La Critica (первая книга казанской трилогии)

«Доброе утро, Крошка», – написал я. «Доброе утро, милый», – почти сразу пришло голосовое сообщение.

Родной сиплый голос.

Сегодня утром я уже не мог держать в себе знание того, что Стальский с Сицилией встречаются. Когда я спросил у Глеба, как такое могло случиться, он ответил: «Ей же надо…» «Ей же надо с кем-то спать!» – перебил я. «Да», – подтвердил он. Самой удивительное, что между ними вспыхнула искра (читай «первый раз») ещё на праздновании дня рождения Стальских более года назад! После нескольких встреч Стальский и Сицилия решили прекратить эту практику, а с недавнего времени снова возобновили. С утроенной силой. Три дня назад, когда мы с Глебом обсуждали эту ситуацию, я спросил: «Она вдова?» «Откуда ты знаешь?» – удивился он. «Она же ярая католичка. Не стала бы изменять мужу, если бы он был. И не стала бы разводиться to». «Всё так». Далее я перевёл разговор на деловые рельсы и поинтересовался: «Мы работаем на того, на кого думаем?» «Да», – ответил Стальский. Конечно же, Глеб выведал из неё все подробности, а не говорил мне только потому что правда и наши предположения совпали на сто процентов. Он так объяснил. Вся наша деятельность – не что иное, как самая дешёвая и честная предвыборная кампания. Ну и хорошо. Покупать голоса надо так, чтобы электорат думал, что это выбор его сердца или ума, или обоих этих органов сразу.

Пишу Стальской сообщение: «Ты не поверишь! Я случайно узнал, что Глеб и Владимировна спят друг с другом!» Ответ от Марты что-то долго не приходил, и тут до меня дошло. «О, Господи! Ты знаешь!» – написал я. Абонент «печатает». Печатает. Печатает. Что-то много печатает. Наконец, приходит ответ: «Милый мой, я знала. Я с Сицилией Владимировной делилась своими печалями, и она отвечала мне взаимностью. Глеб и Сицилия не просто развлекаются. Они влюблены». Меня разозлил факт того, что от меня снова утаили информацию, как тогда со способом оплаты тиража, когда подключили Бимерзкого, как тогда, когда вообще Бимерзкого сделали нашим адвокатом, как тогда, когда Стальская знала о том, что её брат член «масонской порно-ложи», и неизвестно что ещё «забыли» мне рассказать. Сочли, что мне рано знать?!.. Я начал набирать сообщение, в котором выражал недовольство таким положением дел, но, вместо того, что нажать «Отправить», стёр текст и закрыл программу. В конце концов, Стальские никогда не желали мне зла, а наоборот. Видимо, эта скрытость часть их характеров. Да и вообще: я сам виноват, что не замечал того, что происходило у меня под носом, – отрывался на грани самоуничтожения. Кто знает, что я ещё упустил из виду.

Телефон принял сообщение. «Я люблю тебя», – от Марты. «Спасибо. Я тоже», – изображая негодование, ответил я. Тут же пришла фотка самой Стальской откровенного содержания, снятая в отражении ванного зеркала. Я задумался над остроумным ответом, но грохот и крики сверху меня отвлекли. Надо было вставать и начинать день.

Позавтракав яичницей с беконом, апельсиновым соком и кофе с полутора кусками торта, я решил поехать в бассейн, чтобы абонемент не пропадал.

Когда я поднимался по лестнице в свою комнату, чтобы одеться, из спальни Стальского вышла девица лет тридцати двух в одних трусиках и майке-алкоголичке Глеба; она быстро поздоровалась и скрылась за дверью нашей с Глебом ванной комнаты, прежде чем я успел ответить на её приветствие. Я готов был поклясться, что она профессионалка. Я проследовал в свою спальню, оделся и спустился вниз. Глеб сидел на диване и смотрел новости.

– Ты купаешься в женском внимании и всё равно тратишь деньги на проституток, – без всякой претензии сказал я.

