La Critica (первая книга казанской трилогии)

Глава последняя. «Чем шире агитация, тем меньше может быть организация» и другие цитаты из Адольфа с «

f

» на конце. Журналисты от Бога. Холодильник – лучший прощальный подарок

Тридцатое декабря.

Вчера, когда я уже собирался пойти спать, к нам приехала Сицилия и осталась с ночёвкой. «Завтра в обед будьте дома», – сказала Владимировна. Уехала она ни свет ни заря, – я ещё спал. Всё говорило о том, что наше время пребывания здесь подходит к концу.

Мы проснулись рано и съездили в город, чтобы увидеться и попрощаться с нашими «Тьюрингом и Колмогоровым» – практикантами.

С того дня как Стальский вернул Ягу дарительнице, он не просыхал. Не то что бы он был так пьян, что прям заметно, нет; просто под градусом. С утра до вечера. Он меня этим расстраивал.

В полдень мы уже были дома и томились ожиданием. Чтобы скоротать время я (уже не в первый раз за последние сутки) завёл разговор о вчерашней незнакомке, которая подсела ко мне за столик во время отсутствия Стальского. Мы уже несколько раз обмусолили всевозможные вероятные взаимосвязи этой девушки с нашей деятельностью, а сейчас я снова и снова говорил Глебу о том, какая «она вся неземная» и что «она меня, прям, загипнотизировала», на что Стальский снова и снова повторял: «Твои злоупотребления, Аронов, не прошли бесследно для рассудка».

– Да на чьей ты стороне, приятель, моей или здравого смысла?! – негодуя, воскликнул я.

– Твоей-твоей, конечно.

Мы, конечно, думали позвонить Сицилии и расспросить её о загадочной незнакомке, но всё как-то откладывали этот звонок. К тому же Сицилия говорила, чтобы мы сидели дома и ждали. Я стеснялся доставать её глупыми расспросами. Стальский просто считал упоминание «девушки на красном Ягуаре» лишним.

– Что же мы будем делать, коль скоро работа закончилась? – поинтересовался Стальский, приминая табак папиросной бумагой.

– Не знаю, – я взял в руки пульт от телека. – Может, будем смотреть кино.

– Годится.

Стальский извлёк из-под стойки два стакана.

– Вестерн или индийское кино?

– Давай вестерн, – Глеб плеснул в стаканы, но так как я жестом отказался, то перелил напиток в один стакан. – Всё-таки хорошо, что я подсуетился тогда насчёт алкоголя. Считай, сколько денег сэкономили.

– И не говори-ка!.. Зато сколько здоровья потратили, – ответил я.

– Да, конечно, но зато, сколько денег сэкономили.

Мы помолчали. Я поднялся с дивана, чтобы заболтать себе коктейль из ягодного сока и банана. Банан, сок, сок, банан… В последнее время я всё чаще думал о жизненной ситуации Марка Бимерзкого. Этот несчастный «всё поставил на одну лошадку», а она не только «не пришла первой, но и вообще отказалась продолжить забег». Так бывает, наверное. Интересно: под эту ситуацию подходит расхожее выражение «не судьба», или «такова жизнь»? А кто у Бимерзкого Марка есть из близких людей? Раньше была Марта, а сейчас кто-нибудь есть? Я не знаю, живы ли у Марка родители. Есть ли у Марка любовница. Может, имеются случайно зачатые дети? Он ведь не Маяковский, – не застрелится. Я не должен об этом думать. Не моя забота. Не моя беда.

– Ты что там, суфле взбиваешь? – вывел меня из задумчивости Глеб.

Во время гудения блендера, мне показалось, что я слышал звук, который доносился с улицы. Я спросил:

– Что за звук? Как будто кто-то сигналит.

Стальский выглянул в окошко, но калитка плохо просматривалась. Тогда он включил монитор домофона: около наших ворот стояла белая BMW то ли пятой модели, то ли седьмой, – их теперь не отличишь.

– Я выйду, спрошу что надо, – сказал я. – Начинай просмотр «кина про индейцев» без меня.

