Избранное в 3 томах. Том 1: Политика и геополитика

3. В целях сохранения социально-политической стабильности в государствах – участниках Союза мне представляется нецелесообразным проведение в них в ближайшие 5 лет президентских выборов. Наиболее эффективным было бы сохранение полномочий в течение этого срока за действующими президентами России и Белоруссии. Первое пятилетие нового столетия было бы посвящено развитию экономики стран, которая получит мощный позитивный импульс в результате объединения и совершенствования государственной и политической систем Союзного государства на основе прогрессирующей всесторонней интеграции. Затем на основе разработанного законодательства необходимо перейти к прямым выборам единого главы Союзного государства.

4. Следует обратить внимание на геополитические следствия создания Союзного государства. Оно существенно улучшит геополитическое положение России в условиях предпринятой Западом экспансии, конкретно выражающейся в продвижении НАТО на Восток. Отказаться сегодня от создания с Белоруссией Союзного государства – это объективно создать условия для вступления ее в той или иной форме в НАТО, что придало бы современному ущербному геополитическому положению России необратимый характер. Союз поставил бы и перед другими странами – бывшими республиками СССР возможность выбора стратегического союза или со странами НАТО, или с Союзом Россия – Белоруссия.

5. Объединение России и Белоруссии в Союзное государство откроет возможность вступления в него других членов СНГ. Прежде всего, такой возможностью могут воспользоваться Таджикистан и Киргизия. Постепенно в него войдет Украина. В эпоху усиливающегося процесса глобализации и перехода ряда развитых стран к постиндустриальному развитию произошло резкое разделение мира на центр и периферию. Без России страны на постсоветском пространстве обречены на вечное пребывание на уровне периферии. Только создание нового мирового порядка при значительном влиянии России в союзе с другими странами, и прежде всего членами СНГ, может снять негативные последствия глобализации, способствовать более справедливому распределению ресурсов и производимой продукции между всеми субъектами мирового сообщества.

Печатается по брошюре: В. Жириновский «Союзу Россия – Беларусь – быть». М., 1999

Чечня всегда будет в составе России

Государство Российское занимает особое место в истории человечества: обширная держава, существующая более тысячелетия, представляющая собой пример сотворчества многих народов в длительном процессе формирования единого государства.

Россия прошла сложный и нелегкий путь. Геополитическое положение страны, раскинувшейся на огромных просторах Европы и Азии, не могло не проявиться в региональных конфликтах и очагах напряженности. В настоящее время одной из главных проблем России этого ряда продолжает оставаться Чечня.

Большинство народов Северного Кавказа, в том числе войнохские племена, относятся к коренному населению Кавказа, предки, которых проживали там тысячелетия.

В то время как процесс формирования народностей западной и центральной части Северного Кавказа проходил при активном участии многочисленных племен и народностей, вторгавшихся главным образом из Центральной Азии, войнохские племена (ингуши и чеченцы) в силу ряда исторических и географических причин развивались сравнительно изолированно. Тысячелетия борьба войнохов и их предков за свою самостоятельность, способствовала выработке некоторых отличительных черт этих народов, особенно чеченцев. Эта борьба проходила на одном из важнейших перекрестков путей из Европы в Азию. С одной стороны, она замедлила социально-экономическое развитие этих племен, способствовала длительному сохранению, вплоть до наших дней, значительных элементов кланово-тейпной социальной системы. С другой стороны, она оказала огромное воздействие на формирование соответствующих национальных качеств. Беспрерывная борьба за существование, за независимость своей «малой родины», то есть Чечни, а в ряде случаев даже своего клана или тейпа не могла не отразиться на сознании и характере народа.

