Химера

В довершение всех бед, им попался словоохотливый водитель. Это был афроамериканец лет пятидесяти, полнотелый и губастый. Не успели они сесть в машину, как он сразу же предложил называть его Джоном.

– Визитная карточка Сан-Франциско – это туманы, сексуальные меньшинства и китайцы, – заявил он, когда такси вклинилось в тягучий, словно патока, транспортный поток. – Каждый седьмой житель гомосексуалист, каждый пятый – китаец, и каждый день – туманы.

Он был единственный, кто рассмеялся над этой шуткой. Но молчание пассажиров его не смутило.

– Я вижу, что вы туристы, – сообщил он о своих наблюдениях уже через минуту. – А вам известно, что больше трети жителей Сан-Франциско родились за пределами Соединенных Штатов? В этом городе есть несколько кварталов, где проживают и работают только иммигранты.

– А есть в этом городе старая добрая гостиница? – хмуро спросил Фергюс. Он сидел рядом с водителем. – Когда я говорю старая и добрая – это значит, что ей должно исполниться не менее ста лет на сегодняшний день и в ней должны быть традиции, которыми она гордится.

– Это вы о чем-то вроде дворецкого в ливрее у входа и прочей древней бутафории? – ухмыльнулся Джон. – Тогда вам подойдет Palace Hotel. Он открылся еще в конце позапрошлого века. Жуткое было время, скажу я вам, для таких, как я. Моя прабабка часто рассказывала своей дочери, то есть моей бабке, о том, как она работала с рассвета до заката за миску похлебки. Поэтому лично я этот отель недолюбливаю. Если хотите…

– Это лучшая рекомендация, которую отель мог получить, – сухо заметил Фергюс. – Palace Hotel нас устроит.

После этого водитель не проронил ни слова до самого конца поездки. Низенькие строения окраины сменил многоэтажный центр города. Высадив их возле отеля и получив щедрые чаевые, Джон уехал, не поблагодарив и обиженно оттопырив нижнюю губу.

Однако он не обманул. Двери в отель перед ними предусмотрительно открыл дворецкий. Консьерж еще издали расцвел приветливой улыбкой. Лифтер был вежлив и скромен. Отель и даже обслуживание понравились Фергюсу, который обычно был крайне привередлив в этом отношении.

Они, как и в Сеуле, поселились в соседних номерах. После чего спустились во внутренний дворик отеля, где размещался один из ресторанов отеля.

– Ты не могла бы рассказать мне кое-что о своем бывшем муже? – произнес Фергюс после того, как официант принял у них заказ и отошел. Незаметно для них обоих они перешли с официального «вы» на дружеское «ты». – Я понимаю, что тебе неприятно ворошить прошлое, но мне это пригодится.

– Что ты хочешь узнать? – безучастно спросила Евгения.

– Его имя, домашний адрес, место работы, распорядок дня и прочие подробности обыденной жизни.

– Его звали… зовут Амир Бейли. Он американец арабского происхождения. Врач, как я уже говорила. Известный специалист по генетическим аномалиям. Живет в Nob Hill. Это дорогой и престижный район для обеспеченных людей. Недалеко отсюда, кстати. Работает он в медицинском центре Parnassus Университета Калифорнии в Сан-Франциско. Кампус расположен на одноименной улице, возле парка Золотые Ворота. Клиники и институты центра занимают почти шесть кварталов. Найти его будет не просто, но искать лучше все-таки там. Еще и потому, что дома его ждут жена и дети…

Она замолчала. Затем, уже с другой интонацией, чем до этого, сказала:

– Мне бы не хотелось, чтобы они пострадали. Они ни в чем не…

– Об этом не беспокойся, – мягко прервал ее Фергюс. – По отношению к своему бывшему мужу ты хотела бы того же?

– О, нет! – глаза Евгении вспыхнули как у разъяренной кошки. – Пусть с ним случится самое худшее. Он должен испытать те же страдания, что и я. Иначе он никогда ничего не поймет.

Внезапно глаза ее потухли, и она опустила голову под внимательным взглядом Фергюса.

