Последний век мира

– Очередная битва.

Колонс

Познание вековечного пробуждения

Снежные равнины не уступали в суровости своему восточному сопернику – ледяной пустоши. Однако, ветра пустоши любому путешественнику могли показаться намного студеней равнинам. В безветренную же погоду, когда светилу не мешало ни одно облако, лед восточного севера отражал свет, и казалось, что идешь по знойной пустыне.

До прихода Дэмера на севере обитали племена, жившие рыболовлей, охотой и набегами на южных соседей. Все они жили в мире между собой, разделяя тяготы существования на снежных равнинах. В ледяную пустошь же ходили самые отчаянные. Они пересекали восточный север в целях поживиться в местах, где никто из людей еще не бывал. Одним сопутствовала удача, и они находили путь домой с бесплодных краев, другие же терялись в бесконечных вьюгах и замерзали.

Много лет ушло с тех пор. Поговаривают, что остатки племен ушли западнее к дуальному морю, воды которого в зимнюю пору наполовину разделяли его слоем льда. Другие же твердили, что северные племена нашли пристанище в ледяных пустошах и воздвигли себе дворец изо льда. Мало кого теперь волновал этот народ, покуда нет беды от него, как и вестей.

Теперь весь север был окутан пеленой тайны, скрывающей его ото всех. Любому, кто видел снег лишь зимой, не хотелось сгинуть в морозных объятиях, а кто вообще не видел – даже мысль о прогулке за заставу считалась помутнением разума.

Бескрайние просторы с нескончаемым снегом, холодом и смертью тонули под властью ветра. Белый покров вечной зимы поднимался в воздух, кружась, сталкиваясь и перемешиваясь в причудливом танце хаоса, после чего опускался далеко за километры, создавая подобие песчаных барханов пустыни.

Порыв ветра в очередной раз легко поднял кучку снега и отправил в далекое путешествие. Никто не в силах был предсказать то место, куда он принесет свою ношу. Никому это и не было нужно, поскольку вся природа построена на хаосе, из которого формируется порядок. Весь полет потоки ветров передавали друг другу снежные хлопья. Огромное расстояние проделали эти крупицы, пока порывы не ослабли и не отпустили их во власть случайному падению вперемешку с такими же невольными путниками воздуха.

Несколько особенно крупных хлопьев упали на холодное лицо. Глаза открылись. На ровном белоснежном полотне возвышалась единственная округлая форма темного цвета. Болотные глаза смотрели ровно вверх. Несколько мгновений спустя они забегали в разные стороны в попытке познать окружающий мир. Затем двинулась и сама голова. Оглядевшись, человек понял, что по горло закопан в сугроб. Вокруг пустота и легкий снегопад.

В попытке выбраться, он дернул рукой, и устланный слоями снег взорвался от легкого движения. То же произошло и со второй рукой. С удивлением погребенный оглядел свои руки. Вид у них был вполне обычный, хоть оттенок кожи и имел сероватость. На них отсутствовали ссадины и царапины от толстого льда в прослойке снега.

Наконец, с небольшим усилием он вылез наружу и обнаружил, что на нем не было одежды за исключением набедренной повязки, видимо когда-то бывшей частью ткани. Но не это удивило его. Холод не касался его. Ощущения зябкости или прохлады отсутствовали. Первое заключение было: «Я умер!». Неимение дыхания и ударов сердца лишь подтвердили его домыслы.

Мужчина заглянул в яму, из которой вылез и увидел в ней что-то блестящее. «Видимо что-то важное, раз я был неразлучен с этим» – сделал вывод он. Нырнув туда с головой и сокрушая толстые слои снега, наружу показался пояс с ножнами, в которых были вложены пара сабель и кинжал. Оружие было узорчатым из многослойного металла. Кинжал же, украшенный серебряной полосой вдоль кромки и несколькими темно-синими камнями выше, носил на золоченой рукояти дарственную надпись: «Моему единственному и несравненному другу – Сайену!».

«Раз этот кинжал у меня, наверное я – Сайен. – был вывод мертвеца. – Кто я такой? Не помню даже имени. Сайен… Сайен…» – он повторял в надежде вспомнить что-то знакомое.

Внезапно, взору предстала на мгновение картинка. Она была мутной, и Сайен успел разобрать лишь очертания леса. Вдруг, снова в сознании стали появляться фрагменты видения, или воспоминания. Мужчина не понимал. Они появлялись и исчезали. Сделав усилие, скиталец стал всматриваться в кинжал, словно пытался испепелить его взглядом.

Металл волнами накатывал переливами от рукояти до кончика, а каменья светились глубиной океана. Золотая рукоять ослепляла взор. И вот, наконец оно явилось! Густой смешанный лес поражал своими высокими деревьями, крона которых, казалось, доставала до небес. Сильный ветер преклонял вековые дубы к стволам соседей. Остальные же, менее могучие деревья либо вырывало с корнем, либо они ломались от яростного напора стихии.

