Оглянитесь сотник Черкашин

– Ты из староверов, поэтому не предлагаю.. Так вот, Карл Фёдорович назначил командующим генерал-майора Тучкова. Он поведёт полк через Дарьяльское ущелье в Тифлис. Дела в Грузии идут совсем плохо: из-за внутренних смут, обнаглевшие лезгины, всё чаще стали совершать набеги и разорять пограничные селения. Два полка, которые есть в тех местах просто не успевают навести порядок и защитить местное население. Гребенцы и Кавказский гренадерский полк пойдут на усиление Грузинского корпуса. Мне нужно, чтобы ты с завтрашнего дня поступил в личную охрану генерал-лейтенанта Кнорринга. Это нужно для усиления охраны на время перехода в Тифлис. Там решим, что с тобой делать дальше. Завтра с утра прийдёшь в штаб войск, и приступишь к новым обязанностям, распоряжения на твой счёт будут даны по всем инстанциям. Понял?

– Понял, – отозвался Савелий, – но почему я?

На его вопрос адъютант наместника, безуспешно пытавшийся раскурить трубку, чертыхнулся и ответил:

– Почему, почему.. потому, что тебя, в отличии от остальных, вижу второй раз. Но если серьезно – наводил о тебе справки.. Наслышан о твоих подвигах в Дербенте. – и когда Савелий направился прочь, крикнул рассмеявшись во вслед ему, – будут расспрашивать, говори, что берут высоких и пригожих.

Савелий вернулся к расположение и на упрёки Григорьева в нерасторопности отшутился, сказав, что заблудился преследуя молодую осетинку. Попив чаю, казаки стали готовиться к ночлегу: постлали бурки и, приладив сёдла под голову, залегли до утра. Савелий долго не мог уснуть. Он лежал и смотрел за край полога на звёздное небо и думал о завтрашнем дне.

Утром пришёл хорунжий Васильев и, подозвав Григорьева передал приказ откомандировать Савелия в распоряжение охранной роты штаба в личный конвой наместника. Если сказать, что новость эта заинтриговала начальство, то значит не сказать ничего. Подозвав Савелия, подхорунжий долго изучал лицо казака, наконец спросил:

– Имеешь что-нибудь сказать по этому поводу?

На лице унтера появившиеся за спиной Васильева было написано насторожённое любопытство, во всяком случае так показалось Савелию. Он повторил вслед за начальством:

– Что скажешь?

Савелий пожал плечами и ответил, как учили:

– Красивый наверно.. стройный.. Говорят, наместник любит, чтоб форма…

Сзади раздался взрыв хохота.

Конвой Наместника состоял из двадцати казаков в походном строю и десять охраняли его в резиденции. В 6 часов утра 10 апреля две колонны войска, состоящего из гренадерского полка и полсотни гребенцов направились в сторону Дарьяльского ущелья, которое в древних источниках упоминается как «ворота аланов». Российские подразделения шли по-батальонно, под командованием своих командиров и составляли более восьмисот солдат. Отряд сопровождал артиллерийский парк из четырёх орудий с полным боевым комплектом. Ветер гнал снеговую поземку, затрудняя движение колонн. Через два часа, миновав Столовую гору, поселения Балта, Чми, колонны вошли в крупное поселение Ларс, где остановились возле огромного гранитного камня, возвышавшегося в пойме Терека. Здесь лежал глубокий снег и уставшие солдаты и кони, тащившие орудия, вконец измотались. Была сделана передышка, и после того, как войска пополнили запасы воды, колонны продолжили путь наверх и вступили в Дарьяльское ущелье – грандиозный разлом Бокового хребта Большого Кавказа. Поначалу дорога, шедшая по левому склону поднимаясь и петляя по скалистым выступам, спустилась вниз к самому берегу реки. Сзади осталась широкая пойма Терека с многочисленными наносами мелкой гальки, отчего русло разветвлялось на многочисленные отдельные протоки. Дальше, с каждым новым поворотом, горы становились отвеснее, а ущелье всё уже. Дорога, заваленная глубоким снегом, спустилась к берегу и обе колонны перестроились в одну. Движение войск замедлилось. В Дарьяльской теснине было сумрачно и тревожно: под ногами ревущий Терек с большой скоростью и грохотом нёс в своих водах гальку, ворочал камни, над головой, сквозь дымку облаков поглядывала узкая лента неба, – в этой адской расселине, вынырнувшей словно из преисподней было что-то жуткое и нереальное, воистину что-то дьявольское. Савелий, следуя в отряде охраны впереди свиты Наместника, поглядывал по сторонам, готовый, как и другие, дать отпор возможной опасности. Разведчики докладывали о шайках лезгинов, периодически появлявшихся в горах. Опасаясь засады, колонны остановились. В целях предотвратить возможные нападения, генерал Тучков послал казаков разорить разбойничьи укрепления по пути следования русских войск. Пока стояли в ожидании дальнейших событий, Савелий услышал, как хорунжий Васильчиков, возвысив голос, доказывал подъесаулу Калмыкову:

