Последний век мира

Гробовое молчание, нависшее после её слов, нарушил верумий. Он подошёл к борту головного корабля и обратился к народу:

– Друзья, я знаю – вы встревожены ночным событием. Многое нам ещё неизвестно, а сверх того и не должны знать. Наши ожидания справедливого реуниона были нарушены, и посему на вопрос нужно найти ответ. Желаю вам благополучно добраться до Мурумала и забыться по пути в крепком сне. Я же отплываю в Винсемор. Надеюсь, князь Велибор поможет мне узнать больше. А теперь, прошу на борт! – он указал рукой на дверцу юта.

Народ долго не ждал и повалил, чуть не сшибая друг друга со сходень. За вечер, проведённый на холодном камне и под не менее ледяными каплями накатывающих волн, каждый успел озябнуть и желал лишь оказаться в своём юте под тёплым одеялом и согревающим настоем трав. Хотя порыв и был велик, люди соблюдали уважение к старшим и детям. Им помогали быстрее подняться на борт, дабы самим скорее покинуть холодный остров. По обычаю, последними на борт поднималась семья Юстоса. Уже достаточно взрослые дети помогали последним взобраться по скользким сходням. Даже молчаливый Долим поддерживал разделяющую горе семьи Эстинов женщину, идущую скорее наугад, из-за постоянного промачивания слёз платком.

Наконец, когда все приближённые и родственники расселились по своим кроватям, сыновья подошли к отцу. Они знали – бесполезно отговаривать его и потому решили быстро проститься.

– Не задерживайся там. Они хоть и живут по обычаям радушия, по рассказам путешественников восток опасен. – предостерег Фидеум.

– Не волнуйся. Общий язык найдем. – усмехнулся Юстос.

Старший сын обнял отца и встал в стороне. Вслед за ним радостно подошел Форут.

– Ну что, когда отплываем?

– Вы – сейчас. Я – чуть позже.

– Я еду с тобой! Давно хотел посмотреть на воинов востока. Они научат меня новому стилю боя и … – не успел сын поведать о планах, как его прервал Юстос.

– Поездка туда опасна. Вас я не буду подвергать прихоти судьбы.

– Но…

– Присмотри за мамой и братьями. Когда вернусь, все расскажу. Возможно, если князь Велибор будет благосклонен, позже мы все отправимся туда погостить. – верумий положил ему руку на плечо. – Ты их опора, пока меня нет. – пристальный взгляд отца заставил подчиниться, и понимающий Форут отошел к старшему.

Следом подбежал и Долим. Он был взъерошенный и запыхавшийся. Видно было, что его любопытство сподвигло на изучение пустого острова.

– Нашел что-нибудь? – поинтересовался Юстос.

– Один лишь камень и мох. – отдышался сын. – Я издалека тоже слышал, что ты плывешь в Винсемор. Привези мне книги о великих горах Пондера. Знаю, что на востоке вряд ли они найдутся, но я отправил письмо Химсину Фаранху с этой же просьбой.

– Ты состоишь в письменном разговоре с сыном южного государя? – удивился отец.

– Ого! – с неподдельным изумлением произнесли братья.

– Чему удивляетесь? Мы уже давно пишем друг другу. Чуть позже, того, как мы были в Харрасса. Но, сейчас не об этом. – он не замечал улыбок на лицах братьев. Они думали, что младший мастерски лжёт. – Так вот. Химсин написал, что таких книг очень мало. И то, они скорее о породах внешних и сокрытых, нежели о таинственных глубинах. Большинство книг забрали люди востока для обживания тех мест. Вот я и прошу, если князь согласится, мне их дать, то пожалуйста, привези мне их. – Долим деловито посмотрел на отца.

Такого многословия никто не ожидал от него. Было видно, что книги ему очень нужны.

– Хорошо. Если князь Велибор будет не против. – улыбнулся Юстос.

Младший сын подбежал и обнял отца. Он достигал ему пока до поясницы, потому и обхватил ее. Верумий погладил того по голове и посмотрел на одинокую Спиранту. Она весь вечер не отходила от места последнего пребывания ее отца в этом мире. Чувства не могли так просто его отпустить.

Освободившись от сына, Юстос пошел к ней. Необходимо было отправить её домой прежде, чем кончится безмолвие скорбящей. Однако на полпути к верумию подошел вестник Магориэна с грозным видом.

– Видел ли ты, сын степей, справедливость реуниона?

– Пусть я не столь близок к вашим обычаям, но это не ускользнуло от меня. – ответил Юстос, поглядывая на Спиранту.

– Тогда ведать должен и о равновесии ушедших предков и нами, живыми! – все также голос был его грозен.

– И это я знаю. К чему ты ведешь?

– К тому, что лихо подбирается к нам. Еще не было на Пондере подобного, дабы не воздалось по заслугам вершащему. И то – деяния владыки ужаса. Удалось ему перевесить чашу на свою сторону, иль Магориэн то допустил. Не то важно, а лишь – как явится подобное нам. Чую неладное близится, отчего спасения не будет.

Юстос хотел было спросить у него больше, но старик задумался и ушел на корабль, бормоча что-то под нос. Верумий же принял пищу для размышления и неспешно подошел к Спиранте.

– Мое сердце, корабль отплывает. – еще издали пытался начать разговор он. В ответ было только молчание. Верумий подошел сзади к Спиранте, обнял ее и поцеловал в волосы. Она стояла, словно живая статуя, холодная и неподвижная.

Лишь через минуту с ее губ сорвалось:

– Не справедливо! – пронесся шепот, словно ветер. Муж стоял, давая ей «оттаять» и выплеснуть накопившееся наружу. – Он был примером для нас. Для всех! Примером мужества, доброты, чести. Источником вдохновения, отваги и силы. Мы все опирались на его решимость, стойкость и дальновидность. И верумий нас не подводил. – девушка повернулась каменным и бледным лицом. – За что с ним так поступили? – слезы, казалось, не высыхали. Красные глаза вопросительно ждали ответа.

– Не мне судить его деяния. Хоть я и не признаю Магориэна, но то, что здесь произошло, у нас посчитали бы чародейством и искали бы виновного. Уж очень не терпят их у нас. – Юстос обнял ее еще крепче. Спиранта уткнулась ему щекой в шею. – Что бы здесь ни произошло, я узнаю истину и покараю совершившего это, если будет в моих силах. Вы отплываете назад в Мурумал. Я же – в Винсемор.

Девушка отпрянула от него. На лице взамен скорби пришло удивление.

– Зачем? Все тайны на юге. На востоке же дикость!

– В том то и дело. Чем ближе человек к природе – тем он ближе к духовному. Мы были детьми и не понимали старейшин. «Зачем сохранять погибшие растения?» Они отвечали: «Для жизни других». «Почему поверженному врагу нужно сохранить жизнь?». Они отвечали: «Для его изменения и преображения». Мы не трогали животных, которых не собирались есть. Мы верили, или даже чувствовали их бестелесное существование в далеких мирах Остагна.

– Что это за миры?

– Их много. И в каждом все любят друг друга. Им не нужно есть, спать, пить. Все дружат и делятся историями жизни. Хищники ходят рядом с едящими траву и не трогают их. Даже насекомые не кусаются, а летают мирно по лугам.

– И любой туда может попасть?

– Любой зверь. Человек же может кануть по делам его в единственный «мир Биверта». Это страшное место. Для тоски и увядания места там нет, как у вас. То тело, в котором ты умер, влочишь по небольшому островку, вокруг которого всезжигаемый пламень. Сам остров – ледяная глыба, студеней ледяной пустоши. Но там ты не один. Все, кто попал туда, умещаются на льдине, коих не так уж и много. Многие уже неисчислимое время горят, становясь скорее пылью того, кто попал туда. Те же, кто в ледяном плену, смотрят на свою участь.

– Но, если человек сгорит здесь, то тела не будет в том мире.

– Никто еще не пережил сожжения. Как только приходит смерть – приходит и остров. В еще несгоревшем теле ты появляешься там. Только самое страшное не то, что ты чувствуешь всю боль от огня и холода. Спустя долгое время битвы за место ты начинаешь думать о прыжке в огненную бездну. Когда приходит безумие – вот самое страшное.

– Что если Дуктор попал не в благословенные сады? Что если он «там» сражается, чтобы не сгореть?

– Прибудешь домой – ступай в святилище и проси Магориэна принять Дуктора. Я же буду искать ответ на востоке. Через половину луны вернусь. Не переживай. – Юстос поцеловал Спиранту и проводил на корабль.

Волны медленно уносили судно от берега. Боковой ветер позволял набрать скорость, но не в полном объеме. Кок из своего оконца по привычке отгонял чаек от остывающего мяса. Матросы бегали не так резво, ведь их теперь было больше, и работу выполняли быстрее.

На корме, возле развивающегося знамени Мурумала стояли Спиранта с детьми. Девушка и младший сын махали отцу, чем и отвечал им Юстос с берега. Остальные сыновья куда-то ушли, не удосужившись проводить отца. Однако, через какое-то время оба появились и помахали руками. В ответ отец поклонился, приложив правую руку к плечу наискосок, после чего протянул её ладонью вверх в сторону судна. То был знак признания величайшей чести и возможного прощания навсегда.

Когда корабль отплыл достаточно далеко, верумий еще раз взглянул на каменный саркофаг, тьму которого полнил лёд, и приказал отшвартовываться. Судно имело одну мачту и несколько дополнительных парусов. Из-за небольшой команды матросам приходилось быстрее бегать и расправлять их, привязывая к креплениям на шканцах. Была набрана хорошая скорость, и корабль полетел по волнам, рассекая их.

Кока на борту не было, но матросы успели подготовить завтрак из скромных запасов. Юстос не хотел есть, но нужно было набраться сил, ведь весь вечер никто не спал и не ел. После сносной трапезы он прилег отдохнуть. Размеренная качка быстро унесла его в дремоту, а оттуда – в глубокий сон.

«Дикий танец сабель в битве отдавались лязгом хищным. Две по две подруги алчных кровь пустить стремились рьяно. Вот одна с другой сомкнулись, третья метила по шее… Промах стался шибко горьким. Сталь второй, отбив атаку, вдарила по лбу без шлема. Кровь явилась почве жгучей. Воин пал назад, крутнулся, вновь нацелил обе сабли и с упора на колено прыгнул глотку рассекая. Но соперник оказался больно ловким и умелым. Лишь царапину оставил кончик вестницы забвенья. То не бой ради потехи, но на смерть сражались оба, потому и уступать не в почет ни в мыслей беге. Как два волка, ощетинясь, всяк бросок считали важным, потому с опаской строгой выдавали в лучшем виде. Сабли мало отличались друг от друга, и за этим преимущество не сталось в большей мере ни на долю. Бой техничен, быстр, равен. Всяк удар в глазах читался. Прибыл час, когда усталость верх взяла и прекратила танец боли, крови, смерти, дабы дух перевести.

– Я ведь знаю… все твои… приемы, планы. Остановить меня не в силах! – кричал противник в куртке длинной.