Когда зазвенит капель

– Ничего, мама! – Даша фальшиво улыбнулась, пытаясь скрыть привкус желчи во рту. Еще немного и ее затошнит от собственного вранья.

– Тогда почему это все?

– Ему нужны добровольцы, я же говорила. Это может быть хорошим шансом, мама! – и снова улыбнулась. Она знала, что ложь вбивает клин между ними, который она никогда не может вытащить. Знала, и все равно лгала.

На какое-то время опять стало тихо, только в белую чашку умывальника капала вода, торопливо. Даша не смогла бы сейчас объяснить, только это было ей неприятно. Она встала, крепко завернула кран и снова уселась на диван, достала телефон, чтобы в нем спрятаться от необходимости лгать.

[10:36, 26.10.2019] «Ты где? Про тебя Рейзлин спрашивал, что с твоим курсачом» – сообщение от Сашки.

Сашка! За эти два дня она почти не вспоминала о нем. Воображение живо нарисовало, как Сашок склоняется над листком в клеточку, будто примерясь начертить первую линию огрызком карандаша. На долю секунды поднимает взгляд на нее. Улыбается. А в глазах прыгают бесенята.

От этой картины Дашино сердце затрепетало, словно бабочка со сломанными крыльями. Она стряхнула оцепенение и быстро набрала ответ:

[11:46, 26.10.2019] «Я в больнице с мамой. Что он говорил?»

[11:50, 26.10.2019] «Ты давай там, возвращайся. Харе пропускать, англичанка тоже тебя потеряла, раздала сегодня результаты коллоквиума. У тебя 19 из 100. А Рейзлин сказал, что в понедельник – крайний срок, когда надо принести черновик на проверку. Он будет на кафедре целый день»

[11:51, 26.10.2019] «Черт, черт, черт, я встряла!»

[11:52, 26.10.2019] «Да не, еще можно успеть все сдать до зачетной недели. Только, конечно, придется побегать»

[11:52, 26.10.2019] «А ты знаешь, где можно купить курсач?»

[11:54, 26.10.2019] «Купить? Не, не знаю. Но я могу спросить у Димыча, он вроде говорил, что платил кому-то. Только это стремная идея. Рейзлин раскусил его на раз-два, половину перечеркнул и все переделывать»

[11:54, 26.10.2019] «Блин, я не успею даже черновик до понедельника сделать. Помоги, а?»

[11:55, 26.10.2019] «Ой, не знаю. Что за тема у тебя? Ты хотя бы теорию накопипасти, тезисно, и покажи ему, а с расчетами, так уж и быть, помогу»

[11:56, 26.10.2019] «Да я не помню тему, не открывала даже еще. Но все равно, спасибо, Саш. Надеюсь, завтра маму отпустят и я сделаю. Только надо будет еще где-то распечатать с утра успеть»

[11:59, 26.10.2019] «Ну копи-центр с 8 работает, успеешь»

В это время дверь в палату открылась и санитарка, громыхая колесами на стыках плитки, вкатила тележку с тарелками.

– Обееед, – неожиданно низким голосом протянула она и поставила тарелки с каким-то супом и картошкой на тумбочку возле маминой кровати. Рядом приткнула стакан и накрыла его кусочком серого хлеба. «Как на поминках», – почему-то подумалось Даше. Санитарка развернулась и с таким же грохотом удалилась, не закрыв за собой дверь.

Даша встала, притворила дверь и подошла к маме.

– Я не буду есть, доченька. Меня тошнит опять, сильно.

– Мам, ну надо. Ты же так совсем без сил будешь!

– Я итак без сил. Давай ты съешь, чтоб добро не пропадало. Я не буду.

– Мам! Ешь, кому говорю!

– Строгая ты какая, – улыбнулась она, как будто через силу, – ты что, хочешь, чтобы меня вырвало? Ты бы мне лучше воды налила.

Даша беспомощно посмотрела на маму, потом поспешно налила воды из-под крана, потому что не догадалась купить бутилированной, поднесла кружку ко рту, и, приподняв мамину голову, напоила ее. Мама слегка сжала ее руку, как будто из последних сил и, откинувшись обратно на подушку, снова сказала:

– Ешь.

Больше Даша спорить не стала, взяла тарелку с жижей, в которой плавали несколько кусочков картофеля и тертая морковка, молча стала есть.

«Даш, ну что ты. Договорилась с профессором? Что молчишь, не пишешь?» – это уже сообщение от Любы. В ушах у нее зашумело. Она и правда забыла поблагодарить подругу, ей было совершенно не до этого, да и она не особо представляла, что написать. Написать правду, какую плату профессор захотел за свои услуги? Нет, она будет и дальше притворяться, что все хорошо, хотя ей уже давно расхотелось улыбаться, притворяться, ломать комедию.

«Договорилась. Спасибо, дорогая! Мы с мамой уже в больнице, ей сейчас капают капельницу»

«Как быстро! Круто! Я же говорила, он не откажет!»

Дальше Даша отвечать не стала. Она разулась, поджала под себя ноги и прикрыла глаза. Время потянулось медленно, как смола, стекающая по нагретому солнцем стволу дерева, и тут же замирало. Каждая минута словно терла кожу наждачной бумагой. Еще раз вкатывалась та же самая санитарка с тарелкой какой-то несъедобной каши – ужин. Пару раз в палату заглядывала медсестра – проверить, все ли в порядке. Даша кивала ей, посматривала на маму и терпеливо ждала. Мама лежала не шевелясь, с закрытыми глазами, очень бледная и вся какая-то желтая, так что если бы не ее отчетливое неровное дыхание, можно было бы подумать, что она умерла.

Невыносимо длинный день сменился густыми сумерками, а потом таким же ленивым и тягучим вечером. Тишина. Только монотонное гудение лампы над дверью да редкие негромкие разговоры в коридоре. Когда за незашторенным окном полностью стемнело и небо стало черным и прозрачным, с рассыпанными по нему звездами, похожими на булавочные проколы в темно-синей бархатной бумаге, Даша, не раздеваясь, свернулась калачиком на диване и уснула.

Глава 10

Это был еще не совсем рассвет, просто небо из чернильно-черного стало синим и можно было разглядеть очертания предметов. Из-под двери пробивалась полоска желтого света. Кажется, что воздух густой и пыльный. Даша проснулась резко, будто кто-то ткнул ее в бок. Она попыталась пошевелиться и поняла, что левая рука, свисавшая с дивана, не слушается ее. Она резко села. Все тело ломило, а рука повисла безжизненной плетью. Тишина. Сколько времени она так просидела? Две минуты? Пятнадцать? Мало-помалу онемение сменилось покалыванием и Даша потрясла рукой, чтобы поскорее прогнать мерзкое ощущение. Наверное, гнетущая тишина вокруг, оглушительно звенящая у нее в ушах, подействовала так, что она встала и подошла к маминой кровати. Мама лежала неподвижно, лицо ее сделалось похожим на восковую куклу. Пальцы ее сжимали одеяло. Даша поправила белую простыню, сбившуюся в комок. Ни один мускул не дрогнул, не дернулись ресницы, не вздымалась грудь. Так тихо… «Она же не дышит!» – пронеслось в голове у Даши.

– Помогите! – крик сиплый, еле слышный, с трудом протиснулся через горло. – Кто-нибудь помогите!

Ни одного движения, звука, знака. Она распахнула дверь, выбежала в коридор. Тусклые лампочки не могли осветить все и в углах притаилась темнота. Никого. Она побежала налево, к посту медсестры, но стол был пуст. Дальше, дальше по коридору. Дверь в ординаторскую. Распахнула ее и крикнула:

– Помогите!

Спавшая на диванчике врач подняла голову и, щурясь из темноты, потерла ладонью лицо.

– Что? Что случилось?

– Моя мама! Она не дышит!

Врач моментально стряхнула дремоту, спустила ноги с дивана и сунула их в туфли, смяв задники, выбежала в коридор.

– Кто? Какая палата?

Мирно спящее отделение моментально заполнили бегающие люди в белых костюмах. Та самая санитарка, которая привозила им еду, обняла Дашу за плечи и силой вывела из палаты, усадила в коридоре:

– Нельзя, нельзя, ты только мешаешь. Дай им делать свою работу.

Она закоченела, застыла. Внутри все сжалось до такого противного состояния, когда сосет под ложечкой. Сколько времени прошло?

Наконец дверь открылась и из палаты вывезли каталку. На ней явно лежала мама, хоть и они накрыли ее лицо простыней.

– Что? Что с ней, доктор? Зачем вы укрыли ее, ей же нечем дышать?! – Даша бросилась к ней, стянула простыню. Все те же закрытые глаза, лицо, похожее на восковую куклу.

– Пойдемте со мной, Дарья Ивановна, – врач взяла Дашу за руку и увела в ординаторскую.

Она зажгла свет и села за свой стол, потом посмотрела на Дашу. Она стояла в проходе, бессмысленно переминаясь с ноги на ногу. Так они глядели друг на друга несколько бесконечных мгновений, потом врач сказала: