Последний век мира

С приближением к площади «трех», что была в каждом регнуме, маленькие домики становились обширнее. Появлялись богатые дома местных купцов, более дорогие лавки и совсем немного – фонтаны и статуи. На площади красовалась огромная статуя, высеченная из камня искусным скульптором. Именно он в далекие времена создал три величественных монумента в регнумах союза, отражающих могущество каждого и их троих в целом. Каждому великое творение что-то приносило, будь то память о защите, или же об угрозе в любой момент. Однако, и те и другие любовались мастерством уже почившего, но не забытого Флиамуна – бедного подмастерья и самоотверженного гражданина.

Все трое изображённых стояли спиной друг к другу, словно окружённые. Один был молод в простом одеянии, в которых обычно ходят бродяги. Воздев одну руку к небу, а другую вперед, он ехидно улыбался. Юстос слышал о нём, кто затеял покарать непокорных и сжечь Ласпек. Его буйный нрав сподвиг множество прений, и все они заканчивались чьей-то смертью. Это был отец Фейхрана Фаранха – безымянный чародей. Однако, не смотря на его поступки, свою задачу он выполнил – спас смертных ценой своего бессмертия. Второй был средних лет, в одеянии богатого странника. В руке у него лежал шар, а вторая рука, словно высасывала из него силу, со скрюченными пальцами была над ним. О нём не осталось записей и слухов. Каким был наречён, таким и почил. Последний же – старик в одеждах столь красивых, что любой правитель бы позавидовал. Они были из тончайшего шелка с мягким бархатом в подкладке, его выдавал ворот и распахнутая в области шеи платье. Рукава из атласа, а штаны – сочетание велюра и кожи горностая с мехом. Ботинки были тоже бархатные, но жесткая подошва, словно из неизвестного материала, придавала им вид немыслимой для изготовления обуви. Все части одеяния были украшены дорогими камнями. На голове у него красовался обруч с пятью гранатами, а на шее висело ожерелье с тремя сапфирами. Каждую руку обрамлял браслет с мелкими агатами. Все камни светились, словно подпитывали хозяина. Сам же старик держал металлический посох, созданный из сплетенных ветвей, и направлял его вперед. Лицо его было спокойное и умудренное долгими веками жизни. Негласный глава их ордена – таким он жил и защищал людей от гнева прочих двух. Ликом добродетели явился перед всеми и мудростью неоспоримой. Лишь он уговорил других сражаться с Дэмером в открытом поле, к чьей битве вермерты примкнули. Сложил он вечность ради мимолетной жизни, чего осмыслить отец Фейхрана до конца не смог.

Вокруг троих обручами выплескивалась энергия, образуя круги снизу вверх от мала до велика. Над головами мужчин сияла звезда о восьми концах. И то прекрасно сочеталось с любым народом из союза. Юноша – источник безмерной мощи и горячей головы, отражал восток, готовый подчиняться лишь себе, но и прислушиваться к старшим. Неизвестный – зеркалом для запада стоял. Такой же скрытный, верный до конца, но сторону свою всегда предпочитает. Старик же, югом оглашенный, оплотом мудрости и тайн прослыл. И жертву приносил всегда свою.

Статуя впечатляла своим великолепием. Глядя на нее, хотелось броситься в атаку на недруга, порвать его пополам и пировать до рассвета. Но, то было рвение, свойственное местным жителям. Путешественники же наслаждались творением единственного скульптора, получившего благословение каждого правителя поставить его на главных площадях. Прошло неприлично много времени для людей с момента ухода троих, но память их деяний остаётся и по ныне. Особо чтят их на востоке, прославляя на каждом пиру. Витязи перед боем берут из этого источника отвагу и свой неповторимый натиск в бою против постоянных нападений странных «соседей». Эта статуя была больше, чем красивым творением. Покуда она воодушевляла воинов перед каждым боем, её значение превосходило даже обереги и талисманы.

Вокруг скульптуры ровным квадратом лежал деревянный помост. Он был небольшим, но красивым. Гражданам почтенного возраста разрешалось расположиться на нём у ног троих и отдохнуть под защитой могущественных чародеев. Множество полевых цветов украшали его. Каждый день садовники приносили радость лугов и убирали увядшие. Люди любили троих, кто спас их от бедствий Дэмера и его предвестников. Однако, мало кто помнил о десятерых близнецах, которые внесли гораздо больший вклад в сохранение Пондера и всего Темунда. Лишь историки и владыки ведали столь важную тайну.

Не желая больше задерживаться, Юстос тронул коня и через сотню метров прибыл наконец к хоромам князя. При входе стояла стража с алебардами, а на стенах, окружающих двор, из бойниц выглядывали стрельцы. Отряд спешился и направился к закрытой решётке.

– Кто будете? – поинтересовался стражник ещё до того, как верумий приблизился.

«Они знают о моём прибытии. Неужели князь желает унизить меня, не доложив своим соглядатаем? Так и быть, перешагну через гордость. В конце концов, помощь нужна мне». Юстос было хотел ответить, но его перебил Перилл:

– Позвольте мне, господин. – верумий не удивился, но настороженно кивнул в знак согласия.

– Отважные Полов и Гъярд, – начал проводник. Стражники с каменными лицами перекинули взгляд на Перилла. – Возможно вам передали, что верумий Мурумала, Юстос Эстин, прибыл к князю Велибору Райсу. – на удивление они оба кивнули. – Тогда, будьте любезны, пропустите нас дабы избежать гневных слов от владыки.

– Нам известно о прибытии верумия, однако, не будет сказано в обиду путникам, откуда нам знать, что вы тот, за кого себя кличете?

