Под сенью платана. Если любовь покинула

– Элиф, не преувеличивай, дорогая! Я понимаю, что ты рассержена и расстроена сейчас, поэтому говоришь сумбурно. Безопасность нужна в первую очередь девочкам! А эту безопасность могут обеспечить только мужчины – твои близкие родственники! Ты и сама об этом знаешь, но сейчас готова отрицать всё разумное.

Мать посмотрела на свою плачущую дочь – как давно Элиф так не рыдала.

«Похоже, что она на самом деле серьёзно увлеклась этим юношей. Хотя первое чувство в её возрасте – оно всегда кажется самым сильным, безусловно единственным, и в этой связи несёт оттенок безнадёжности. Эх, Элиф!»

– Он уже уехал? – участливо спросила мать, сменив свой прежний, уверенный тон.

– Завтра, мама, он уедет завтра, а для меня уехал уже сегодня. Я его не смогу увидеть завтра – значит, он уже в пути! – безутешно рыдала Элиф и, мать, обняв дочь, крепко прижимала её к себе, словно хотела забрать её боль, разделив с ней тяготы её переживаний.

– Послушай, дочка, это очень непросто – любить того, кто далеко, и только время покажет, сможешь ли ты сохранить своё чувство. Только время, которое часто работает на нашу пользу, хоть и удаляет желаемое от нас, но из-за этого желаемое начинает постепенно обретать конкретные формы, проступает все отчётливее в туманном далёком… – мать гладила дочь по голове, пытаясь утешить, а думала о своём:

«Элиф, Элиф, как бы я хотела видеть тебя счастливой. И тебя, и мою старшую дочь, Зейнеп, но, увы, не всегда наша воля – только наша. Ах, дорогая, далеко не всегда. Я могу оберегать вас, моих деток, пока вы в моём доме, а когда вы покинете мой дом, устроив свою судьбу, постараюсь всегда помогать вам, пока буду жива. Ах, на всё воля Аллаха!»

***

Элиф суетилась на кухне, когда зазвонил ее телефон.

– Мехмет!

Обрадовалась она. Наверное, звонит из больницы сообщить о состоянии Фатиме.

Не посмотрев на появившийся на экране номер – да и не увидела бы она его всё равно, Элиф, спеша, приняла звонок.

– Мехмет, как дела? – не дождавшись ответа, тревожно спросила она в равнодушный экран.

– Это я, Сaфия, дочь Фатиме и вашего мужа, – чужим, но тоже очень взволнованным голосом ответил экран телефона.

– Сaфия… – удивленно протянула Элиф.

– Как мама? Я не могла до нее дозвониться, а отец тоже не отвечает, не берет трубку.

– Сaфия, они в больнице…

– Что с мамой?! – женский голос в телефоне отдалился, видимо, разговор перевели в режим громкой связи.

– Сaфия, Фатиме стало хуже, и мы вызвали скорую. Я жду, когда вернется Мехмет из больницы – он туда поехал вместе с твоей матерью.

– Хуже?! Ей и так было плохо! Это была очень неудачная идея перевезти маму к вам! Она рассказывала мне, как ты плохо к ней относилась, как кормила тем, что ей нельзя есть, как устраивала сквозняки, чтобы она заболела ещё больше! Добилась своего!

Сaфия кричала в телефон, и микрофон, не выдержав ее высоких, визгливых нот, дребезжал, мешая разбирать Элиф то, что она ей говорила.

Но Элиф уловила смысл сказанного: и как не понять, когда гнев в голосе Сафии и ее интонации с упрёком звучали гораздо выразительнее ее слов.

Элиф сочувствовала Сафие, могла понять и её чрезмерную возбудимость: больная мать далеко от нее, – но она абсолютно не чувствовала своей вины в том, что сегодня произошло с Фатиме.

– Сафия, нам всем очень жаль, что твоей маме стало хуже. Возможно, ты и права – это был не самый лучший вариант на время болезни разместить твою мать у нас дома. Но никто бы не оставил Фатиме на такой длительный срок в больнице: не было уверенности, что вы с сестрой сможете быстро приехать из Германии и забрать мать к себе. Собственно, так и вышло: вам понадобился месяц для оформления нужных документов. По поводу плохого ухода за Фатиме в моём доме, спорить с тобой не хочу – безусловно, у вас матери будет лучше. В нашем доме ей и мёд – уксус. Но нам сейчас лучше надолго не занимать телефонную линию – все ждём новостей из больницы! А когда они появятся, я попрошу Мехмета позвонить вам и сообщить, что сказал врач.

Элиф выключила звонок.

«Ах, Аллах! Фатиме, Фатиме! Хотя, собственно, что можно ожидать от больной женщины, готовой всех обвинить в своих бедах?» – Элиф зашумела кастрюлями на кухне, расставляя их по своим местам.

Она старалась уговорить себя не нервничать из-за сказанного Сафией, пытаясь занять себя домашней работой. Но покой не спешил к ней.

Элиф выглянула в окно, чтобы отвлечься от своих мыслей, постоянно напоминавших ей грустные события сегодняшнего дня, под тяжестью которых вполне может сломаться и молодое некрепкое деревце, и видавший виды исполин, у которого в сердцевине уже завелась труха – результат ежедневного труда жуков и червяков, неустанно подтачивающих крепкую плоть.