– Полегче на поворотах, это моя девушка! – сказал Глеб.

Я опешил.

– Ой, прости, пожалуйста, Глеб, я просто не разглядел… – меня бросило в жар от такой оплошности.

Глеб подавил улыбку, а потом сказал:

– Да шучу я. Конечно, она проститутка, – он немного посмеялся.

– Фу!.. – выдохнул я.

Немой вопрос застыл в моих глазах. Глеб не стал томить.

– Иногда хочется, чтобы тебя не любили, – пояснил он.

– Ага… – рассеянно произнёс я, глядя в окошко.

– Иногда хочется платить, а не переплачивать… – запустил Глеб ещё одну философскую мысль.

– Марта мне сказала, что между тобой и Сицилией…

Стальский не дал мне договорить. Он, глядя мне в глаза, грустно промолвил:

– Ты можешь считать меня алкоголиком, окружённым одними лишь проститутками, но я знаю, что такое любовь.

– Не сомневаюсь, малыш, не сомневаюсь, – ответил я.

Около наших ворот засигналила машина. Я посмотрел на монитор, – это было такси. У Стальского зазвонил телефон. Он взял трубку и сразу повесил.

– Да, Стальский, – задумчиво протянул я. – Есть такая валюта, – «лишние деньги» называется…

Тут в гостиную вошла та девушка. Скорее женщина. Она была одета.

– Может мне остаться? – как будто слегка смущаясь, спросила она у Глеба.

– У меня нет «лишних денег», – ответил Стальский, не вставая с дивана.

Девушка улыбнулась одной половиной лица и вышла вон.

– Не очень-то вежливо с твоей стороны, – упрекнул я Глеба, когда такси отъехало от дома.

– По-твоему я страдаю недостатком уважения к жрицам любви?

– Ты недостаточно уважаешь всех homo sapiens, но страдаешь ты от этого едва ль, – на той же тягуче-философской волне ответил я.

Стальский довольно улыбнулся: ему понравилось моё последнее утверждение. Он сказал:

– Ванна освободилась, можешь идти чистить зубы.

– Да, иду.

*****

Попасть в бассейн сегодня мне было не суждено, потому что позвонил наш адвокат и попросил нас приехать.

Мы отправились в город на Яге и по пути слушали «Тараканов!». Настроение было хорошее, поэтому мы время от времени убавляли музыку, чтобы перекинуться парой шуток.

– Приколись… – сказал Глеб, – «Что с тобой сделал русский рок, парень, – такой молодой, а уже цирроз печени»! Ха!..

Я от души посмеялся и начал придумывать свою версию.

– Вот, зацени: «Что с тобой сделал русский рок, друг, – такой молодой, а уже два инфаркта».

– Смешно, – похвалил Глеб. – А вот ещё: «Что с тобой сделал русский рок, мэн, – такой молодой, а уже наркомэн!»

– Зачёт-зачёт, – одобрил я.

Когда мы уселись в приёмной адвокатского бюро, наше хорошее настроение ещё было при нас, поэтому мы продолжили смеяться и прикалываться, чем сильно нервировали секретаршу.

– Это ты-то киноман? Ха-ха-ха, – посмеялся я. – Да ты не отличишь Сьюзан Сарандон от Сигурни Уивер!

– Повтори, что ты сказал!.. – с шутливым негодованием воскликнул Глеб. – А ты… А ты не отличишь Лари Вачовски от Ланы Вачовски! Вот.

– А ты не отличишь Вуди Аллена от Вуди Вудпекера! – в свою очередь ввернул я.

– А ты не отличишь Доминика Купера от Брэдли Купера, – тыча мне пальцем в лицо, парировал Глеб.

– А ты… А ты не отличишь этих двух Куперов от Мини Купера!.. А?!.. Съел?! – я дьявольски засмеялся.

– Ты не сможешь правильно написать имя Томи Ли Джонса, – сказал Глеб.

– А ты – Джона Ли Миллера, – ответил я.