– Ты не отличишь Сета Рогена от Джо Рогана, – заговорщицким шёпотом сказал Стальский.
У секретарши тренькнул телефон, она сняла трубку и, сразу положив её на плечо, сказала: «Проходите, пожалуйста. Марк Анатольевич вас ожидает».
– И ещё ты не отличишь Кевина Коснера от Боба Оденкёрка, – в завершении этого комического спора сказал Глеб, поднимаясь с кресла.
– Ты тоже.
– Вообще-то да.
Мы вошли в кабинет.
– Не планируешь в будущем пойти в политику? – задал Бимерзкий (по моему мнению, глупый) вопрос Глебу, едва мы переступили порог.
– Нет, для меня этот поезд ушёл, – с усмешкой ответил Глеб. – Слишком много компрометирующих фоток блуждает в Сети.
В общем, «Богомерзкий» нас позвал для того, чтобы объяснить как пользоваться счетами в Лихтенштейне.
Никакие личные мотивы не заставят
меня делать работу плохо
М. Бимерзкий
Глава о любви к искусству
25.12.
Утро. Звонок телефона. Шуба.
– Эй, привет, – сонным голосом говорю я.
«Привет, Аронов. Мне Стальский рассказал про ситуацию с твоим антиквариатом. Ну, что старый пёс тебя кинул».
– А, спасибо, Глебу, – смеясь, сказал я.
«Короче, я что звоню. Я видел этого Якова Семёновича. Его мерин только что заехал во двор, – к служебному входу антикварного магазина».
Я вскочил с кровати, одновременно крикнув: «Стальский!»
Кажется, самое время сказать, что автокомплекс Шубы расположен едва ли не напротив антикварного магазина господина Романова, – на другой стороне двухполосной дороги.
– Пригляди за выездом, будь добр! – с чувством проговорил я.
«Пригляжу. Если он отъедет, то прослежу за ним», – сказал Егор.
– Спасибо, – я сбросил вызов и, уже наполовину одетый, выбежал в коридор.
Залетел в комнату Глеба, который спал.
Через пять минут мы уже сидели в Яге и считали миллисекунды, оставшиеся до полного открытия ворот.
Ещё через семь минут, мы уже поворачивали на прямую дорогу до города.
– Что делать-то? – спросил я.
– Надо его задержать и вызвать ментов. Больше ничего сделать не получится, – рассуждал Стальский.
– Гражданский арест?
– Наверное.
– Если старый пёс приехал на своём мерине, то значит он не один. Я ж тебе говорил, что сам он не водит машину, – напомнил я.
– Ну сколько с ним человек? Максимум двое? Позвони Бимерзкому.
Я стал набирать адвоката. После второго гудка Марк взял трубку, прошептал: «Я на заседании» и дал отбой.
– Зая…бись! Он на заседании, – сообщил я Глебу.
– Отправь ему сообщение, – посоветовал Стальский.
– Точно!
Я набрал сообщение: «Мы едем в антикварный магазин. Вроде, Яков там».
Глеб ехал со средней скоростью двести, поэтому мы уже были в городе. Через десять минут светофоров мы заезжали во двор антикварного магазина. Автомобиль Романова стоял. Подперев задний бампер Мерседеса Ягуаром, мы вошли в служебную дверь, которая была не заперта.
Пройдя по короткому служебному коридору, мы оказались перед дверью в кабинет. Секунд тридцать мы прислушивались к звукам. Ничего не было слышно. Ждать чего-либо не было смысла.
– Чувствуешь запашок? – спросил я у Глеба. – Как будто канализация.
Стальский покивал в знак согласия и резким движением распахнул дверь. В полумраке из-за зарольставленных окон, мы увидели висящего на люстре Якова Романова. Я сделал шаг вглубь помещения.
– Стой, Вадим! – прошипел Глеб.
– Что?! – обернулся я.
– Нам надо убираться отсюда! – Стальский смотрел на меня, а я смотрел на висельника.
На первый взгляд кабинет был пуст, – никаких предметов искусства здесь больше не было. Проводка была оголена, лампочки в люстрах отсутствовали. На полу стояли две картонные коробки – квадратная и прямоугольная, из которых торчал пупырчатый полиэтилен.
– Надо поискать «мою прелесть», – сказал я.
– Здесь же наверняка есть камеры слежения, – прошипел Стальский.
– Вроде нет.
Ещё в прошлый мой визит, я, следую своей привычке, обследовал помещение на предмет камер. Конечно, могли быть и скрытые камеры.