Я сделал несколько больших глотков из чаши, рыгнул (а хер ли нет – ladies уехали, можно вести себя как свинья), надел ботинки, пальто и вышел. Когда я открывал калитку, около правой задней двери авто стоял высокий мужчина в чёрном костюме со слегка алкоголическим лицом. Когда я затворил за собой калитку, он, открывая дверь машины, сказал:

– Присаживайтесь.

Я подумал, что салон автомобиля гораздо лучше багажника, какой бы просторный ни был последний. Я послушно сел. На соседнем сиденье сидел пожилой джентльмен с очень знакомым лицом.

– Здравствуйте, – я, конечно, решил вести себя любезно.

В голове крутились сценарии моей ликвидации. Тем временем привратник лимузина превратился в водителя. Пассажир лимузина дал приказ:

– Поехали, Айдарчик.

Айдарчик повёл машину по нашей сельской дороге.

– Ты не против, если я буду называть тебя Вадим? Вот и хорошо. Ты знаешь, кто я такой? – задав этот вопрос, мужчина включил лампочку у нас над головой.

Я, боясь показаться грубым, мельком взглянул на собеседника. Последние сомнения рассеялись: это туловище совершенно точно принадлежало нашему, ещё пока не переизбранному на очередной срок… Вот, теперь я тоже ощутил непонятную связь с автором Nuahuless, о которой говорил Стальский.

– Ты, наверное, меня плохо знаешь. Ты ведь, как мне говорили, не смотришь телевизор. Да уж, того, кто не смотрит телевизор, трудно использовать в своих целях политикам. Поэтому я вас нанял и платил вам хорошую заработную плату. Мы сотрудничали, понимаешь? – мужчина пристально посмотрел на меня.

Я покивал в знак того, что понимаю.

– Что ты знаешь о своём отце? – спросил меня мужчина.

– Знаю, что его всегда вызывали к доске первого. Это всё, – я глупо улыбнулся, чтобы смягчить грубость.

– Не много. А мой отец погиб, когда мне было девятнадцать. Провалился под лёд. Я в тот момент служил в армии на другом конце страны. Ещё той страны, – в Ташкенте. Конечно, я не смог присутствовать на похоронах. Хотя и вытащили из реки его не сразу.

– У… – сочувственно протянул я и уставился в пол.

– У меня не так много времени, чтобы с тобой беседовать. Сам понимаешь: много дел.

Я понимающе закивал.

– Однако нам всё-таки необходимо поговорить. Последние двенадцать месяцев были, без преувеличения, самыми тяжёлыми в моей жизни. Сейчас политика в большей степени шоу-бизнес, чем когда-либо. Ни тяжёлое деревенское детство, ни бурная городская молодость, ни лихие годы начала политической карьеры не доставляли мне столько беспокойств и неопределённости, как минувший год моей жизни. Времена меняются очень быстро, поколения сменяют друг друга… Средства, которые срабатывали ещё четыре года назад, сегодня могут обернуться против того, кто ими пользуется. Необходимо держать руку на пульсе коньюктуры. Тщательно выбирать средства… «Опыт ничего не значит, когда правила сочиняются на ходу». Понимаешь?

Я неопределённо (наискосок) кивнул. Мужчина продолжил монолог:

– Скоро это место, я имею в виду деревню, где находится и твой коттедж, будет не узнать. Тысячи семей заселят десятки многоквартирных башен.

Установилось молчание. Машина остановилась на въезде в нашу деревеньку – на границе грунтовой и асфальтированной дороги. Водитель вышел из машины и направился в сторону рощицы.

Мужчина взял у себя из-под ног кожаную сумку и кинул мне на колени. Нарочито наивно проговорил:

– Уверен, что тридцать российских миллионов – хорошая цена за твой дом; всё, что больше этой суммы – обещанная премия, поделите на троих.

– Спаси…

– Думаю, ты и твои партнёры будете приятно удивлены. И кстати половина твоих доходов принадлежит твоей супруге; не забывай это. Половина её доходов, справедливости ради надо сказать, принадлежит тебе. Это к слову.