Во тьме ночи стоял воин с девятью похожими друг на друга. Спокойный взгляд, но сабли наголо, плечо к плечу смыкали линию. Позади них, творив свои чары, стояли трое из людей.

Один удерживал над собой кристалл, что цветом радуге был ближе. И камень этот силы придавал троим. Вокруг ни звука, ни крика птицы. Все смолкло, кроме ветра. Раздался треск. Он эхом раздавался. То было дерево из почвы выходящее с корнями. И стаи птиц все разом вверх вспорхнули, заволокли все небо и полетели от явной для них беды. Взлетело дерево над лесом, устремившись прямиком в десяток близнецов. Но на подлете, мановением руки одного из чародеев, оно сменило свой полет, опустилось в стороне. Спустя мгновение, как сильный гром, раздался рев, что уши чародеям заложил. И начал ход свой некто исполинский навстречу десяти да трем. Шаги трясли всю почву под ногами, но десять только встали для атаки, откинув саблю правую за спину, а левую – поперек груди. Был слышен только топот, повторяющийся эхом через лес и дальше. Саму громаду глаз не уловил.

Видение отступило, и, сколько бы Сайен не пытался, не мог его вернуть. Он стоял, осмысливая увиденное. «Что за немыслимый враг? Кто мои соратники?».

Ветер усиливался. Снег застил глаза. «Нужно выбираться отсюда!» – твердо решил воин и направился на юг, безошибочно его определив по движению светила.

Пять дней он пересекал снежную равнину, ни разу не остановившись на привал. Его продвижению мешал рыхлый снег, утягивающий с головой в ямы, пурга, скрывающая светило от взора и намеченного курса, но больше всего – ледяные расщелины, коих приходилось обходить большое время.

Мужчина достиг берега. Впереди расплескивалась на сушу вода, края которой не было видно. Здесь не было даже птиц, охотящихся на рыбу. Волны мерно накатывали, принося ледяные куски к берегу, а потом отходили, забирая их обратно. Ветер постепенно стих, и теперь можно было разглядеть белоснежное покрывало. Такое чистое и девственное, что даже ступать по нему было кощунством.

Сайен не хотел касаться воды и стал думать, в какую сторону ему двигаться теперь? В абсолютном беспамятстве он не знал, что вообще ему делать, если найдет хоть кого-нибудь. «Неужели это мир заблудших?» – это название всплыло в голове само собой, без источника познания. «Насколько я помню, этот мир являлся пристанищем душ, которых Магориэн не принял в свои сады. Они обречены вечно скитаться в снегах пустоши, песках пустыни, или в бескрайних болотах без какой-либо цели.

Путник думал, что создатель счел его недостойным, отправив на бесконечные скитания. Однако, без цели он иссякнет духом и будет влачить опустошенную душу, пока полностью не истлеет. И цель была! Воин намеревался стать достойным, отыскав не увядшую душу, ведь достоинство обретается среди других.

Долго размышлял Сайен о направлении, потеряв бдительность. Он не заметил, как сзади к нему кто-то подкрался. И за полмгновения до достижения клыков твари его плоти в прыжке, мертвец интуитивно с огромной скоростью левой рукой выхватил саблю из ножен и рассек место нападения, сделав большой прыжок в сторону. Но сабля, встретив сопротивление, как стекло – камень, разлетелась на несколько осколков. Зверь продолжил полет и угодил в воду. С неистовым ревом он задрыгался, забился в невероятных движениях, издал глухой стон и бездыханный отдался волнам.

Мужчина огляделся в поисках другой напасти, но никого не обнаружил. Он посмотрел на оставшуюся рукоять и удивился. Медленно и осторожно скиталец подошел к мертвой твари, достал вторую саблю и пару раз ткнул для верности. Туша, почти целиком погруженная в воду, не шелохнулась. Тогда без опаски он вытащил на снег зверя и только теперь разглядел его. Нападавший был снежным барсом, у которого вся шкура была покрыта несокрушимым льдом. Плоть была высушена и лишена хвоста.

«Если металл мне не помог, возможно, я сам смогу разбить лед?» – с этими словами его кулаки мощными ударами попытались сокрушить странный нарост животного. С каждым ударом Сайен бил сильнее. Громкий звук раздавался на многие километры, но никакого эффекта это не дало. Лед даже не треснул. Путник понимал, что не только хладная броня спасает зверя. Будь он обычным барсом – так бы не высох и не напал, причем вода не оказала бы на него никакого эффекта, кроме намокания и холода.

Путник покинул тело зверя и направился направо от воды. Не долгим был его путь. Спустя четверо с небольшим суток увидел вдалеке строение широкое. Из камня, но высота была мала – всего три роста взрослого мужчины. Ускорил шаг и к вечеру достиг стены с одним проходом.

Тот камень, словно монолит, был целым и без швов. Его гладкая поверхность отражала последние лучи заходящего светила. Единственный, как перст, стоял посреди белых равнин. Снег, казалось, даже не касался его. Стены были темны и пугающи.

Но не было страха у Сайена. Без опаски он приблизился ко входу. На стенах красовались письмена, неизвестные ему, а рядом символ – сова, зорко глядящая прямо в душу. Длинный коридор из темных стен и со скалистой почвой, служившей полом, не имел потолка. Но это не мешало сохранить пространство внутри нетронутым белой пеленой. Крупинки снега, словно исчезали, попадая меж стен.

Скиталец твердо ступил на камень. Он шел неспешно до стены, которая давала два ответвления. Налево и направо – пути выглядели одинаковыми, лишь темный коридор, окутываемый мраком глубокого вечера. Путник понимал, что еще немного, и тьма застит глаза. Тогда останется идти на ощупь. Сворачивая то налево, то направо, иногда возвращаясь из-за тупиков, он шел, пока свет совсем не исчез. Ноги сами остановились.

В темноте Сайен увидел звездное небо и замер от завораживающего зрелища. Под ветрами вьюг и под лучами яркого светила он не видел такой красоты. Все темное было не просто пронизано белыми точками. Яркими красками в разных местах были собраны желтые точки в красных, синих, фиолетовых и зеленых распылениях. Словно кто-то очень высоко пролил эти цвета, и ветер разносил их в разные стороны. Пробежав глазами по небосводу, воин оторопел. Из-за черных туч, уходящих вдаль, выплыл золотой серп. Он был огромен, но без рукояти. Казалось, что это нечто вот-вот упадет с такой высоты, ведь ничто его не держит. Однако, вопреки опасениям, оно не только держалось, но и перемещалось, освещая ночные просторы холодным светом.

Внезапно, путь перед мертвецом осветился желтым до ближайшего поворота и продолжил вправо. Свет исходил из толщи каменных стен и сразу пропадал, давая мраку волю.

«Что это? Наваждение?» – подумал путник и устремился за ним. Петляя по бесконечным коридорам, но уже в сопровождении частицы света, он достиг небольшого перекрестка, от которого в разные стороны расходились десяток дорог по лабиринту.

В центре покоился постамент из белого металла. На трех его основаниях были вырезаны фигурки странных людей. Один в тенях скрыться пытался с покровом головы и без лица. Лишь одна половина его виднелась, другая же – слилась с темным камнем. Второй наперекор тому стоял открыто и улыбался коварными устами. Из рук его ветвились, словно змеи, ветви древа с плодами манящими взор. Последний же от них отличен был: не гневен, но и не радостен был его лик. Стоял, наблюдая за Сайеном, в простых одеяниях с сомкнутыми руками у бедер. Однако, взгляду путника открылась не простая фигура, но парящее божество, свет от которого исходил пусть даже из обычного камня, что бил прямиком в глаза, освещая стены мрачного лабиринта. Сам постамент удерживал обруч из металлических цветов, окрашенных в разные оттенки. С виду он не подавал никаких признаков важности. Словно мертвый круг, украшенный такими же мертвыми цветами.

Воин подошел к нему и заглянул внутрь. Внезапно яркий свет ударил в глаза, озарив красоту зеленого лабиринта, стенами которого были зеленые кусты, растущие вверх на ту же длину, что и темный. Они были украшены всевозможными цветами, к которым подлетали пчелы, шмели и маленькие птицы. Дорожка под кустарниками была устлана мелким песком, вдоль которого по краям текли маленькие ручейки. Прекрасен был тот лабиринт. В нем хотелось остаться и жить, любоваться флорой и фауной, светлым днем и таинственной ночью, если она приходила в тот дивный мир.

Сайен посмотрел на «свой» лабиринт. Тот был мрачен и пугающий своими темными стенами, в которых, казалось, можно было найти очертания человеческих лиц, застывших в муках. И оглушающая тишина была спутником любого зашедшего.

Внезапно воин ощутил каждой клеткой своего тела чье-то присутствие. От этого существа исходила мощная волна энергии, которая заставила волосы на теле подняться и выпрямиться. Со всех сторон доносились голоса, которые было невозможно разобрать. Казалось, что они исходят из самих стен лабиринта. Мужчина услышал шаги. Кто-то тихо ступал по песку, приближаясь к нему. Звук был скорее женских миниатюрных ступней, чем мужских больших. Сайен был наготове. Одну руку держал на эфесе сабли, а другую – на рукояти кинжала. Шаг ускорился. Уже на повороте одного из путей. Однако, он никого не видел. Путник прижался спиной к постаменту и все внимание направил на один из входов. Тьма внутри тоннеля сгущалась, словно холодные лучи месяца, как и снег, исчезали в каменных стенах. Напряжение росло. Шаги были так близко, будто существо стояло прямо напротив в двух шагах. Но, никого не было видно.

