Химера

В Африке большие

Злые крокодилы

Будут вас кусать,

Бить и обижать…

Солнце ярко светило, Абрафо хмурился, Фергюс улыбался, слушая внука, а красавица Абангу, похожая на таинственную африканскую женщину, правила лодкой, направляя ее в сторону Басе-Санта-Су, где их ждал всемогущий дух лесов Джелани. Жизнь текла, как река Гамбия, и все плохое быстро забывалось, особенно если тебе от роду нет еще и девяти лет.

Фергюс воспринимал действительность по-другому. Путешествие в Африку было вызвано не жаждой новых впечатлений или скукой, а жестокой необходимостью. От его успеха зависело их с Альфом будущее. Эльф рассеянно улыбался, но мысли его были тревожными, а глаза беспокойно озирали окрестности. Он видел покрытое облаками небо, узкую и извилистую, словно гигантская змея, реку, берега которой были окаймлены непроходимыми мангровыми лесами, притаившихся в воде и зарослях кровожадных и беспощадных хищников, ждущих только удобного момента, чтобы наброситься на них. И за каждым новым изгибом реки эльф ждал опасности.

У города Банжула ширина Гамбии достигла пяти километров, а затем она начала сужаться, и уже не превышала несколько сотен метров. Низкорослые мангровые заросли сменились крутыми утесами, покрытыми буйной растительностью. И мысли Фергюса приняли иное направление. Он вспомнил, как познакомился с Джелани. Тогда он еще только вошел в состав Совета ХIII, и эльбст Роналд послал его на африканский конитенент налаживать связи с местными духами, которые всегда держались обособленно. Это было неспокойное время и для самой Гамбии, боровшейся за свою независимость, и для населяющих ее духов природы. Они враждовали между собой.

Нгояма были самым многочисленным народом, но против них объединились вабиликимо, итове и абатва, и, почувствовав свою силу, начали готовиться к кровопролитной войне. В отличие от нгояма, эти духи были малорослыми и уродливыми, не имели своей постоянной территории обитания и без всякого смысла и повода то враждовали с людьми, то начинали с ними дружить. Вабиликимо, ростом в два расстояния от среднего пальца до локтя обыкновенного человека, передали все свои знания о лекарственных растениях одному из туземных племен, а затем посчитали, что были недостаточно вознаграждены за это, и отравили вождя этого племени. Итове, имевшие две ноги, но передвигавшиеся преимущественно на четвереньках, совершали набеги на поля и насылали гниль на плоды; фрукты и овощи, которых коснулась их рука, становились горькими и непригодными в пищу. Они требовали от людей дани в размере половины созревшего урожая, не понимая, насколько абсурдны эти требования, потому что сами люди, выполни они их, умерли бы от голода. Абатва, живущие в высокой траве и спящие в муравейниках, часто совершали набеги на селения туземцев, убивали весь их скот и дичь в окрестностях, а затем, нагруженные добычей, уходили от возмездия в горы, под защиту неприступных скал.

Все эти народы жили только одним днем, не вспоминая о прошлом и не задумываясь о будущем. Нгояма, во главе которых стоял Джелани, бережно хранили традиции своего народа и верили, что только объединившись духи смогут противостоять нашествию людей и собственному вымиранию. Вожди вабиликимо, итове и абатва считали это притязаниями на свою власть. Они ненавидели Джелани. А тот, надменный и гордый, как истинный представитель народа нгояма, чьи предки в древние времена правили Африкой, считал ниже своего достоинства вести с ними переговоры и объяснять им их заблуждения. Казалось, война была неизбежна. Жестокая и беспощадная бойня, которая привела бы только к взаимному истреблению духов.

Но вмешался Фергюс. Он сумел уговорить Джелани проявить терпимость, которая в подобных обстоятельствах равнялась мудрости. А затем нашел общий язык с вождями остальных народов африканских духов. Он убеждал их до тех пор, пока они не согласились сесть за стол переговоров. Мир, которого в результате удалось достигнуть, был скроен на живую нитку, но все-таки война не началась. Духи поделили между собой территории обитания и договорились не только о сотрудничестве в противостоянии с людьми, но и о взаимной помощи, когда какому-либо народу будут угрожать голод, мор или другие бедствия. Это была Конфедерация, во главе которой встал Джелани, но каждый из вождей другого народа обладал правом вето на любое ее решение. Это устроило всех, включая самых несговорчивых и злобных. И даже вождя народа абатва Иму, чье имя означало сумрак, и, соответствуя этому, мрак часто окутывал его мозг.

