– Да, а где Марта и директор? – спросил я, щурясь от, бившего в окна, клонящегося к закату солнца.
– Она пошла к машине, – сигнализация что-то сработала. С директором мы всё утрясли. Можно ехать. Ты что такой пришибленный? – толкая меня в плечо, спросил Стальский.
– Не знаю. Голова что-то кружится, – снимая очки и трогая костяшкой большого пальца глаз, ответил я.
Дождавшись зелёного светофора, мы с Глебом перешли дорогу и оказались на парковке рынка, который соседствовал с кинотеатром. Стальская уже вырулила из ряда и поджидала нас. Мы уселись в машину, и Глеб сразу принялся за скручивание самокрутки. Я пристегнулся и предался блужданию мысли. Марта медленно вела Танк к выезду из паркинга.
– Эй, зацени, Аронов, – изменённым из-за облизывания папиросной бумаги голосом сказал Стальский. – Кабриолет Ягуар.
Я повернул голову вправо и увидел припаркованный красный родстер с тканевым верхом. Так как мы смотрели с высоты Танка, увидели только крышу, наглухо тонированное лобовое стекло и немного капота машины.
– Ага, красота, – лениво промолвил я.
– Не то слово. У меня тоже красивый, – смеясь, сказал Глеб и жестом через зеркало заднего вида спросил у сестры позволения закурить.
«Кури», – одними губами ответила Марта. Танк набрал обороты и две, припаркованные по бокам, машины «разразились плачем» сигнализаций.
В общем, с кинотеатром «Peace» мы договорились о размещении малюсенькой рекламы в ближайшем номере газеты и упоминании сего заведения культурного досуга в Твиттере Стальского не менее раза в две недели, взамен кинотеатр обязался бесплатно показывать нам фильмы в ближайший год, а то и дольше. Карточку-пропуск нам никакую не выдали, ведь единственная пластиковая карточка среди всех сотрудников кинотеатра «Peace» была у директора, – это карточка являлась БСК на проезд в метрополитене. Что сказать – «Peace» являлся заведением ку-ку-культурного досуга на грани выживания.
Если выход как выход не нравится,
то выход как вход – не выход
Г. Стальский
Глава о дне, когда записывался двенадцатый выпуск «Пьяного Дивана», и нескольких последующих
– Не будем рассиживаться, – сказал Глеб, ложась на диван перед (всегда выключенным) телевизором.
– Я собираться, – домыв последнюю тарелку, сказала Стальская и ушла наверх.
– Блин, уже восемнадцатое число… – прошептал Глеб, внушив мне знакомую тревогу о цейтноте.
Я открыл заглавную страницу Яндекса и пробежал глазами по новостям.
– Слышь, Стальский, – окликнул я партнёра. – Смотри что пишут: «Полиция ищёт девушек, которые устроили «голую» фотосессию у Вечного Огня».
– Конечно, ёбанноврот, ведь все остальные дела полиция уже переделала! – зло прокомментировал Глеб, ложась поудобнее.
– Не говори-ка! – согласился я. – Как будто красивое женское тело и подвиг героев войны – враждебные друг другу понятия!
Стальского явно задел этот вопрос, потому что он продолжил развивать тему:
– Девушки показывают то, чем больше всего гордятся. Это не ум, пока что, а тело. Фотографируют предмет своей гордости на фоне предмета общей гордости. Всё сходится. Все довольны: и павшие герои, смотрящие с небес на женские прелести, и девчонки, мечтающие о том, чтобы мужчины-современники были бОльшими героями. И тут…
– Полиция вступает в дело, – продолжил я.
Глеб встал с дивана и уселся на высокий стул, пододвинул свой лэптоп, открыл его и… отрешился от мира.
Все двадцать минут пока Марта собиралась, всю дорогу до «Кефира», всё время, что работал гримёр, Стальский стучал на своей «машинке». Результатом явилась исполненная либерально-благочестивого гнева статья под названием «Чем бы заняться полицейским?» Спустя пару дней я, ознакомившись с последними новостями и подхватив ту же интонацию, «начирикал» статью под названием «Чем бы заняться чиновникам?». Ещё сутки спустя совместными усилиями была рождена статья под названием «Чем бы заняться гаишникам?». И, в довершении темы, также совместными трудами, был написан весьма и весьма ироничный текст под названием «Чем бы заняться членам РПЦ?»
«Теперь мы оправдали своё название», – констатировала Стальская, сохраняя макет сентябрьского номера в ИнДизайне.
Смирение есть первейшая христианская добродетель,
особенно когда всё равно ничего не получается изменить
М. Веллер
Глава о странном-странном-странном, мать его, предложении
Был прекрасный субботний день двадцать третьего августа, когда мы с Глебом, после вкусного обеда играли в нарды, а Марта, опять же после вкусного обеда, возлежала на диване с планшетом в руке. Зазвонил служебный телефон La Critic’и, который был в ведении Стальской. Мы с Глебом даже и не подумали отвлекаться от игры. Мы были уверены, что это звонит кто-то из желающих поместить рекламу, а Марта сейчас возьмёт трубку и несколькими отработанными вежливыми фразами объяснит, что сентябрьский номер уже весь занят, и что она может записать данные организации, чтобы связаться при первой возможности. А после разговора – вне зависимости – хочет звонивший вставать в очередь или нет – она занесёт данные контакта в специальную записную книжку в своём телефоне.
– Сицилия ведь ещё не давала жёлтый конверт на сентябрь? Я кидаю? – задал два вопроса подряд Глеб, тряся в руках кости.
– Нет. Да, – ответил я.
Марта тем временем поднялась с дивана и взяла трубку.
– Газета «La Critica». Марта слушает, – сказала она в трубку.
– …………, – говорил ей что-то абонент.
– Так, – реагировала Стальская.
– …………
– Так. Ивинговое агентство. Понимаю.
– …………
– Вечеринка каждую пятницу, – повторяла она ключевые слова собеседника. – И ещё два мероприятия в течение недели.
Мы прервали игру, не для того чтобы прислушиваться, а чтобы, отвлекаясь на Стальскую, не ошибиться в ходе.
– Да, мы живём в большом доме, но…
– …………
По удивлённым глазам Марты и по ключевым словам, мы поняли, что разговор ведётся странный.
– Я правильно поняла: вы хотите арендовать два верхних этажа и крышу нашего дома, чтобы открыть ночной клуб? Ха-ха…
Мы с Глебом открыли рты от удивления.
– Нее-еет, уважаемый Марсель, нам такого не нужно, – с выражением проговорила Марта.
– …………