– А я говорю: вот там она жила, на горе, вона и развалины остались..

– Да нет же,– упорствовал подъесаул, – возле Мцхеты замок был, я слышал.. и любовников она в Арагви бросала.

– Здесь жила, верно, – вступил в разговор гренадерский поручик, – заманивала путников на ночь, а утром трупы в Терек.

– Ну не знаю – я за что купил, за то и продал. – Открестился подъесаул. – Можа здесь жила эта царица, а можа не здесь. Одним словом – легенда.

Савелий пригляделся к огромной скале, где на шестидесяти метровой высоте были видны останки башен и укреплений построенные в пятом веке Вахтангом Горгасали на месте древней крепости первого века нашей эры. С севера и востока, откуда ожидалась самая большая опасность, крепость была неприступна и могла оборонять дорогу месяцами. Легенда об имеретинской царице Тамаре, отличавшейся красотой и скверным нравом родилась в здешних местах благодаря другой Тамаре: великой правительнице Грузии, дочери Георгия lll, из династии Багратионов, царице Тамар. С ней был связан расцвет государства, названный «золотым веком Грузии». Савелий не мог знать этих подробностей, но был живо заинтригован и частично поверил в легенду. Он попытался представить образ царицы, но в голову лезли лица станичных женщин и тех, кого повидал в Закавказских ханствах. Были среди них и красивые лица, но уж никак не царские. Так что с образом Тамары ничего не выходило.

Чрез два часа прибыли посыльные с известиями об успешном проведении операции – путь дальше был свободен, но следом пришли плохие вести – в горах произошёл обвал. Тучков послал 600 солдат на расчистку дороги, которые, перебравшись на правый берег Терека, к вечеру прошли четыре километра. Так, с огромным трудом, пройдя дюжину километров по ущелью, войска достигли Казбеги. Здесь, в высокогорном селении у подножия Казбека снега было заметно меньше, в дневные часы солнце по-весеннему пригревало и сквозь проталины пробивалась зелёная трава. Форс-мажорные обстоятельства, связанные с обвалами, глубоким снегом и местными бандами, замедлили продвижение войск и командующий распорядился делать суточный привал. В горах темнело быстро, поэтому готовиться к ночлегу начали незамедлительно. Генерал-лейтенант вылез из кареты и, пока ставили шатёр и сервировали походный столик, прошелся по хрустящей траве к обрыву. Здесь он остановился и оглядел окрестности. Справа, возвышаясь над нагромождением скал, сквозь дымку облаков, проглядывала белоснежная шапка старого Казбека. Кнорринг, уже не раз бывавший здесь, прекрасно знал здешние достопримечательности. Пройдя по склону Казбека, в разломе одного из отрогов можно было выйти к водопаду, состоящему из двух каскадов. В этом месте струи воды, падая с 25 метровой высоты, выбили в породе купель очень удобную для купания. На дугой стороне ущелья, если перейти Терек можно подняться в Гергети и осмотреть крестово-купольный храм Цмина Самеба, состоящий из колокольни и церкви, куда, при нашествии персов, прятали христианские святыни и реликвии. Обернувшись генерал оглядел деревню, где по обеим сторонам дороги расположились войска: гренадёры с одной стороны, казаки с другой. Дым от костров, сливаясь с облаками, накрывал приземистые лачуги сизой пеленой. Интенданты расположили ставку на окраине, недалеко от башни хозяина села. Отсюда были хорошо видны дорога уходящая в темноту Дарьяла, огни костров, дым, кони в овечьих загонах, орудия и телеги гружённые боекомплектом, фуражом и продуктами, сидящие у костров воины, часовые по скалам вокруг селения. Генерал удовлетворительно похлопал себя по внушительному животу, и поскрипывая новыми ботфортами, вернулся к шатру, где среди факелов и жаровней ординарцы накрыли походный столик. В это время, словно выгадав момент, пришёл местный князь Казбек, огромного роста и уже не трезвый. От него разило чихирем и вид у него был помятый. Тем не менее Кнорринг пригласил князя за стол.

– Ну, как вам тут живётся, как семья, как твои люди? – задал вопрос генерал.

Князь выпил дорогого вина, причмокнул и сказал:

– Говорят нам дадут право брать деньги за проезд. Хорошо бы, а то совсем бесплатно едут и купцы, и деловые люди, и по казённой надобности. Если это правда, то совсем хорошо будет.

Кнорринг усмехнувшись, сказал.

– Это правда, да только это половина правды. За это вы должны будете следить за дорогой, чинить мосты, убирать снег. – Генерал поднял палец и проникновенно закончил. – Но самое главное – это лояльность и верность Российской короне.

Далее в беседе генерал ненавязчиво выяснил настроения местного населения и в каком состоянии находится дорога: он услышал о частых сходах лавин, о стычках с лезгинами, турками, а также об откровенной наглости князя Дударова, учинявшего беспредел на дороге от Балта до Казбеги. Кнорринг подивился этой новости, поскольку, проезжая через вотчину Дударова в Чми, как раз вспомнил о дурной славе хозяина этих мест, но ничего предосудительного не заметил. Пообщавшись с Казбеком, и узнав, что хотел узнать, Наместник отпустил местного князьков и, глядя на его огромную спину, тихо промолвил: – «Увы, не будет никогда России покоя. Но и позора не будет.»

Достигнув селения Коби в ущелье реки Байдарка, генерал Тучков дал команду остановиться. Люди и тягловые животные крайне нуждались в отдыхе. В это время пришло известие, что пройти дальше нет никакой возможности из-за снежных завалов. На расчистку были направлены около 800 местных осетин, которым понадобилось три дня, чтобы сделать дорогу пригодной для движения. После этого гренадёры осторожно двинулись вверх к Крестовому перевалу с опаской поглядывая на нависшие над головами снежные шапки. Идущие впереди солдаты первого эшелона благополучно миновали опасный участок на отметке 2345 м. Впереди был спуск к селению Кайщаур. При прохождении второго эшелона произошёл сход ещё одной лавины, завалившей трёхкилометровый участок дороги. К счастью обвал произошёл уже после того, как гренадёры прошли дальше, перекрыв путь лишь обозу. Пришлось опять привлекать местных. Только через два дня Кавказский гренадерский полк полностью преодолел заснеженный перевал и приступил к спуску по южному склону гор. «Кахетинцы встречали нас, как ангелов сошедших с неба.» – пошамкал древний старик обращаясь к правнуку.– «Кто-то даже на коленях. Мы пришли вовремя. Тяжёлый переход закончился торжеством в Тифлисе.»

Глава 6

Лавр сдержал своё слово – после вступлению в столицу усиленная охрана Наместника была распущена и Савелий вернулся в свой взвод. Станичники вдоволь позубоскалили над ним, но приняли обратно. Унтер Григорьев, поглядев на сконфуженного Савелия, безжалостно констатировал, припомнив его же слова о внешности и форме:

– Видишь ли, ребята подумали, что ты кому-то там приглянулся. Тебя там, случаем не того?..

– Да! – подхватил мысль унтера Карпов, небольшого роста, но очень резкий и всполошенный казак из Сулейманова урочища на северо-востоке Червлёной. – Как это было, сознайся. Нам дюжа интересно.

– И как теперь тебя называть? – поддакнули братья Чернышовы.

Взвод дружно заржал, а великан Фрол крикнул, перекрыв своим басом, веселье казаков:

– Ну хватит! Будя братцы. Совсем парня затравили, поимейте милость.

Хор горлопанов потихоньку стих. Урядник, подошёл к Савелию и похлопал его по спине.

– Ты не бери в голову, мы с ребятами намаялись в переходе – хочется поржать, позубоскалить. Ну дураки – что с нас возьмёшь.

– Да я не обижаюсь. – согласившись сказал Савелий. – Только и мне там досталось, – как цепной пёс на привязи.. ни днём, ни ночью никакого покоя.

