– Нет, – ответил я.
– Я нашла дистрибьютора, – сказала Марта, вызвав у нас с Глебом улыбки. – Точнее, фирму, которая будет распространять нашу газету на территории города и республики.
– Цена? – спросил Глеб.
– Двадцать пять копеек за экземпляр. Заберут тираж прямо из типографии. В течение четырёх дней газета окажется в почтовых ящиках самых потаённых уголков республики. Это – эксклюзив, – почтовые ящики физических лиц плюс организации.
– Пятьсот тясяч, – проговорил Стальский.
– Да, полмиллиона, – подтвердила Стальская. – Сицилия Владимировна согласна. Я с ней уже говорила.
– А когда она деньги на расходы передаст? – спросил я.
Стальские замялись.
– Что? – спросил я.
Глеб взял на себя миссию разъяснения:
– У тебя же есть на телефоне калькулятор?
Я кивнул. Глеб продолжил:
– Вот. Один экземпляр полноцветной La Critic’и на бумаге среднего качества стоит столько же, сколько и в прошлом месяце, когда качество бумаги было самым низким, – практически её нельзя было использовать даже в сельском туалете…
– Понятно-понятно, – перебил я. – Это потому, что тираж огромен.
– Правильно, малыш, – похвалил мою сообразительность Стальский. – И всё-таки, умножив пять (рублей за экземпляр) на два миллиона, – получаем… сколько, Аронов?
Я на мгновение задумался и озвучил сумму:
– Десять плюх.
Тут вступила Марта:
– Ты же не собираешься в полиэтиленовом пакете из Пятёрочки принести в типографию десять ректорских зарплат?!..
– И плюс полляма дистрибьютору, – вставил Глеб.
– Нет? – спросил я.
– Нет, – ответила Стальская.
– Хорошо, тогда как? – спросил я.
– В этом месяце так: одна фирма, принадлежащая одному нашему… знакомому, проплачивает тираж и распространение, – уклончиво ответила Марта.
– Может, посвятите меня в подробности, – ироничным тоном сказал я. – Я обещаю, что никому не скажу.
Стальские мельком переглянулись. Я счёл нужным уточнить:
– Ведь всё равно все расходы отплачивает Сицилия?
– Да-да, – хором заверили меня Стальские.
Меня перестала забавлять эта недоговорённость, и я тяжело вздохнул.
– Короче!.. – начал говорить Глеб. – Марта, расскажи.
Марта начала вроде не с самого важного:
– Помнишь, что в нашем договоре с Сицилией был пункт о медицинской страховке? И об адвокате. Так вот, одна из фирм Марка как бы оплачивает наши расходы, а сам он официально становится адвокатом каждого из нас троих, – последнее предложение Стальская проговорила скороговоркой и с виноватой улыбкой на лице.
Мой желудок перестал работать, о чём сообщил зелёный оттенок моего лица.
– Я просил, чтобы они придумали что-то другое, – громко заговорил Глеб, а они – эти проходимки – сказали, что времени слишком мало. Я говорил им: «Давайте соберём деньги на краундфайдинге, ну, там на «Платене точка ру», где Куваев собирает на Масяню, или ещё где», а они мне: «Времени мало»… Прикинь!
Марта уверенным голосом заговорила, для пущей убедительности жестикулируя:
– Мы можем в дальнейшем пересмотреть финансовую стратегию, но в этом месяце, Вадим, выбора нет. И к тому же…
– Что я, по-вашему, маленький дурачок что-ли? – обрёл дар речи я. – Делайте, как удобнее.
Глеб состряпал гримасу, и мне стало понятно, что я должен знать ещё что-то.
– Что? – спросил я.
– Наше наличное Лаве лучше тоже доверить заботе Бимерзкого, – сказал Глеб скороговоркой, а потом продолжил в нормальном темпе: – Он спец по разного рода финансовым манипуляциям. Купит валюту по выгодному курсу, посоветует варианты инвестиций, откроет счета за границами… налогообложения. Всё такое.
Марта, всё это время внимательно следившая за речью брата и кивавшая, перевела взгляд на меня и сказала:
– Да, это так.
– Я как все, – сказал я.
*****
В два часа дня мы выехали из дома, чтобы поехать в типографию, а заодно и к нотариусу, чтобы оформить на Марту доверенность на правоотношения с типографией в отсутствие меня – главного редактора; а заодно и к Марку Бимерзкому, – чтобы… чёрт его знает, зачем!
Когда Марта выруливала из Чудино, мой взгляд мельком зацепил рекламный щит, – его изображение показалось мне каким-то странным, притягательным, но мы так быстро проехали мимо, что мозг не успел проанализировать картинку, и я так и не понял о чём идёт речь на рекламе.
Проехав отрезок дороги пролегающий через сосновый лес – мимо нескольких санаториев и детских туберкулёзных лечебниц – мы повернули направо – в сторону города. Я увидел другой рекламный щит с тем де содержанием, потом следующий щит, с другой версией картинки, но с тем же содержанием. Потом несколько щитов с другой рекламой, а потом снова щит с рекламой «Нового развлекательно-аналитического шоу на телеканале «Кефир». «Каждое воскресенье, в 22:00 смотрите «Пьяный Диван». На всех четырёх разновидностях плакатов были изображены мы – Марта, Глеб, я. На одном – на переднем плане, на засаленном диване сидим мы с Глебом, а Стальская изображена сбоку. На другом варианте: Марта вынесена на передний план, а диван, с сидящими нами, не в фокусе на заднем плане. Ещё один вариант изображал всех троих стоящих в ряд нас – Стальские изображались от ключиц до макушек, а я между ними – от середины переносицы до макушки. И четвёртый вариант, который я насчитал, выглядел так: мы с Глебом вытанцовываем на диване, а героиня Марта находится за соседней стеной и сидит на табуретке, закрыв ладонями уши. Мы, молча, лицезрели самих себя на огромных билбордах вплоть до самого въезда в город, где их не стало меньше, скорее наоборот.
На проходной крупнейшего в нашем городе издательства и типографии под названием «Волга-Волга-Пресс», Марта назвала фамилию нашего менеджера, который уже бежал сломя голову вниз, чтобы самолично препроводить в свой закуток в общем кабинете.
– Это Вадим, – представила Стальская меня ему.
– Я Ильгиз. Несказанно рад познакомиться! – с чувством проговорил он.