– Прости меня за эту нечаянную вспышку, – сказала она. – Ты можешь подумать, что я еще испытываю к нему какие-то чувства. Ведь ненависть – это оборотная сторона любви. Но это не так. Он для меня уже давно совершенно чужой человек. Мне ничего не нужно от него, даже его страданий. Только мой сын, мой Альберт. Ты вернешь мне его?

– Я постараюсь, – ответил эльф. И прикоснулся к руке Евгении, безвольно лежавшей на столике.

– Я знаю, у тебя получится, – вымученно улыбнулась женщина. – Ведь ты – Фергюс!

– Дед, а я бы тебе не мог пригодиться? – с надеждой спросил Альф.

– Еще как, – заверил его Фергюс. – Я очень на тебя рассчитываю, Альф. Для тебя у меня есть особое задание.

– И ты не пожалеешь, – радостно заверил его внук. – Что я должен сделать?

– Сводить Женю в музей, храм или парк, – глядя на внука серьезными глазами, пояснил Фергюс. – Куда угодно, только чтобы она не сходила с ума, пока меня не будет. Ты меня понимаешь?

– Конечно, понимаю, – вздохнул Альф. – Женя не должна сходить с ума, а я не должен путаться у тебя под ногами.

И он очень похоже, с явственно прозвучавшими восхищенными нотками, передразнил Евгению:

– Ведь ты – Фергюс!

Женщина невольно улыбнулась. И сразу похорошела.

– Вот и замечательно, – сказал Фергюс. – А сейчас нам надо основательно подкрепиться перед тем, как приступить к операции по спасению Альберта. Никто не возражает против этого?

Евгения и Альф дружно закивали головами. К ним подошел официант с подносом в полусогнутой руке. Он расставил тарелки на столике и замер рядом. На вид ему было лет восемнадцать. Высокий, худой и нескладный, он чем-то напоминал аиста, замершего на берегу пруда в ожидании зазевавшихся лягушек.

– Что это? – спросил Фергюс, с отвращением глядя на блюдо, которое официант поставил перед ним.

– Комбо lo mein, – ответил тот. – Китайская кухня.

– Тогда это не мне, – буркнул Фергюс, переставляя тарелку Евгении. – Я заказывал…

– Томатный суп с базиликом, а также салат с хрустящей курицей и орехом пекан под соусом, – подсказал ему официант и придвинул тарелки, а затем стакан с напитком коричневого цвета. – И coldstone creamery.

– А я…, – подал голос Альф.

Но ему также не удалось договорить. Официант опередил его.

– Паста Карбонара с курицей, сэндвич с индейкой и мока с белым шоколадом, – перечислил он. А затем спросил: – Хотите знать мое мнение, молодой человек?

И, не дожидаясь ответа, он заявил:

– В одном этом мока больше калорий, сахара и жира, чем во всех остальных блюдах, которые вы заказали. И знаете, что я думаю?

– Нет, – ответил Альф. – Но очень хочу узнать, как вы понимаете.

Официант не понял иронии, которую вложил в свою фразу Альф, и расплылся в счастливой улыбке.

– Левая рука человечества не ведает, что творит правая. Одни пропагандируют здоровый образ жизни и правильное питание. А другие специально изобретают блюда, способные нанести максимальный вред здоровью человека.

Юноша, судя по его виду, взошел на вершину блаженства, изложив свою точку зрения. Видимо, ему редко это удавалось.

– А я бы с удовольствием попробовала на десерт blue ribbon, – невинно заметила Евгения. К ней после разговора с Фергюсом вернулось хорошее настроение. – На мой взгляд, прекрасное завершение обеда.

Официант обреченно вздохнул, но на этот раз промолчал и покорно ушел за десертом.

– Так куда мы с вами пойдем, Женя? – деловито спросил Альф, когда с blue ribbon было покончено.

– Для начала в музей Уолта Диснея, – тем же тоном ответила Евгения. – Это в парке Королевский форт. В нем есть прекрасный кинозал.

– Мультфильмы? – с сомнением произнес мальчик. – Впрочем, если вы настаиваете…