– И дерево не выдержит, – твердила Элиф.

Дерево… вот их платан… Она опять задумалась, остановив свой взгляд на нём, безмолвный и могучий, он всё так же, как и много лет назад, возвышался, скрывая пол-улицы своей вполне ещё густой кроной. Осень, конечно, проредила её, позаимствовав часть листвы из густой шевелюры дерева для мягкого ковра, который расстелила под платаном, а другой части – подарила бледный медовый оттенок, истончив прежде прочную листву, сделав её незаметнее.

Но гигант непоколебим в своём покое – он уверен в целесообразности происходящего вокруг него, и возникающих в этой связи изменений в нём самом.

Элиф поблуждала взглядом по древу: где-то должны быть и плоды, но разглядеть их из окна невозможно, и очки не помогают – возраст дальнозоркости, который мешает хорошо видеть вблизи, впрочем, и даль делает мутной и зыбкой. Но плоды на платане есть, не могут не быть – сейчас их время. И это тоже – его оплот.

«Плоды, плоды, – проговорила женщина, – где вы, мои сыночки? Дай, Аллах, чтобы все хорошо у вас было. Ах!» – вместо того, чтобы успокоиться, Элиф ещё больше разволновалась. Не помогло созерцание вечно спокойного гиганта – навело на мысли о своем, потерянном, которое не отпускает, да и не отпустит никогда: уйдёт вместе с ней… Нет, дожить нужно до дня, когда увидит свои побеги – своих детей… Не может такого не случиться! Назлы, да, Назлы, дочке надо позвонить, чтобы заехала к ним!

Элиф тут же набрала номер.

– Назлы, дорогая, у нас Фатиме хуже стало. В больницу увезла скорая. Жду новостей. Да, Мехмет с ней поехал, и Алия с ними. Я? Готовлю. Коленка скрипит, бегать не даёт, но до кухни добираюсь. Сама как? Хорошо. В выходные заедешь? Ждём. Позвоню, если что. Долго не могу разговаривать – вдруг дозванивается Мехмет с новостями из больницы. Хорошо, дочка, хорошо.

Элиф положила трубку и почувствовала, что обруч переживаний, давящий на грудь, немного ослабил свою хватку. Разговор с Назлы, словно холодный компресс, вовремя поставленный на место ожога, снял острую боль.

«Навалилось сегодня!» – отметила про себя Элиф и вспомнила про таблетки, которые надо обязательно принять, чтобы давление не поднималось, и голова оставалась относительно лёгкой, без свинцовой тяжести в затылке, чтобы сохранять стройность мыслей.

Она взяла таблетки, а когда запила их водой раздался ещё один звонок – теперь уже в дверь.

– Приехали! – заспешила она в коридор, чтобы открыть звонящему дверь.

На пороге стояли понурый Мехмет и немного усталая Алия – видимо, и на нее больничные интерьеры подействовали подавляюще.

– Почему не позвонили? Я уже не знала, что и думать! – Элиф взмахнула руками.

– Телефон выключенным дома забыл, – отрывисто буркнул Мехмет.

«Вот почему Сафия не могла до него дозвониться!» – подумала Элиф, а телефон Фатиме отключили ещё раньше, до приезда скорой. Сама Элиф не хотела звонить им, чтобы не отвлекать: вдруг они у врача или устраивают больную в палату?

– У Фатиме микроинсульт. Предложили оставить ее в больнице, чтобы провести лечение под наблюдением врачей и дообследоваться. Опасности или угрозы для жизни нет, но врачи говорят, что часто маленькая катастрофа может стать предвестником большой. Поэтому проведут обширную диагностику в клинике, после чего назначат препараты. Врач сказал, что хорошо мы во время заметила и вызвали скорую. Так что ты молодец! – Алия быстро выдала всю полученную в больнице информацию.

– Коли так, хорошо. Мехмет, позвони, пожалуйста, дочкам: они волнуются сильно, успели и мне позвонить, – Элиф посмотрела на осунувшегося Мехмета – нет, мужчины абсолютно стрессонеустойчивы!

– Да, Мехмет, обязательно скажи им, что их мать спасла Элиф! Если бы не Элиф со своей наблюдательностью и вниманием к ней, неизвестно пережила бы Фатиме эту ночь! – кричала в спину Мехмета Алия, к которой вернулся ее оптимизм, а вместе с ним и жажда справедливости.

– Спасибо, Алия! – улыбнулась Элиф. – Не думаю, правда, что дочерей это утешит. Но меня утешило: сделала, что могла. Теперь давайте поужинаем вместе – два раза рыбу разогревала, пока вас ждала!

– Послушай, Элиф, а как Фатиме теперь поедет к своим дочерям? Лететь-то ей самолётом нельзя: должно пройти время – так говорят врачи о больных, которые перенесли инсульт.

– Алия, пусть её дочери решают этот вопрос сами. До их приезда осталось меньше недели. Сколько они смогут с ней пробыть здесь, и когда врач разрешит её забрать, чтобы увезти за границу, пока неизвестно. В конце концов, можно отправиться в Германию и на поезде! Не такое быстрое путешествие, как на самолёте, конечно, но более безопасное для сосудов! Доберутся вначале до Европы, а там и до Берлина доедут!

***