Прибывших гребенцов разместили в расположении казачьего отряда, пришедшего сюда два года назад в составе Кабардинского полка вместе с пехотными полками генерала Лазарева. Здесь Савелий, среди других земляков, встретил свояка Григория Ефремова. Брат Насти был немногим старше Савелия, но уже отведал тягот военной службы полной ложкой: был ранен, попал в плен и был отбит братками. Два года назад, ещё до свадьбы, Григорий ушёл на линейную службу в Моздок и как раз угодил в конвой Наместника. Тогда как раз грузины запросили помощи от России. Две сотни гребенских казаков под командованием майора Будкова были приданы Кабардинскому полку, который вместе с пехотным полком под командованием генерала И.П. Лазарева, вместе с полной артиллерийской батареей, отправились в Восточную Грузию. К тому времени войска дагестанских феодалов, во главе с Омар-ханом Аварским, вплотную приблизились к владениям Картли-Кахетинского государства и, не встречая сопротивления, форсировали речку Алазань и встали лагерем возле урочища Топ-Карагач менее чем в 20 километрах от расположениях российских войск. Своё появление на Южной стороне Кавказского хребта, он объяснил намерением помирить беглого царевича Александра со старшим сводным братом на царском троне. На самом же деле это была попытка с помощью младшего брата захватить отцовский трон силой. Следом за Омар-ханом, отряды другого лидера Умма-хана аварского разоряли местные селения, стремясь создать панику и хаос, продвигались в центр Кахетии к реке Иори. Григорий рассказал, как отряд российских войск состоящий из двух батальонов под командованием генерал-майоров И. Лазарева и В. Гулякова вместе с гребенцами вышел в середине ноября навстречу врагам к реке Иори. Здесь они соединились с грузинским ополчением царевичей Иоанна и Баграта. Измотанные многокилометровым переходом, союзники сходу атаковали войска Умма-хана, и нанесли сокрушительное поражение десятикратно превосходящему по численности неприятелю. Григорий, описывал трёхчасовой бой так: «Столько крови я не видел больше никогда. Пленных не брали, рубили всех. Раненные лезгины закрывали головы руками, но это не защищало – летели отрубленные руки и головы».

Короткое и жестокое сражение закончилось быстро и те, кто смогли выжить бежали в горные районы Кахетии. Их особо не преследовали. Победители, измотанные неистовой рубкой заночевали неподалёку и лишь наутро смогли по достоинству оценить плоды сражения. На поле брани, по обоим сторонам реки осталось 1500 убитых воинов, ещё 500 нашли по пути отступления врагов.

– В плен взяли только четырёх человек. – невесело усмехнувшись подвёл черту Григорий. Он был до сих пор потрясён жестокостью победителей, хотя и допускал, что лезгины вполне заслужили это постоянными и безжалостными набегами на селения грузин. Под конец своего повествования, он сообщил ещё одну подробность присущую особенностям кавказских сражений. К ногам победивших военноначальников, помимо десяти знамён, найденных на поле боя, грузинские аристократы бросили три отрубленных головы предводителей дагестанских партий. Среди них была голова огромного силача Искандера, старейшины селения Дженгутай, а так же голова известного предводителя налетчиков Гушу Хунзахского. Что касается опального царевича Александра, то он был ранен и успел бежать с дагестанскими феодалами, которые предпочли отступить в надежде новых экспансий. После битвы на Иори, опасность вторжения спала: Омар-хан Аварский так и не решился двинуть свои войска дальше. Героев битвы наградили и среди них был Григорий, получивший погоны младшего урядника. С тех пор больших стычек удавалось избегать, но от лазутчиков поступали сведения о замыслах Аварцев и Лезгинов, науськиваемых Персией, о новом вторжении в Восточную Кахетию. Пока была возможность, Григорий, для ознакомления свояка с особенностями Тифлиса, сделал ему экскурсию вдоль Куры. Короткое время казацкого отпуска, официально объявленное начальством на три дня, превратилось в бесшабашное пьянство по духанам Тифлиса, совместившееся с посещением исторических мест вновь возрождённой столицы. Если быть объективным, то столица Грузии совсем не соответствовала своему статусу. В этом большом населённом пункте не было водопровода и канализации, не было мощённых дорог и многого другого, что определяло бы статус города. Городом это было сложно назвать, здесь в непонятном нагромождении хибарок с плоскими крышами, без правильного городского проектирования, процветала анархия летучих застроек, способных запутать любую дорожную коммуникацию. Вдоволь погуляв по городу, попробовав кахетинских вин, которые сильно отличались от гребенского чихиря, родственники залипли в одной из местных забегаловок, расположенной недалеко от местного базара. В отличие от Тифлиса, выглядевшего уныло и однообразно, единственно где отдыхал взгляд и душа были духаны: таверны, обычно с огромным камином в главном зале и многочисленными печками и тандырами в подсобных помещениях. Под потолком, с огромных балок свисали связки лука, чеснока, початков кукурузы, сушеных приправ, среди которых находили себе приют многочисленные пичуги беззастенчиво отправлявших свою нужду в зал, где меж столов прогуливались служки с кувшинами на деревянных подносах. Это нисколько не смущало разносчиков – смахнув помёт с подноса, они разносили еду из кухни и вино, которое хранилось в подвале в огромных бочках, доставленное сюда из Алазанской долины. Савелий и Григорий, разомлев, сидели за прочным дубовым столом недалеко от полыхающего очага и пили кахетинское заедая вино зеленью, лепёшками и сулугуни. Оба уже были в хорошем подпитии, но способности внятно излагать свои мысли не утратили. Григорий, войдя в раж, жаловался Савелию на вахмистра Изотова, который, будучи исполнительным интендантом, подворовывал конскую амуницию и продавал на сторону.