Решение чеченской проблемы предполагает ясное понимание специфики чеченского социума. В Чечне традиционно существует тейповая, клановая общественная организация. Чеченский социум, в отличие от соседних кавказских, по сути не преодолел стадии первобытно-общинного строя. Чечня до Кавказской войны вообще не знала никакой государственной власти. Соответственно не формировалась традиция уважения и подчинения какой бы то ни было власти, причем не обязательно русской, но в том числе и чеченской. Масхадов, пока был начальником штаба бандформирований, имел влияние в Чечне. Он воспринимался как герой – борец с внешней властью. Как только он стал президентом, он утратил контроль над ситуацией. Причем в том числе и по причине того, что получил свой пост в результате выборов. Конечно, это были выборы, сопровождавшиеся политическими убийствами противников, не участием в голосовании огромной массы русскоязычных беженцев.

Но дело то как раз в другом. С тем же Масхадовым бессмысленно вести диалог как с главой Чечни потому, что он не имеет легитимности для чеченского сознания. Процедура выборов чужда чеченскому менталитету. Он признает лишь клановую организацию социума, но не формальные процедуры. Если в западных псевдодемократиях выборы – это ширма господства меньшинства, то в Чечне выборы – это ширма, сделанная специально для западных корреспондентов и представителей международных организаций (тех представителей, которым бандиты пока еще не отрезали головы), чтобы оказывать пропагандистское психологическое давление, чтобы давать повод нашим противникам на Западе обвинять нас в ущемлении демократических прав и свобод в Чечне. В действительности же все атрибуты государственности независимой Ичкерии – это просто антураж, прикрывающий реальное силовое взаимодействие тех или иных клановых лидеров и полевых командиров.

В других же Северо-Кавказских республиках социальная структура исторически сложилась совершенно иной. Они в своем формировании прошли стадию феодализма, то есть в них есть социальная иерархия, традиция подчинения вышестоящему начальнику, есть культурно-бюрократический слой, который руководит социумом и отвечает за его национальную самоидентификацию. И с этим слоем, складывавшимся постепенно в период до покорения Кавказа, затем при царском режиме и в советский период, вполне можно договариваться – потому что ему есть что терять. Он прошел длительную бюрократическую выучку в советской системе и понимает язык, на котором говорят сегодня политики в Кремле. И стратегически полезным для России в данный момент может быть опора на эти группы в Северо-Кавказском регионе, но в то же время не следует допускать их бесконтрольного главенства. Нужно постепенно интегрировать их в общегосударственную систему, лишая таких элементов самостоятельности как вооруженные отряды ополченцев-охранников и т. п.

А вот значительно более опасной для России может быть ситуация, когда в этих республиках придут к власти маргинальные слои, доселе промышлявшие либо нерегулярной артельной трудовой деятельностью, либо просто грабежом соседей. Такие элементы, вообще, являются совершенно неподконтрольными ни для какой системы дисциплинирующего государственного воздействия. И дела с ними вести невозможно – обманут, предадут, убьют. Слава богу, пока не произошло ничего подобного в Дагестане, и очевидно, что нынешний властный режим там вполне может устраивать российское руководство. А вот как раз с таким указанным маргинально-неподконтрольным типом социальной организации нам приходится иметь дело в Чечне.

Чеченцы в принципе не терпели над собой институциализированной власти. Это социум, который находится еще в стадии переходной от совсем ранней родоплеменной формы. Для ментальности чеченцев весьма неблагоприятно то, что первая форма государственности у них оказалась теократической, основанной на насильственном внедрении шариата, а не органически выросшим из родо-племенной первобытности феодальным строем. Имамы Чечни периода Кавказской войны середины XIX века вырезали и уничтожали именно складывавшуюся местную феодальную знать и опирались на маргиналов, которые были неспособны к регулярному способу существования. Но при этом были чрезвычайно воинственны, гордились и культивировали воинскую удаль. Поэтому отряды чеченских имамов и доставляли столько беспокойств русским войскам на Кавказе.

