– Этой статьи не будет. Верстай без неё. Добавь фотку этого студента – сына арабского шейха, где он на яхте или ту, где он на Bugatti или ещё какую. Сама реши. Займи пустующие места. Увеличь комикс про Шубу. Решай сама.
– Понятно, – сердито проговорила Стальская, усаживаясь за компьютер. – Проваляли дурака целый месяц!..
– Что теперь об этом говорить, – печально сказал я.
Я его спрашиваю:
– Стальский, что для тебя работа?
– В смысле? – не догоняет он.
– В смысле «настоящее работа», «призвание», если угодно.
Он ответил не сразу, поэтому я начал рассуждать вслух. Я сказал что-то вроде:
– Может, это то, что ты делаешь лучше всего?..
– Нет-нет! – резко возразил Глеб. – Real-работа – это ТО,
ЧТО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕ ДЕЛАТЬ
Глава о четвёртом выпуске
La
Critic
’и
– Сэр, купите газету, – орал мальчишка в коротких штанах и фуражке. – Свежий номер La Critic’и! Покупайте! Всего сто номеров.
Вокруг маленького продавца крутилось несколько фотографов и одна съёмочная бригада, но не с «Кефира».
Было десять часов утра, когда мы с Глебом сидели в ресторанном дворике ГУМа с напитками и смотрели в окно на мальчика-продавца. Меня лихорадило от недосыпа, а Стальский держался молодцом. Марта не пришла, сославшись на какие-то дела. Шуба обещал подойти, но пока его тоже не было.
– Мальчик – актёр ТЮЗа, – пояснил Глеб.
– А-а-а… – протянул я. – А это законно?
– Не знаю.
Как раз в тот момент, когда я делал глоток своего коктейля, меня за плечи схватил Шуба и что-то громко сказал. Я испугался и пролил жидкость на стол и немного на себя. Стальский заржал, давая «пять» Егору.
– Что, засранцы, наблюдаете? – констатировал очевидное Шуба, садясь на свободный стул.
– Наблюдаем, – грустно проговорил я. – Кстати, ты не хочешь купить номер? Смотри: какая бодрая торговля у мальчика, – скоро всё расхватают.
– Не пошёл бы ты, аферист грёбанный, – с напускным негодованием ответил Егор. – Вы мне ещё десятку должны с прошлого месяца.
– Забудь о десятке, Шуба, – писклявым голосом ответил я. – Сохрани этот купленный тобой номер на несколько лет и сможешь толкнуть его за… За сколько он его сможет толкнуть, Глеб? – с улыбкой обратился я к Стальскому.
Глеб оторвался от своего коктейля, вытер губы салфеткой и ответил:
– За девять.
Я засмеялся. Шуба сделал вид, что бьёт меня по лицу. Мы все посмеялись, а потом решили взять ещё по напитку.
– Я говорил, что Шнур написал нам? – спросил Глеб.
– Нет! – обрадовался я.
– Что, тот самый Шнур? – уточнил Шуба.
– Да. Написал: «Больше драйва, парни!» – сказал Глеб.
– А куда он тебе написал? В Твиттер? – пожелал узнать подробности я.
– В Контакт, – сказал Глеб.
– Он имел в виду «Диван»? Больше драйва в «Диване»? – спросил-предположил я.
– Ну, наверное, – ответил Глеб.
– Блин! – одухотворённо проговорил я. – Когда в детстве я слушал «Ленинград» и пил «Крепыша», я и подумать не мог, что этот крутой дяденька когда-то напишет: «Больше драйва, парни», а одним из «парней» буду я.
– Вот видишь, Аронов, жизнь твоя прошла не зря, – сказал Стальский.
– Ага, точно, – подтвердил я.
Мальчик за окном распродавал «золотую сотню» по пятьсот рублей за экземпляр. Таким образом, идея выпуска «золотой сотни» окупала сама себя вот уже во второй раз. Кстати говоря, как и предсказывал Стальский, нашлись сограждане, которые ожидали очередного перформанса от нашей газеты, так что первые тридцать экземпляром «улетели» за пять минут, а продажи остальных были подогреты вниманием к продавцу со стороны журналистов. Стальский настаивал, что многие из пришедших – его подписчики в социальных сетях, но лично я думаю, что люди мечтают «попасть в телевизор».
Солнце!
Что же можно ожидать еще от такого классного праздника?
Вася В.
Глава об образных конях и их наездниках
За поздним завтраком (у нас редко бывают другие) Стальская обратилась ко мне:
– А ты был в армии?
– Нет, – односложно ответил я.
– Почему? – спросила она.
Я снял очки, потёр переносицу и, крутя перед своим правым глазом указательным пальцем, старался припомнить диагноз: