таким же умиротворенным видом по дорожкам, проложенным между многочисленными строениями на территории монастыря, ходил не старый еще мужчина среднего роста, красивый и поджарый, как породистая скаковая лошадь. Из кармана элегантного пальто из светло-серой шотландской шерсти выглядывала аккуратно сложенная газета. Он подолгу останавливался у колокольни, в которой когда-то был приют для девочек-подкидышей, часовни, давно пришедшей в запустение, палат, где жила царевна Софья, но было не понятно, то ли мужчина осматривал эти древние архитектурные сооружения, то ли думал о чем-то своем, незряче глядя на них.