Теократия Шамиля и других имамов была резко направлена против складывавшихся феодальных традиций кавказских народов, в том числе против традиционной системы обычного права – адата, и навязывала исключительно шариатские порядки. С этим было связано и постепенное ослабление духовной власти традиционного суфийского ислама среди чеченцев и популярность, напротив, сектантских экстремистских исламских течений, стремящихся к абсолютной чистоте веры и мировому господству для ислама. Вот с этим мы и столкнулись в Чечне сегодня, когда сектанты-ваххабиты из стран Ближнего Востока заправляют на территории, захваченной террористами, а официальный муфтий Чечни перешел на сторону федеральных сил. И крайне характерно, что именно неофициальные исламские круги спонсируют деньгами и оружием чеченских террористов, а сами правительства исламских государств скорее поддерживают действия федерального российского центра или занимают нейтральную позицию.

Я полагаю, что нужно в чеченской политике обратиться в данный момент к серьезным цивилизованным чеченским кругам, стимулировать их поддержку контртеррористической операции федеральных сил в Чечне. Ведь то, что сегодня Чечня оккупирована международным терроризмом, есть серьезная угроза не только для целостности и единства России. Деятели Запада слепы, так как не видят, что угроза господства международного терроризма на территории целой республики опасна прежде всего для того же Запада. Получив базу в Чечне, международные террористы могут взорвать не одно еще американское посольство. Но слепы и сами чеченцы. Господство международных террористов в Чечне угрожает самому чеченскому этносу. Все традиции своеобразного чеченского общества будут нивелированы сектантами-террористами. И международных террористов в Чечне поддерживают именно маргиналы чеченского общества, а не цивилизованная чеченская элита, с которой как раз нужно вести диалог, уничтожая боевиков-террористов.

В конце 70-х годов XX века началось смещение основного источника прямых угроз безопасности нашему государству на юг, а в настоящее время можно считать уже окончательно оформившимся фактом то, что если еще несколько лет назад многие угрозы национальной безопасности России на южном направлении рассматривались в основном как гипотетические, то сегодня они приобрели достаточно конкретный характер и вполне определенные образы и формы.

Из многочисленных, разновекторных угроз национальным интересам России, ее территориальной целостности и безопасности на юге в целом сегодня наиболее актуальными представляются угрозы, создаваемые негативным влиянием исламского экстремизма, неурегулированными региональными конфликтами и очагами перманентной военно-политической напряженности в Закавказье и на Северном Кавказе. Серьезная ситуация сохраняется и в Чечне. Реальность угрозы оружия очевидна, и ее можно измерить на примере Чечни. Погибли тысячи людей России. Нанесен огромный экономический ущерб, исчисляемый астрономическими цифрами. Эти цифры трудно назвать, потому что миллиарды и триллионы не только сгорели в котле войны, но и похищены в результате войны.

Несмотря на неоднократные предупреждения и предложения по мирному варианту разрешения чеченского кризиса 1993–1996 годов, была создана ситуация, при которой:

1. Разрушена или частично разбалансирована характерная для войнохского народа кланово-тейповая структура, так как нет основного фактора ее социального существования – бесконфликтное органическое вхождение в более сильное системоопределяющее государственное образование. Именно так, несмотря на первый достаточно жесткий период насильственных действий, Северный Кавказ вошел в состав России как ее неотъемлемая часть. В годы советской власти, при всей жесткой регламентации всех сфер жизни, кавказский социум сохранялся в почти неизменном виде. Достаточно было назвать главу клана первым секретарем, вместо Шуры избрать орган местного самоуправления, а низовые звенья кланово-тейповой структуры оставить неизменными.

2. Военные действия 1994–1996 годах разрушают эту структуру, и порождают ситуацию возврата войнохов (чеченцев и ингушей) практически к периоду становления этой самой системы. Подобные периоды всегда характеризовались крайней конфликтностью, межтейповыми, межклановыми «разборками», и, что самое опасное, постоянными этновыбросами неприжившихся и неужившихся лиц за пределы войнохской микроэтнородины (бывшая Чечено-Ингушетия). Именно эта категория лиц представляла и представляет серьезную опасность для самых различных районов нашей страны, так как вина перед кланом, тейпом, родом искупается кровью, но кровью «врага».