– Я ему говорю: – «Глянь уздечка треснула, седло старое, потёрлось совсем, – не сегодня-завтра лопнет..», а он мне: – «Ты поменьше елозь и оно ещё долго прослужит. Я ему: – «Имею право на замену. Выдай». Он гад, отбрехался, что сёдла закончились и надо ждать когда прибудут новые. А я точно знаю, что продал он сёдла.

– Они интендантские все воры. – согласился Савелий. – Должность такая.

– Да чёрт с ним, есть проблемы посерьёзнее. – Григорий быстро осмотрелся и понизив голос, сказал. – У нас тут попахивает сговором. В прошлом году картлинские князья, недовольные решением умершего Георгия Хll, отдать царство России, подняли мятеж в Картли. Заместитель Лазарева генерал Котляревский поехал к мятежникам и смог убедить их поменять свои планы. Уж я не знаю, что он им говорил, но те объявили о своей лояльности и согласились переехать в Россию. Все бы ничего, вот только поддержавшие мятеж сторонники из кабардинцев и частью картлинской знати, остались недовольны этой сделкой и встали на сторону вдовствующей царицы Мириам, которая ни в какую не хочет покидать трон мужа. И это заметь при дважды подписанном манифесте о вхождении Грузии в состав России. Я тебе говорю идёт какая-то буза.. Ну да ладно, выпьем, погуляем сегодня, а завтра я отправляюсь на линию к туркам, будем охранять камни. Если хочешь с нами, я могу посодействовать?

– Что за камни? – спросил Савелий.

– А чёрт его знает, башню вернее то что от неё осталось на посту в Чикаани. Да ещё вот что: Павел Евлампиев тоже здесь, в моём взводе. Злой. Тебя увидел.

Савелий сделал удивлённое лицо, услышав о неудачном сопернике, но быстро взял себя в руки и заметил:

– Что так и не успокоился? Я что виноват? Настя меня сама выбрала.

– Видать не успокоился. Ну так как, насчёт Чикаани?

– Я не против. – пожал плечами Савелий, вспомнив недавние шуточки взводных зубоскалов.

Прадед победно взглянул на правнука и сообщил с довольной улыбкой, конечно если его беззубый оскал можно назвать улыбкой:

– Так я оказался в действующей армии. Небольшой отряд прибыл на Чикаанский пост к вечеру. Позади остались каменистая пойма реки Иори у селения Сартичала и бесконечные виноградники, Гурджани, Велисцихе, Гавази, переправа через многочисленные притоки Алазании и 183 километра пройденные от Тифлиса до Чикаани по пыльным дорогам Восточной Кахетии. Спешившись и привязав коней, осмотрелись: от башни осталось два с половиной этажа, провалившийся подвал с вмурованными в стену бочками и пристройка с плоской дырявой крышей. Подпоручик Котов подозвал к себе Григория, понимающе взглянул на уставших казаков и сказал: