Почти как в сказке

Мурат словно очнулся.

– Я еду. Конечно, я еду!

В пригороде Нью-Йорка осень наступает в сентябре. И хотя ещё довольно тепло, деревья меняют зелёный цвет на желтый и багряный, а дожди напоминают о том, что климат здесь совсем не средиземноморский.

Я подвёл Мурата к красивому богатому дому. Анна работала в саду, ухаживала за цветами.

Длинное путешествие измотало пожилого мужчину, но, как только он увидел Анну, словно помолодел. Стоял возле ограды, не решаясь войти, застенчиво поставив впереди себя старый дорожный чемодан, которому на вид было лет пятьдесят, не меньше.

Анна заметила Мурата сама и тоже застыла, держа в руках совочек для работы в саду. Потом взяла себя в руки и подошла к нам.

– Ты всё-таки приехал, – сказала, как ни в чем не бывало, но на последнем слове голос дрогнул.

У Мурата выступили слезы, но он сморгнул их и с деланной беззаботностью произнёс:

– Ты же свой чемодан забыла. Вот. Вернул. Хорошего гонца прислала, он меня разыскал.

Анна тепло улыбнулась:

– Это изначально была его идея.

Мурат с недоумением посмотрел на меня. Анна перехватила взгляд:

– Так он тебе не сказал?..

– О чем?

Но Анна промолчала.

– У тебя очень красивый дом. Надеюсь, муж не будет против, если я войду.

– Мужа нет. Да и Америка свободная страна, тут не будут шушукаться о том, кто приехал в гости к пожилой матери двух взрослых детей.

– А дети не будут против?

– У Агапи давно своя семья, а Георго сам тебя привёз, так что проходи, не стесняйся.

– Так этот чудесный молодой человек – твой сын? – улыбнулся Мурат, проходя в сад. Анна посмотрела на него, и в глазах свернули знакомые бесенята:

– И твой.

Да, вот так бывает: всего одна короткая ночь любви, сильной, как морские волны, страстной, как союз жизни и смерти, – и появился я.

Мурат остановился, как вкопанный, и оглянулся на меня с каким-то одновременно беспомощным и вопросительным выражением лица.

– Я хотел, чтобы вы ехали именно к маме… – попытался оправдать своё молчание я. И тогда во второй и последний раз в жизни услышал, как отец, не таясь, искренне плачет.

А потом… потом мы увели его в дом, пришла Агапи с мужем и детьми, принесла огромный пирог. И получилась большая греческая семья… или турецкая? Неважно. Важно, что все мы сидели, бесконечно счастливые, наблюдая за всё ещё влюблёнными мамой и отцом, словно не было этих тридцати с лишним лет разлуки, словно мы всегда были одной семьей.

Космос для тебя

Старый автобус «ЗИЛ» привёз их группу за город, громко вздохнул тормозами, со скрипом открыл гармошку дверей, высадил в темное и промозглое декабрьское утро и с громким выхлопом уехал. Пятеро молодых людей – три девушки и двое юношей – молча пошли к трехэтажному зданию больницы, поддерживая друг друга, чтобы, поскользнувшись, не упасть в грязно-снежное месиво под ногами.

Всю короткую дорогу от автобуса до входных дверей Ксюша ловила себя на мысли, что, вместо привычного терпкого кофе, вкус её утра – это смесь прогорклого запаха выхлопных газов и дух больничной безысходности. И зачем она согласилась?

– У вас есть опыт работы в таких заведениях, как наше? А опыт работы с детьми? – Заведующая смотрела на группу волонтеров дружелюбно, но строго.

– Именно в таких – нет, но мы до этого читали стихи в колонии для несовершеннолетних… – начал один из молодых людей. Второй торопливо добавил:

– Не просто читали, а делали такой мини-спектакль… Аудитория сложная, вы сами понимаете, но всё прошло очень хорошо…

Ксюша и две другие девушки энергично закивали.

Заведующая вздохнула:

– Ну, наша аудитория тоже не простая, но по другой причине, конечно. И потом, у нас не принято вот так входить в палату «веселой дружною толпою» и устраивать балаган: дети очень чувствительные, это лишний стресс для их психики. Поэтому я могу вас пустить по одному, ну, в крайнем случае, вдвоём… и то не ко всем. Чужие люди для них … это непросто всё, понимаете. Идея у вас хорошая, конечно, но на практике… я даже не знаю…

– Но мы же с вами по телефону предварительно договорились!

Заведующая помолчала. Видно было, как в ней борются сомнения и желание подарить детям новые впечатления, отвлечь от больничной рутины.

– Хорошо. Но только по одному. Идемте, разведу каждого из вас по палатам, и не больше часа, понятно? Я и так иду на риск, разрешая вам это.

Заведующая зашла в одноместную палату вместе с Ксюшей. Ещё только светало, хотя часы показывали за 10 утра. Сумеречный голубоватый свет заливал просторную палату, отчего все предметы казались немного потусторонними. В центре стояла современная больничная кровать, пикал датчик сердцебиения. Слева от кровати – стол, по всей поверхности которого были разбросаны разноцветные фломастеры, кисточки, акварельные краски и листы бумаги. На стуле рядом сохли акварельные листы с рисунками, а пол возле стола был уставлен вазами с огромными букетами.

В центре кровати сидел полуподросток. Из-за неестественной худобы и абсолютно лысой головы его возраст определить было невозможно: ему могло быть как 7, так и 12-13 лет. К его носу была подведена прозрачная трубочка с кислородом.

Пациент даже не обернулся к вошедшим: отсутствующий взгляд был устремлён в окно.

– Доброе утро, Саша! Это – Ксюша. Она поэт и пришла прочитать тебе немного стихов, если ты не возражаешь, конечно, – представила гостью заведующая.

Ответа не последовало.

Заведующая молча кивнула Ксюше и сделала знак – мол, заходи. «У тебя один час». И вышла, прикрыв за собой дверь.

Ксюша молча топталась на пороге, не зная, с чего начать. Прислушивалась к своим ощущениям, пыталась распознать: какой он, хозяин этой комнаты… или она?

«Ну, я в своём репертуаре, даже не уточнила: Саша мальчик или девочка? Тоже мне, группа поддержки», – подумала Ксюша, а вслух зачем-то произнесла:

– А можно я не буду зажигать свет? Ты подумаешь, что я странная, наверное, но я очень люблю сумерки… У них вкус коридора между Мирами, как у Фрая… как будто в это время можно разглядеть что-то, чего ещё нет и, возможно, не случится…

Никакой реакции. Хотя… На миг Ксюше показалось, что уголок рта подростка чуть дрогнул.

«Боже, какой бред я несу».

– Я сяду?

Не дождавшись ответа, Ксюша прошла вперёд и наклонилась, чтобы убрать листы с акварелью со стула. Подобрала их и машинально принялась разглядывать. Космос. Акварельный, необычный, футуристический и очень талантливо изображённый космос. Ксюша бросила взгляд на стол: столешница вся была изрисована планетами, звёздами и кораблями. Космос был везде: на каждой свободной поверхности. Вакуум, с бороздящими его ракетами, кометы, разрезающие атмосферу, другие планеты с причудливыми деревьями.