3. Как всякая конфликтная точка, Чечня притягивает к себе две категории международных представительств, присутствие которых нежелательно для любого государства. Прежде всего война породила международные многочисленные связи с самыми недружественными нашей стране государствами, которые целенаправленно использовали ситуацию для решения своих собственных проблем (стратегические, разведывательные интересы и др.) Это привело к интернационализации внутрироссийского конфликта и фактически дало возможность официально действовать разведывательным и иным террористическим бандитским формированиям внутри территории нашей страны.

Именно таким образом на территории Чечни появились представительства ОБСЕ, организации «Врачи без границ», представительства Комиссара ООН по делам беженцев и многие другие. Многие из этих представительств были совершенно не знакомы с особенностями ситуации на Северном Кавказе в ее реальном измерении и активно использовали свой статус для проведения обычной разведывательной деятельности. В основном, это касается европейских государств. Турция, используя ситуацию войны, активно поставляла боевиков организации «Серые волки», которая полностью контролируется турецкими спецслужбами. В исламских государствах всегда было немало авантюристов, которые, переругавшись с собственными режимами и обладая финансовыми возможностями, очень хотели проявить себя на политической арене. Их всегда притягивали к себе зоны гражданских войн и этноконфессиональных конфликтов. Так на территории Чечни появился известный авантюрист из Иордании Хаттаб, который руководил подготовкой боевиков на территории ЧР и возглавлял банды, устроившие нападение на территорию Дагестана. Но это только общеизвестный пример, на самом деле их гораздо больше.

Изложенные штрихи к ситуации на Северном Кавказе являются прямым доказательством того, что разрешение собственно чеченского кризиса в его современной фазе принципиально невозможно в рамках обычной дихотомии Россия – Чечня. Это можно доказать очень простым тезисом: если мы сейчас предпримем жесткие силовые действия, которые напрашиваются сами собой, произойдет дальнейшее и окончательное разрушение горско-вайнахских внутренних связей. Начнут множиться бандитские вооруженные формирования, которые получат помощь и поддержку извне, а главное, произойдет объединение широко разбросанной чеченской диаспоры в корпоративные бандитские группы в различных городах и регионах России. Справедливости ради надо отметить, что они существуют и сейчас, но большинство из них политически не ориентировано. В случае начала боевых действий произойдет их мгновенная политизация и усиление терроризма по всей стране.

Состояние спецслужб и армии (бесконечные реорганизации, невыплаты зарплат, травля в прессе) таково, что они реально погасить такую мгновенную вспышку не в состоянии. Из спецслужб уволены многие специалисты, как специалисты по антитеррористической деятельности, так и исследователи, которые хорошо знали ситуацию в данном регионе. Понятно, что экономику Чечни восстанавливать придется. Это не только вопрос выживания ее населения, надо учитывать безопасность соседей. В настоящее время мы теряем лучшие земли Ставрополья. Пятидесятитысячный Курский район фактически обезлюдел: сотни домов выставлены на продажу. Кто их купит? Русскоязычное население сюда не поедет. Не лучше положение и в Нефтекумском районе. Из станицы Курской постепенно, целиком и частями, в соседние районы переводятся госструктуры. Большинство людей не согласны жить даже в самых благоприятных условиях, если нет гарантии безопасности их детям и близким. Уже сейчас мы имеем целые брошенные деревни, не поддается подсчету ущерб от угона в Чечню скота из Ставрополья и Дагестана.

Огромные средства, ушедшие в сферу «работорговли», – выкуп за похищенных людей – переходят в категорию сумм, сравнимых с бюджетами некоторых республик. Сколько сегодня рабов в Чечне, не знает никто. Цифры колеблются от нескольких сотен до нескольких тысяч. Помимо промысла живым товаром, процветает контрабанда наркотиков, оружия, фальшивых денег. Мы имеет 87 км неохраняемой российскими пограничниками границы на грузино-чеченском участке, и что может переправляться сюда из сопредельных стран, а отсюда и в глубь России – неизвестно. Но не вызывает сомнения, что все это привлекает сюда из разных уголков страны огромные финансовые потоки «черного нала».

Доходная отрасль «народного хозяйства» Чечни развивается бешеными темпами. По неофициальным данным, число похищенных перевалило за две тысячи человек. Есть группы наблюдения и группы захвата, есть перевалочные базы по дороге в Чечню. Есть охрана захваченных и места укрытия. То есть, создан хорошо отлаженный конвейер людского несчастья, и в нем перерабатываются и малолетние дети, и старики, и мальчики-солдаты, и ответственные должностные лица. Не обходит эта участь и иностранных граждан, с различными миссиями посещающих Чечню. На похищениях делают бешеные деньги. И если раньше риск этой участи существовал в прилегающих к Чечне регионах – Дагестане, Осетии, Краснодарском и Ставропольском краях, то теперь это возможно и в Москве, и в любом провинциальном городе в глубинке России. Кого могут похитить завтра? Этот вопрос существует теперь для любого жителя России. Чеченские руководители неоднократно заявляют о проведении широкомасштабных операций против бандформирований, терроризирующих население республики и приграничных районов других субъектов Российской Федерации, но ничего не только не меняется, но более того, обстановка с каждым днем ухудшается.

Общество устало. Страшно включать радио и телевизор – постоянно растет в обществе стресс от угрозы чеченского терроризма. Похищение, взрыв, радиационное облучение – что еще нам предстоит пережить? Любой гражданин России, какой бы национальности он ни был и где бы ни проживал, должен быть защищен государственной властью и силовыми структурами. Но ведь этого не происходит! Реально ни МВД, ни ФСБ не могут держать под эффективным контролем положение на Северном Кавказе. При всей мощи этих структур они не обладают силами для специальных операций, которые уже давно есть в странах, сталкивающихся с организованной террористической деятельностью на своей территории: Израиль, Германия, США, Великобритания. А ведь сейчас Кавказ является геостратегическим регионом, в котором пересекаются интересы США, Европы, России, Ирана, Турции. Запасы нефти и газа в регионе, а также грядущие инвестиции измеряются в сотнях миллиардах долларов. Транзитные нефте- и газопроводы должны направлять неисчерпаемые потоки энергоресурсов Казахстана и бассейна Каспия на мировые рынки. Перед государством в очередной раз встает болезненный вопрос: что дальше? Надо кончать с диким беспределом. Но как?

Позиция ЛДПР по этому вопросу однозначна. Силой уничтожать террористов, давать возможность цивилизованной гражданской самоорганизации местному населению, но только на основе российских законов. Это единственно возможный силовой вариант борьбы с чеченскими бандитами неоднократно разрабатывался в моих статьях, книгах и выступлениях по вопросам российской геополитики. Настала пора прекратить закрывать глаза на то, что федеральные законы в ней не действуют, никакие властные полномочия федерального правительства на нее не распространяются. Главное – не принимать никаких решений, все, как полагают сторонники этой точки зрения, утрясется само собой.

А теперь представьте себе, какой может стать реализация бредовой идеи отделения Чечни, которую усиленно продолжают проталкивать некоторые российские политики. И даже не только оголтелые «демократы». С таковым предложением выступают многие аналитики и политики, известно выступление на этот счет мэра Москвы Юрия Лужкова, не говоря уже о субъектах, подобных Боровому. Это не только преступно, но и невыполнимо. Обсуждать вредность и аморальность такой идеи перед памятью людей, погибших от рук террористов, я не буду. Но я покажу, что эта идея и технически невыполнима. Предлагаемая ниже антиутопия является очевидным свидетельством полного интеллектуального бессилия высокопоставленных московских сторонников чеченской независимости и раскрывает массу противоречий, разрешить которые они будут не в состоянии, если, не дай бог, в российском государстве возобладает их преступный путь.

