La Critica (первая книга казанской трилогии)

– Шестьдесят! – не смог удержаться от возгласа я.

– …два, – закончил предыдущую фразу Глеб.

Я не знал что сказать; сказал глупость:

– Ну, знаешь, а машина действительно отличная.

– Ой-ой, Аронов, ты же знаешь, что я с ней связался не из-за денег. Если бы я хотел, то пошёл бы и купил себе хоть Ягуар, хоть Порше, хоть трёшку с ремонтом… Зарабатываем же, ё-моё!..

– Понятно, уж. Я так, шучу, – ответил я.

– Просто Лариса Николаевна – женщина, с которой приятно находится рядом. Понимаешь? У неё можно многому научиться. Понимаешь? – Глеб глянул на меня.

– Понимаю, – ответил я, а потом с усмешкой добавил: – Учись быстрее, Стальский, пока она жива.

– Идиот, – прошептал Глеб, стараясь не смеяться. – Я согласился на дорогой презент из уважения к ней. Понимаешь?

– Не очень. Но уже не вижу моральных препятствий. Раз деньги некуда девать, почему бы не одарить голубоглазого высокого юношу английской колесницей.

Мы размеренно ехали по хорошему асфальту мимо соснового леса, потом мимо санатория-профилактория, мимо базы отдыха. Через десять минут остановились недалеко от съезда на пляж. Пред нашими взорами простиралась Матушка-Волга. Глеб вытащил из перчаточного ящика одну из своих курительных шкатулок, и мы вышли из машины. Стояла прекрасная погода, как всегда второго августа. Мы вдыхали запах реки и смотрели на клонящееся к Западу солнце. На душе было спокойно. В такие минуты кажется, что ради таких моментов мы и живём, – моментов тихого созерцания. И ведь никогда заранее не подгадаешь этот миг.

Глеб докурил папироску, кинул окурок наземь и наступил ногой.

– Поедем домой? – спросил он.

– Да. Не возражаешь? – спросил я, указывая на машину.

– Пожалуйста, – ответил Глеб, протягивая ключ-карту.

Мне нравилась эта модель, ибо она преемница легендарного «X-type».

*****

На следующий день было третье число месяца. В «First Chair» выходит статья за авторством некоего Павлика Баранова под названием «La Critic’о-журналисто. Облико бумагамаралле», содержание которой полностью соответствует названию. В своей хуле на нас троих автор почти переходит на личности. Почти.

*****

В понедельник с девяти утра до часу дня мы с Глебом стояли в очередях в разные окошки в ГИБДД, чтобы получить номера для Ягуара. К трём пополудни нам надлежало быть в «Кефире».

«Так-так, Стальский, значит, – задумчиво промолвил инспектор в окошке и начал что-то искать глазами среди стопок с номерными знаками, разложенными в порядке возрастания «крутости». – Стальский… Сейчас-сейчас. Вот. Получите, распишитесь». На выданных инспектором жестянках было выбито: «к003рт»…

– Если потакать своему безумию, то, скорее всего,

ничего не добьёшься; если не потакать – не добьёшься тем паче.

– Спорно.

– Спорь, – ответил Глеб и открыл свою табачную шкатулку

Глава о радиоутре и дне, когда записывался десятый выпуск «Пьяного Дивана»

Понедельник и так был для нас тяжёлым днём из-за записи ПД-шки, а в этот конкретный понедельник четвёртого августа Даша нас «подписала» на участие в качестве гостей в утренней радиопередаче на радио «Мост». Мы не посмели даже заикнуться о недовольстве, поскольку Даша относилась к нам хорошо и во всём помогала, также мы не забыли, как она поспособствовала освещению нашего перформанса с муравьедом и «Спасителем». В общем, речи об отказе не было, и с семи тридцати до девяти утра мы должны были общаться в прямом радио-эфире с ведущими и дозвонившимися слушателями. Накануне вечером, в телефонном разговоре, Владимировна дала напутствие: «Если разговор зайдёт о газете, – расскажите о газете. Немного…»

Поспав пару часов и не сумев позавтракать, я перебежал из тёплой кроватки на заднее сиденье Ягуара и уснул. Проснулся я тогда, когда задняя дверь открылась и внутрь попыталась усесться Дашенька. Мы были на парковке «Кефира». Времени до эфира было двадцать минут.

