– Круто! Дай позырить! – с абсолютно искренним восторгом воскликнул я.
– Чёрт возьми, братец, не впадай в детство. Ты намерен задолбать всех этой игрушкой? – Марта кинула снисходительный взгляд через зеркало, включила правый поворотник и тронулась со светофора.
– Ну дай-дай! – настаивал я.
– Ага, вот ещё! Я сам не наигрался, – тоном десятилетнего мальчишки сказал Стальский, вставляя в фонарик круглые батарейки-таблетки.
– А что, он тоже тридцать девять рублей стоит? – удивился я.
– Да. Там всё по тридцать девять. Даже такая ценность…
– Здорово! Когда я учился классе в третьем, у нас мода на лазерные фонарики была. Разорение на батарейках…
Наконец Глеб засунул батарейки и немедленно засветил Марте в лоб через отражение в зеркале заднего вида. Я сдерживал смех. Марта не замечала красной точки на лбу, она сосредоточено и серьёзно рулила. Глеб спросил сестру:
– Как считаешь, сестрёнка, ты достаточно важная персона, чтобы быть шлёпнутой?
Марта просекла хохму и взглянула в зеркало; ничего не ответила, однако попыталась взмахом руки согнать красную точку со лба как муху; если бы это было возможно, то множество влиятельных людей до сих пор были живы. Я, смеясь, сказал:
– Она достаточно большая девочка, чтобы быть отшлёпанной.
Стальская удостоила меня заинтересованным взглядом; по крайней мере, мне так показалось, насколько я мог судить через её солнечные очки.
*****
Когда вчера вечером Сицилия, убедившись, что La Critica расползается по городу и субъекту федерации, выдала нам наш июньский гонорар, каждый из нас троих ощутил потребность в некоторых вещах, которые можно купить за деньги. Поэтому, спустя сутки мы и оказались в торговом центре. А сейчас мы едем домой, и собираемся посмотреть местные новости по телевизору, а также почитать новости онлайн на предмет выхода второго номера нашей газеты. И поесть, конечно.
Если произойдёт что-то действительно важное,
я узнаю об этом, выглянув из окна
Г. Стальский
Глава о первом выпуске «Пьяного Дивана»
На третье число была назначена съёмка первого выпуска нашей передачи. Из так называемого пилотного выпуска кое-как была нарезана реклама для прокрутки по телевизору, а сегодня – третьего июня, во вторник – мы втроём явились к одиннадцати тридцати пополудни в кабинет нашего продюсера Даши (со следующей недели «Диван» будет записываться в понедельник»). Там нас уже поджидал представитель алкогольного производства, который пожал руки мне и Стальскому, отвесил полупоклон Стальской и объявил, что мы в частности, и наша замечательная передача в общем, становимся официальными лицами их нового продукта – водки «Метель».
– Да-да, – отозвалась Даша из-за своего стола. – Я обо всём договорилась. Каждый получите по… По сколько там получается?
– Где-то по… – задумался представитель. – Где-то по семьсот тридцать.
– Где-то по семьсот тридцать, – сказала Даша. – Это в течение двадцати четырёх выпусков. Равными платежами. На тот же счёт, что и оплата от канала.
Мы молчали, так как всё поняли, но Даша решила, что мы молчим, потому что не поняли ничего, поэтому громким голосом продолжила объяснение:
– Вот смотри, Аронов: делишь в уме семьсот тридцать тысяч рублей на двадцать четыре, – полученная сумма прибавляется к твоей зарплате за каждый выпуск.
– А? – с тупым выражением на лице сказал я.
– Блин! – выдохнула Даша.
– Да поняли мы всё, – успокоил её Глеб.
– А хера тогда?!.. Ладно, – сказала Даша. – Этот вопрос решён.
– Так мы договорились? – зачем-то спросил представитель. – Вы согласны на наши условия?
– Согласны-согласны они, – ответила Даша. – Насчёт рекламы я сама им всё объясню. До свидания, Олег.
Олег ещё раз пожал руки нам с Глебом и отвесил ещё один поклон Стальской. Затем Олег удалился.
– Давайте, рассаживайтесь, – замахала нам Даша.– Поболтаем, пока там всё готовится.
Спустя двадцать минут.
– Во-о-т, значит. А в воскресенье вечером зрители всей республики увидят ваши, так сказать, светлые лики на экранах своих телевизоров. А некоторые, я уверена, посмотрят передачу в Интернете, когда до них дойдут слухи о том, что передача стоит того, чтобы её смотреть, – медленно говорила-рассуждала Даша.
Мы сидели в её кабинете и ждали звонка. Зазвенел стационарный телефон на столе Даши. Она сняла трубку.
– Всё. Всё. Идём, – сказала Даша в трубку, затем положила её.
Мы зашевелились.
– Всё. Всё. Идём. Студия освободилась, – сказала Даша нам и поднялась с кресла.
*****
Половина восьмого вечера этого же дня.
Начав в половине первого, мы закончили только полчаса назад. Это были долгие шесть с половиной часов. Как я и боялся, мы не смогли расслабиться, и мысли не шли. Декорации студии были почти один в один скопированы с нашей гостиной в Вертолётострое, но, для усиления эффекта, журнальный стол был заменён на две трёхногие табуретки. Надо сказать, что Даша, контролировавшая весь процесс, к выбору декораций, а также наших сценических костюмов, подошла с большим вкусом. Лично мне совершенно не в чем было её упрекнуть. Однако дело не шло. Мы с Глебом постоянно отвлекались на три, направленных на нас камеры, а также на людей за кадром. Естественно, мы не смотрели на них, но их присутствие нам мешало. Через два часа мямлянья, Даша хлопнула в ладоши, велев прервать съёмку.
– Так, господа хорошие, – садясь рядом с нами на диван и положив руку на коленку Стальского, сказала она. – Давайте-ка снимем рекламу.
Ассистент притащил бутылку «Метели» и два гранёных стакана, и в течение следующего часа были сняты несколько рекламных роликов с товаром-спонсором.
– Продолжим, – махнула Даша режиссёру.
Ассистент попытался унести «Метель».
– Стойте-стойте, – поднялся с дивана Глеб. – Может попробуем нажраться?
– Здесь вода, – предупредила Даша.
– Да знаю, я ж понюхал, когда наливали, – ответил Глеб. – А настоящая есть?
Даша задумалась, затем сделала шаг в темноту, затем снова появилась в поле нашего зрения.
– Есть, – ответила она. – Только не «Метель».