Африканские духи так и не вошли в Совет ХIII, решив придерживаться позиции дружественного нейтралитета, к вящему неудовольствию эльбста Роналда, который посчитал миссию Фергюса если не проваленной, то безрезультатной. Но они навсегда сохранили благодарность по отношению к эльфу. Во всяком случае, Джелани. И сейчас Фергюс рассчитывал воспользоваться этим.

Ближе к вечеру из мангровых зарослей к реке начали выходить бабуины, и только многочисленными группами. Они жадно лакали воду. В каждом стаде насчитывалось несколько десятков самцов, самок и детенышей, и пока они пили, за рекой наблюдал вожак. Но даже он не всегда замечал притаившегося или незаметно подплывшего крокодила. И когда тому удавалось схватить или поранить кого-то из обезьян, берег оглашался истошными воплями. Стадо убегало, порой оставляя на берегу истекающую кровью обезьяну, которую потом приканчивал выползший на берег крокодил. Бабуины знали, что выжить и продолжить свой род могут только особи, не знающие сострадания к обреченным на смерть. Это была простая и естественная филисофия жизни, которая позволяла им существовать на планете уже несколько миллионов лет.

Но эта философия претила Фергюсу. И он с отвращением смотрел на «собакоголовых», как называли бабуинов из-за их необычной для приматов слишком вытянутой морды. А те, в свою очередь, смотрели на него. И в их глазах читалось презрение, которое древние египтяне ошибочно принимали за мудрость.

А затем они увидели хлипкие, обмазанные желтой глиной, строения, теснящиеся на берегу реки. Это был Басе-Санта-Су, который в республике Гамбия считался городом. По официальной переписи в нем проживало почти пятнадцать тысяч человек. Духов, разумеется, никто не учитывал.

И, тем не менее, они здесь жили. В одном из домов на окраине Басе-Санта-Су, построенном в колониальном стиле, с белыми колоннами у входа, Джелани устроил свою резиденцию. Сразу за домом начинался лес, где он мог скрыться при необходимости. И горе было тому, кто осмелился бы преследовать его.

Когда Фергюс и Альф в сопровождении Абрафо прошли через ограду, окружавшую дом, на террасу вышел сам Джелани. На вид это был огромного роста черный человек с узким длинным лицом и бритым черепом, на котором были наколоты какие-то непонятные знаки. Таинственные надписи спускались по его щекам и шее и уходили дальше, под накидку желто-зеленого цвета, достигавшую щиколоток духа.

– С возвращением на африканскую землю, Фергюс, – пророкотал Джелани, обнажив в улыбке мощные белые клыки, которым мог бы позавидовать аллигатор. – Я знал, что ты рано или поздно вернешься. Африка никого не отпускает от себя навсегда.

Он протянул свою руку, чтобы поприветствовать гостей на привычный им европейский манер. Альф увидел огромный ноготь на его указательном пальце, который был похож на турецкий ятаган и достигал в длину не менее полуметра. Казалось, что он сейчас вонзится в грудь Фергюса, в самое сердце.

И Альф в ужасе закричал, бросаясь между Джелани и Фергюсом, чтобы защитить деда. А потом свет померк в его глазах, и он, потеряв сознание, мягко опустился на раскаленную солнцем африканскую землю, которая вдруг стала черной, как кожа нгояма.

Глава 19

Альф, очнувшись, не сразу открыл глаза. И услышал, как кто-то сказал:

– Припекло голову мальчишке. Африканское солнце такое же коварное, как абатва.

– Я забыл об этом, – ответил знакомый Альфу голос. Он открыл глаза и увидел, что над ним стоят дед и Джелани, и в глазах у обоих плещется тревога.

– А кто такой абатва? – спросил мальчик.

Фергюс облегченно улыбнулся. А Джелани серьезно ответил:

– Абатва – вечный странник. У него нет ни родины, ни дома. И он очень злопамятен. Когда будешь идти по траве, будь осторожен, чтобы не наступить на него. Он будет мстить тебе всю жизнь.

– Чью жизнь? – с удивлением спросил Альф.