– Осторожно, Даш, там Аронов. Не раздави его, – предупредил Глеб.

– Эй, эй, вставай, – трогала меня за рукав, сидящая на переднем пассажирском кресле, Марта.

Я очнулся и принял вертикальное положение, давая возможность нашему продюсеру сесть.

– Опупеть Глеб, шикарная машина! – ощупывая ручки, сказала Даша, а затем, обратившись ко мне, прибавила: – Не спи, Вадичка.

Больше не собираясь засыпать, я начал беседу:

– Это в этой утренней передаче Недобачинский с Недостиллавинным шутят ниже плинтуса и не дают слова вставить соведущей? – спросил я.

– Да, – удивлённо ответила Даша. – Ты знаком с этим шоу?

– Один раз случайно послушали, когда рано ехали по делам, – ответил за меня Стальский.

– Да, один раз, – подтвердил я. – Просто флешку с музыкой забыли дома.

– Ага, – поддакнул Глеб. – Перезаписывали флешку и на столе забыли.

– Точнее не скажешь, – подтвердил я.

Даша с кислой миной следила за нашим мини-спектаклем.

– Вы ведь не под кайфом? – спросила она как бы между прочим.

Мы отрицательно помотали головами.

*****

Что рассказать о радиопередаче? Хронологию вспомнить труднее всего. Я мало участвовал в разговоре, ввиду полного отупения из-за недосыпа. Марта также не слишком много разговаривала; рассказала о том, что она юрист и планирует стать адвокатом (так сказать ей посоветовала Владимировна). Точно помню момент, когда один из ведущих сказал что-то вроде: «Вы, должно быть рады, что ваши разносторонние таланты нашли себе такое огромное количество почитателей? Особенно ты, Глеб. Наш студийный телефон раскалился от звонков слушательниц, а страничка в Инете завалена комментами. Что скажешь?» По дьявольской улыбке Стальского я понял, что у него есть что сказать. Глеб копнул глубоко: «Не так уж много людей хотят, чтобы их оценили по достоинству; большинство мечтает быть оценёнными гораздо выше».

Лично мне было интересно послушать статистические данные, которые время от времени зачитывал кто-то из ведущих. Эти данные касались всё возрастающих рейтингов ПД-шки. Разговор таки коснулся газеты. «Не секрет, что, появившаяся несколько месяцев назад, газета La Critica – плод вашего труда. Как возникла идея создания La Critic’и?»

Стальский не подкачал, – остроумно и задорно ответил на все интересующие вопросы, как ведущих, так и слушательниц. Тенденция покорения Стальским девчачьей половины человечества вырисовывалась всё отчётливее. Что показалось странным: про материал на последней странице никто не спросил. Никому как будто не было интересно: где мы его берём, гарантируем ли достоверность информации, какие цели преследуем. Волей-неволей задумаешься над тем, что все окружающие – звенья одной цепи. Но, все эти вспышки фантазии насчёт теории заговора беспокоят меня только лишь тогда, когда я не выспался, а когда голова свежа, всё встаёт на свои места.

*****

По дороге на «Кефир» я что-то уж совсем разошёлся в своём критиканстве в адрес радио-диджеев, и наш продюсер, не выдержав моего гундения, разразилась гневной тирадой:

– А вы что? Вы-вы?!.. Несёте что-то доброе и вечное что-ли?

Марта якобы что-то высматривала в окне и не собиралась принимать участие в этом разговоре.