Даже если мы примем решение об отделении Чечни от России, возникает вопрос, кого именно считать субъектами государства. История человечества знает много примеров распада государств. И каждый раз возникает два вопроса – размежевание гражданское и размежевание территориальное.

Прежде всего, должен решаться вопрос о гражданском размежевании – кто уходит и на каких условиях. Проблема эта уже решалась при распаде СССР и возникновения на ее территории целого ряда независимых суверенных государств.

Во главу угла могут быть поставлены здесь три принципа:

1) этнический признак.

2) территориальный признак.

3) прописка.

Примером разделения по этническому признаку могут служить Балтийские государства. Они приняли в качестве критерия правосубъектности этнический признак. А так как этот этнический признак был зафиксирован в паспорте гражданина СССР в виде пятой графы паспорта «национальность», то фактически правосубъектность в республиках Балтии установилась именно по графе «национальность». Этот же принцип сработал и при передаче Гонконга Китаю Великобританией. Этнические англичане, проживающие в Гонконге, сохранили свое британское гражданство, а британские граждане – этнические китайцы – лишались британского гражданства и автоматически меняли свое гражданство на гражданство КНР. Но что годится для англичан – не годится для России. Мы знаем как притесняют прибалтийские националисты русских в Прибалтике. Разрушение Российского государства – это очевидно тупиковый путь.

Несмотря на принятие решения об отмене паспортов, в которых должна быть ликвидирована графа национальности, пока что у всех россиян в паспорте старого образца такая графа есть. И у всех чеченцев в ней записано: «национальность – чеченец».

Для самой Чечни это может оказаться и приемлемым, ибо в настоящее время эта территория стала практически многонациональной. А тем чеченцам, которые не проживают на территории Чечни в настоящее время, вряд ли Чечня откажет в ичкерийском гражданстве. Чеченскую правосубъектность при этом автоматически получают российские граждане, являющиеся этническими чеченцами, то есть лица, в паспорта которых внесена соответствующая запись, даже если они проживают вне территории Чечни. Одновременно с этим происходит автоматическая потеря ими российского гражданства.

Что мы всех чеченцев должны депортировать с территории России? Что тем из них, которые обосновались на территории России вне своей родины, грозит новая депортация? Они окажутся на территории России как иностранные граждане.

Если Чечня официально примет этнический принцип своего гражданства, то остающиеся в незначительном количестве в ней нечеченцы, не желающие покидать место своего жительства, должны будут подать заявление о получении чеченского гражданства, и этот вопрос уже будет решаться на основе чеченского законодательства. А мы все прекрасно знаем, какой правопорядок сейчас господствует в Чечне. Представьте, что из этого выйдет, если террористы в Чечне либо уничтожают русских, либо берут их в заложники.

Конечно, если Чечня и откажет русским в таком гражданстве, они будут знать, что Россия их примет с автоматическим сохранением ими российского гражданства. Возникнет еще и проблема смешанных браков и детей от этих браков. Но процент нечистокровных браков среди чеченцев очень мал, и в каждом конкретном случае национальность может быть определена по самосознанию человека.

Территориальный признак и прописка могут быть рассмотрены в случае гражданского размежевания между Россией и Чечней как один вариант. В этом случае определение правосубъектности физических лиц по отношению к тем или иным государствам будет оформлено через прописку, которой обладал человек (пока еще не гражданин) на момент объявления государственной суверенности той или иной территории. На этой основе определили свою правосубъектность большинство новых государств, в том числе и Россия. Этот же признак был применен при разделе Чехословакии. Кто где живет, тот и становится гражданином государства, в состав которого вошла территория проживания. Ясно, что возможно и изменение этой правосубъектности, но уже за счет собственных действий человека, например, путем переезда. Но автоматически действующим был именно территориальный механизм определения правосубъектности. А в Чечне возможно ли подобное, если там попросту вынуждают русских переселяться из республики под угрозой уничтожения?