– Твою или свою, – ответил Джелани. – В зависимости от того, кто кого переживет.

– Джелани, ты все так же непримирим, – заметил Фергюс. – Абатва вовсе не такие кровожадные и злопамятные.

– Ты прав, – кивнул, как будто соглашаясь, Джелани. – Если у них есть одна лошадь на двоих, то они, когда проголодаются, съедают ее, а не друг друга. Но это когда у них есть лошадь.

Фергюс не стал спорить. Он склонился над внуком и спросил:

– Все хорошо? Голова не болит?

– Прости, дед, – виновато ответил Альф. – Просто я испугался за тебя. Когда увидел этот ужасный коготь.

– Я так и понял, – улыбнулся Фергюс. – Но ты напрасно испугался. Джелани мой друг.

– А что в нем такого страшного? – с удивлением спросил нгояма, рассматривая свой ноготь цвета перламутра. – Видели бы вы его после того, как…

– Джелани, я думаю, что подробности можно опустить, – мягко прервал его Фергюс. – Мой внук впервые в Африке. И ему не знакомы местные нравы и обычаи. Кое-что, наверное, кажется странным.

– И даже очень, – поддержал его Альф. – Вот, например…

– Альф, ты не проголодался? – поспешно перебил и его Фергюс, опасаясь, чтобы мальчик невзначай не сказал что-нибудь обидное для хозяина дома. Эльф словно оказался между двух огней, и ему приходилось нелегко.

– Крокодила бы съел, – улыбнулся Альф.

– Твой внук есть крокодилов? – с явственно прозвучавшим в голосе уважением спросил Джелани.

– Это такая шутка, распространенная в Европе, – ответил Фергюс, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. – Он хотел сказать, что очень голоден.

– Внук моего друга чувствует голод в моем доме? – почти с ужасом произнес Джелани. – Вот что значит жить не в лесу! Я уже приобрел привычки человека.

Громадный нгояма сокрушался долго и искренне, даже после того, как Альф и Фергюс были уже сыты. Сначала им подали кеджену, пряное рагу из цесарки и овощей, приготовленное в запечатанном терракотовом горшке над углями. Затем фуфу, кашу из корнеплодов, щедро приправленных специями. И только потом – угали, любимое блюдо хозяина дома.

– Настоящий угали готовят только из кукурузной муки, – пояснил Джелани, хищно раздувая ноздри огромного носа. Он ловко скатал шарик из пюре и сделал в нем углубление, которое заполнил кеджену. И отправил шарик в рот. Все это он проделал руками, и огромный ноготь ему, к величайшему удивлению Альфа, совсем не мешал. – Для нгояма он служит источником неиссякаемой энергии. Вот почему мы вырастаем такими большими. Не то, что эти жалкие абатва!

Они сидели втроем на террасе дома, за низеньким столиком, без стульев. Солнце устало склонилось над горизонтом. Заканчивался долгий африканский 12-часовой день. Повеяло вечерней прохладой. Тишину нарушали только рыканье зверей и гортанные вскрики птиц, доносившиеся из леса, который начинался сразу за оградой дома. Но этот шум дикой природы не мешал беседе нгояма и эльфа.

– Тебе нужен баобаб, в котором покоится прах Адетоканбо? – переспросил Джелани, словно не поверив тому, что услышал. – Того, чье имя означает «бог прибыл из-за моря»?

– Да, – кивнул Фергюс. – Если это тот, о ком я думаю, то его должны были похоронить в обезьяннем дереве с золотым диском на груди.

– О диске я ничего не знаю, – задумчиво сказал Джелани. – Эта тема – табу для туземцев. Но я слышал эту историю от своего деда. Чужеземец прибыл на большой лодке из страны по ту сторону океана и много лет прожил в одном из местных племен. Кто-то считал его богом, другие думали, что он знает путь в страну богов и может всем его указать. Но он так и умер, не открыв своей тайны. Тогда его прокляли и похоронили в баобабе.

– Ты знаешь, в каком именно?

– Баобабов в этой стране больше, чем людей, – вздохнув, ответил Джелани. – Если бы это дерево росло в моем родном тропическом лесу, я бы не затруднился с ответом. Но баобабы растут в саванне. Откуда мне знать, какой из них был выбран для праха Адетоканбо?