Спустя долю мгновения оглушающей тишины шею путника обхватили две темные руки сзади, от которых он не смог увернуться, и затащили его в металлический обруч. Все померкло.

Скиталец очнулся в странном месте. Небо багровое в темных тучах, и непонятно было день сейчас или ночь. Вокруг был лишь камень и огонь, горевший в ямах скалистой почвы. Столбы дыма уходили вверх, образуя те самые большие темные облака. Лабиринта не стало. Скиталец стоял на возвышенности и оглядывал округу.

Где-то вдалеке летела странная птица. Ее крылья были перепончатыми, а голова уродлива. Она имела четыре глаза и столько же ушей, а вместо носа – два отверстия. Крик был оглушительным и мерзким. Хоть тварь и была далеко, но увидела мужчину и направилась к нему, истошно оповещая всю округу о его присутствии.

Уже на подлете Сайен заметил в ее пасти дюжину заостренных клыков, видимо которыми она убивала птиц и маленьких животных, если они здесь водились. Сильный голод измучил ее настолько, что она решилась наброситься на добычу крупнее. Когда птица вплотную подлетела к своей жертве, воин быстро выхватил саблю из-за пояса и с размаху легко отсек уродливой твари голову. Тело продолжило полет и угодило в пылающее отверстие скалы.

Только мужчина вернул оружие в ножны, как взгляд пал на темную тучу непохожую на другие. Она двигалась слишком быстро в другую сторону от остальных. Затем послушался громкий гул, похожий на звук той птицы, но в несколько сотен глоток. Бежать не было смысла. Эта голодная стая станет преследовать, пока не поймает свою пищу. Снова сабля вышла из ножен для сечи. Кинжал оставался на поясе. Воин отставил правую ногу назад и слегка присел.

Когда птицы застрекотали зубами в подлете к нему, мужчина ощутил невероятное чувство, вызванное случайно, словно в ответ на опасность тело само защитило себя. Оказавшись будто в воде, движения стали медленными и размытыми. Крылатые твари застыли на месте, а веки смыкались раз в пару минут. Однако, и воин не был быстр, как его взор, улавливающий волны звука, исходившие от врага.

«Мой разум воспринимает все быстрее, чем тело! – пришел к заключению он. – Воспользуюсь этим!».

До первой сотни оставался один большой прыжок, чем и воспользовался скиталец. Ослабив это чувство, он прыгнул и понял как нужно подставить саблю для уничтожения наибольшего количества противника. Казалось, прошел час в мясорубке с ордами крылатых, но для птиц это была пара мгновений. Сабля плясала в бешенном круговороте плоти и крови, иногда ей на помощь приходил кулак, сшибающий по три – четыре птицы за раз. Больше половины доброй сотни было уничтожено за прыжок.

Сайен опустился весь в кровавом месиве и снова прыгнул. И опять оружие заплясало, составляя конкуренцию кулаку. Сотни тварей сыпались на камень и в огонь, пока путник иного мира не уничтожил всех, кроме одной. Ее он схватил за шею, аккуратно саблей сломал все клыки и отрезал крылья. Теперь она не представляла угрозы, болтаясь в мешке из набедренной повязки на поясе.

Воин шел нагой по раскаленному камню весь в крови и с трофеем. Он не был зол. Спокойствие пребывало в нем всегда.

На возвышенности недалеко от места схватки стояла полуразрушенная крепость. Ворота были выбиты, как и часть стены над ними. Рампа провалилась вниз, нижний двор был захламлен перевернутыми повозками, бочками и прочим сломанным и сгоревшим хламом. Боковой вход, чем можно было воспользоваться, был завален камнями обрушившейся башни. Верхний двор был недосягаем для взора. Целыми были лишь укрепленные наклонные стены, бойницы и башни стрелков.

Путник заметил движение на стенах и направился туда. С каждым шагом чувство опасности усиливалось, на что он обратил внимание и сбавил бег. Словно в подтверждение его догадок, из-за ближайшего валуна внезапно выбежала гончая без верхней половины головы, удерживая ту самую часть в пасти, разверзнутую в области шеи. Она выпустила свою недогрызанную добычу и зарычала всем телом. Вся кожа ее была обожжена, хвоста не было, а на одном боку куски кожи свисали, обнажая несколько ребер. Она хотела кинуться на него, как услышала истошные крики птицы. Пес стал озираться в испуге по сторонам и принюхиваться, видимо крылатые представляли большую опасность для него. Не обнаружив источник опасности, собака убежала, оставив кусок головы на пепле.