Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

Мы остались в тире вдвоём с Ринатом, точнее втроём: Ринат, пистолет и я. Мне не хотелось разговаривать с Ринатом, я не чувствовал, что мы с ним в чём-то похожи, поэтому я молчал. Ринат молчал тоже. Потом Ринат закурил, и я понял, что его выход на улицу под предлогом покурить, был игрой. Ринат жестом предложил мне сигарету. Я отрицательно покачал головой. За дверью послышались шаги. Мне показалось, что к нам направляются несколько человек и, в который раз за сегодняшний день, перепугавшись, с грохотом кинул пистолет обратно на стойку. Ринат оставался невозмутимым. В помещение вошёл один человек – майор Евсюк, а на поводке рядом с ним шла огромная овчарка. Вот почему мне показалось, что идёт несколько человек. Собака гавкнула, и я отступил на шаг.

– Давай, бери пистолет, – приказал мне майор.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я в недоумении.

– Я – ничего, а ты сейчас застрелишь эту «лошадь», всё рано от неё пользы никакой, только жрёт за четверых, – весело проговорил майор.

Я заметил, что на майоре появилась форменная фуражка, которой раньше не наблюдалось.

– Давай, сынок, я держу тварь. Бери пистолет и стреляй в голову. Собака, как и управдом – друг человека, но управдома не нашлось, поэтому убей собаку, – балагурил майор, усаживая пса. – Бери в руки пистолет. Давай-давай, он заряжен. Смелее.

– Нет, – сказал я. – Я не буду убивать животное, у меня, видите ли, свои принципы.

Ринат, отстранённо стоящий всё это время, заинтересовался разговором и сделал два шага в нашу сторону.

– Это тест, сынок, – урезонивающе проговорил майор.

– Не называй меня «тес…» «сынок»! – завопил я. – Может, теста ради, я кого-нибудь из вас завалю?! А?! – я схватил пистолет, но не решился наводить на людей.

– Ладно, не хочешь по-хорошему… – грозно заговорил майор. – Мы облегчим тебе задачу. Взять, Матильда!

Собака сорвалась с места, но поводок не позволил ей откусить моё лицо.

– За дверь! – шутливо и заискивающе скомандовал майор, и Ринат вышел.

Я отступил в дальний угол, к одному из закрытых шкафчиков.

– Матильда, фу! – сказал майор, и собака сразу успокоилась.

Я вздохнул с облегчением, но в следующую секунду снова напрягся, потому что майор отстегнул поводок собаки. Матильда сидела неподвижно.

– Что… что вы делаете? – пропищал я.

– Значит, смотри, – начал майор. – Найди у пистолета предохранитель.

Я лихорадочно завертел в руках железяку.

– Где?! – заорал я, прижавшись к железному ящику спиной.

– Что, нет? – засмеялся майор. – Всё верно, это же ТТ! У него нет предохранителя. Взведи курок. Знаешь, что такое курок?

Звезда с рукоятки пистолета впилась мне в сознание дьявольским символом. За секунду я взмок. Майор уже почти вышел за дверь и мотал мне нервы из дверного проёма. Матильда послушно сидела на том месте, где майор её оставил.

– Взведи курок, – посоветовал майор из дверного проёма. – Взводи.

Я взвёл курок и направил дуло в сторону несчастного животного. Надежда не оставляла меня, я продолжал кричать.

– Майор, я не хочу убивать животное! Это ничего не значит! Я готов пристрелить человека! Отмените этот бред!

– Взять, Матильда! – скомандовал Евсюк.

Собака с секунду подумала, глядя в сторону майора, затем повернулась в мою сторону и побежала, побежала почти не издавая звуков… От собаки до меня было изначально не больше пятнадцати метров. Когда между нами оставалось семь, я прицелился и нажал спуск. Раздался щелчок и, прежде чем я понял, что пистолет не заряжен, майор крикнул: «Фу, Матильда».

Глава 15

Следующие дни прошли в нервном ожидании. Я усиленно предавался лёгконаркотическому забытью. Уже к среде я отупел так, что только слюни не текли у меня изо рта. Приходилось перечитывать каждую строчку по десять раз. Наконец, в четверг второго августа, я снова очутился на ковре в кабинете шефа. Самого Команданте не было, Раисыч сидел в кресле посетителя.

– Улым, всё отменяется, можешь забыть обо всём, – сказал Раисыч и сделал неопределённый жест рукой.

– А? – спросил я.

– Я говорю, что твоё задание отменяется, теперь это не твоя забота. Работай как прежде, всё иди.

Я ушёл и, пока поднимался на свой этаж, мысленно прокручивал слова Раисыча. «Задание отменяется… Теперь это не твоя забота… Забудь обо всём… как прежде… не твоя забота…» Я развернулся и пошёл вниз. Вышел из здания суда и направился на парковку. Сел в свою машину, закрыл дверь и беззвучно заплакал. Я почувствовал себя изнасилованным. Эти ублюдки просто надругались надо мной. Я рыдал от жалости к себе. От мысли о беззащитности простого человека от таких акул как наш Команданте и прочих майоров Евсюков, от осознания того, что человек не хозяин самому себе. Я плакал от чего-то ещё, что даже не мог сформулировать. Какой-то неведомый доселе страх поселился в моей душе… Потом я уснул. Во сне дьявол жарил меня на медленном огне, и я с ужасом понял, что душа, как и тело, способна чувствовать боль и задыхаться. Проснулся, когда мотор рядом припаркованной машины завёлся. Дышать в салоне было нечем. Я открыл дверь и с жадностью начал вдыхать знойный августовский воздух. Времени было ровно шесть вечера. Я проспал целый час. Мой организм стал ужасно обезвоженным. Благо ещё оставался гранатовый сок в стеклянной бутылке, не покупной, а выжатый мной утром перед работой. Я нажимал на красные соки, чтобы повысить гемоглобин. Выпил пол-литра залпом. В здание суда возвращаться не было смысла, – сумку я теперь оставлял в багажнике, потому что никому не придёт в голову угнать тачку с парковки суда в дневное время. Я завёл машину и поехал домой. Пора было увольняться. Увольняться к чёртовой матери!..

Глава 16

Пятница далась мне тяжелее всего. Я принёс в общий отдел заявление об увольнении, потом добился аудиенции Команданте и лично сказал ему (он сидел один):

– Я увольняюсь!

– А зачем ты мне это сообщаешь, – холодно спросил он. – Это в общий отдел… Не ко мне.

– Знаю, я только что оттуда. Оставил заявление, – ответил я.

– Прекрасно, я подпишу, – не глядя в мою сторону, сказал он.

Я уже выходил из кабинета, когда Команданте сказал: «Не забудь про обязательную отработку…»

Я почувствовал себя свободным, а через две недели буду свободен, как птица. Может, через пару лет этот кошмар поблекнет в моей памяти. А через пять сотрется вовсе…

*****

– Привет, Муся, увидимся?

*****

В девять часов вечера пятницы мы сидели у Маши на кухне и курили гашиш. Но веселье не приходило. В половину десятого я уехал домой.

Приехав домой и помывшись, я решил поесть. На кухне возилась мама.

– Что-то ты очень долго тут крутишься! – раздражённо обратился я к маме.

– Посуду мою, не видишь?!

– Чёрт подери, а что холодной водой-то моешь?! – меня бесило каждое её движение.

– Подсолнечное масло надо смывать холодной водой. Не знал?