Можно спорить, какой принцип более отвечает современному духу прав и свобод человека. Но толку от этого не будет, если мы имеем дело с бандитами и террористами. Хотя важно иметь взаимную согласованность этих принципов между вступающими в отношения по этому вопросу государствами, если речь идет, например, о республиках бывшего СССР. Такая согласованность была между большинством республик СССР, Чехией и Словакией, Китаем и Великобританией, хотя в этих случаях использовались различные критерии правосубъектности. А следовательно, не возникло больших потрясений при таком переопределении государственно-правового статуса территорий.

Проблемы возникают, когда государства не могут договориться, что принимается за принцип разделения. Ярким примером этого может служить ситуация в Балтийских республиках. Россия признала критерием российской правосубъектности прописку, а с точки зрения Эстонского государства русский, проживающий в Эстонии, не является субъектом права этой республики, так как является не эстонцем. Это привело к драме русскоязычного населения в странах Балтии. Тысячи людей в Эстонии и Латвии оказались, фактически, вообще выброшены из отношений государственной правосубъектности, которое в современном мире имеет основополагающее значение.

Таким образом, очевидно, что отделение Чечни утопично, нереализуемо, так сказать, невозможно с организационно-юридической точки зрения. Прежде чем объявлять указом или даже законом о предоставлении независимости Чечни, встают вопросы: А кто же будет гражданином (субъектом права) нового государства? Кто сохранит свое гражданство? Кто его сменит?

Не урегулировав эти вопросы, мы даже в случае объявления границы получаем клубок проблем, по сравнению с которым проблемы русскоязычного населения Прибалтики покажутся цветочками. Влиять своими законами на территорию Чечни мы уже не сможем, а неурегулированные вопросы чеченцы вновь будут решать террором и похищением людей. Поэтому прежде чем предлагать подобные решения, надо совершенно четко представлять, каким образом можно найти решение. Вариант прописки, как основы для гипотетического отделения Чечни не сможет работать, не может быть принят. Причина этого – события последних лет, произошедшие на территории Чечни.

Развернутые во времена Дудаева гонения и насилия заставили большинство жителей нечеченской национальности покинуть свои дома. Их дома, их земли заняли чеченцы. Если объявить гражданство по старой прописке, то правительство Ичкерии сталкивается с проблемой предъявления имущественных требований возврата и компенсаций за потерянное имущество. Кроме того, вернувшиеся люди должны будут получить гражданский статус, что фактически невыполнимо. Чеченцы никогда на это не пойдут.

Но это неприемлемо и для России. Можем ли мы быть уверенными, что у Масхадова, Басаева, полевых командиров, известных террористов в паспортах нет московской или любой другой российской прописки? И что же мы получаем вечную «головную боль»? Ведь в любой момент их российское гражданство может быть предъявлено де-факто и эти «герои сопротивления» становятся нашими согражданами со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Значительная часть чеченских боевиков имеет прописку вовсе не чеченскую, а прописаны в самых различных провинциальных городах России. И в этом случае они имеют право вернуться по месту прописки. И таким образом мы получаем широкую сеть «героев» борьбы за независимость на территории России. Не кажется ли, что это уж слишком? Уж если воевал за независимость своей страны, то и становись ее гражданином! Думается так должно быть. А иначе ты уже не борец за независимость, а просто убийца, получивший возможность дать выход своим бандитским наклонностям, получивший возможность «поиграть в войну». И надо прямо сказать, что таких вернувшихся вновь в Россию «борцов за независимость Ичкерии» за последнее время стало очень много. Это бросается в глаза особенно в небольших российских городах. И процесс этот может разрастаться, если будет принят данный вариант определения гражданства, так как эти «бойцы» слишком хорошо понимают, что в независимой Ичкерии у них не окажется возможностей для бизнеса, для образования, для карьеры. Да и вообще, вряд ли уровень жизни в отделившейся республике сможет удовлетворить их.