– Вы меня не знаете, или не верите мне?

– Мы знаем тебя, Перилл Карст. Однако, не видели нового верумия Мурумала. – сказал второй.

– Вот это подойдет? – наконец выступил Юстос, показав свой нагрудный символ – регалию запада. На золотой цепочке большой золотой диск, обрамленный самоцветами символами « W» и «М», что означало «Верумий Мурумала».

Оба витязя, как увидели этот символ власти, переглянулись и удивились. Пару мгновений спустя один молвил:

– Прошу, проезжайте. Коней оставьте, где удобно. Конюх из заберет. Только прошу, ответьте: что случилось с верумием Дуктором Эстином? – не дождавшись ответа он добавил: – Мы стоим здесь уже долгое время спорим – жив ли он или приказ князя неправильно поняли.

– Весь Гобинворг узнает об этом после нашего убытия. Вам лично сказать я ничего не могу. – с этими словами Юстос продолжил путь мимо опечаленных стражей.

Решётка поднялась, открыв все великолепие княжеского двора. Слуги, или как здесь их кличали «смерды» спокойно ходили по двору, как по своему уделу, и занимались каждый своими делами. Не было ни одного надсмотрщика за ними, но никто и не работал вполсилы. Один человек схватил телегу и без какой-либо помощи укатил её в другой конец двора. В Мурумале как минимум четверо катили бы её с причитаниями.

«За что они работают, не жалея себя? В чем смысл их трудов для них самих без угроз и подстегивания? „Действительно, варвары!“ – сказала бы Флагиция Суперби. Однако, здесь кроется нечто иное! Словно, свободный народ они трудятся для общего блага. Но, для чего им слуги, если работа итак делается?» – размышлял Юстос.

Не в силах понять, он обратился к проводнику:

– Перилл, я знаю, что это – смерды. Расскажи, чем они отличаются от западных слуг?

– Видишь ли, владыка, за провинность слуг могут убить. В Древозаре – это запрещено. Смерду-закупу, или смерду-рядовичу могут назначить несколько лун работ, показательная порка, или понижение его сословия до холопа. Но, и пониженные могут вернуть себе звание смерда.

– Хорошо. Но, холопы – уже ниже, а значит их можно истязать…

– Снова не так. Холопов можно наказать отбиранием у них всего, чем он владеет, сослать в другую часть регнума в услужение тому же смерду. Однако, за смерть гражданина Древозара, или союзных с ним народов, полагается искупление.

– Жизнь за жизнь?

– Смерть для смерти.

Верумий слегка удивился.

– Снова убить человека?

– Не человека. – Перилл загадочно ухмыльнулся и пригласил Юстоса в терем.

Краем глаза западный правитель осмотрел двор, убеждаясь в наличии амбара для хранения запасов к столу князя и пары хлевов со скотиной, подтвердив свою догадку на тракте.

Велибор Райс

Долг зовет

Всю ночь князь не смыкал глаз. Мысли о заставе беспокоили его. Если поначалу вино расслабило его, и дремота слегка коснулась, но также быстро отступила, то, с наступлением трезвости, глаза вообще не закрывались. Тревога полнила сердце, как хмельное чарку. Слишком много напастей даже для такого сильного войска, как у него. Если его предкам часто приходила помощь с юга и запада, то сейчас от союза остались лишь торговые отношения. Полагаться приходилось лишь на свои силы и смекалку. Волхв был весьма вольным, отчего на его помощь нельзя было надеяться. Необходимо было разделить дружину и отвести часть на помощь стражам. Иного выхода он не видел.

Князь бродил в темноте по комнате и поглядывал в окно. Рассвет все не приходил. Снова кровать и снова бессонница, круг до окна и обратно в кровать. Кувшин с вином опустошился слишком быстро, поэтому решено было сходить за другим. В повалуше не было ни души, но столы стояли накрыты. Велибор взял попавшиеся на глаза вино и пиво и вернулся в опочивальню. Вся ночь пролетела чередой хмельных и трезвых размышлений, пока перед первыми лучами солнца дремота не настигла его на полу в обнимку с пустым кувшином.

Под утро крики петухов отогнали только пришедший сон. Тяжелые веки, как и в прошлое утро, с трудом поднялись, норовя тут же свалиться обратно. С гневом и туманом в голове тело поднялось, подошло к кадке с холодной водой и окунулось в нее до плеч. Ледяная вода быстро смыла остатки сна и взбодрила очнувшуюся душу. С минуту он держал так голову, затем выпрямился, растерся и оделся к трапезе. Весьма простая рубаха с сермяжными штанами – была очень удобна и по сердцу правителю во время кушанья. Вглядываясь в окно, из которого открывался прекрасный вид на весь город, он окидывал взором быт простого люда, который так тяжко было защищать.

«Испокон веков мой род оберегал вас от полчищ тварей, коим нет счета. Многие полегли на поле брани, токмо устоял славный град. Ныне надобно подымать меч своего предка всяк воину, аль умельцу, аль смерду. Сдюжат ли они сберечь стены души Гобинворга, иль падут в яростной схватке?»

Звуки утреннего сбора князя услышал его родич, поджидающий снаружи, и постучал в дверь.

– Почто тревожите так рано? Кто? – громогласно осведомился князь, отвлекшись от глубокой мысли.

– Ратидар, владыка. – был ответ.

– Входи!

Дверь отворилась и на пороге показался воевода. Он казался бодрым, свежим, но красные глаза выдавали такую же бессонную ночь. Иной раз друг дождался бы его в повалуше, или во дворе. Однако, этот раз был исключением.

Князь, не сводя глаз с картины за окном, попытался побыстрее подтолкнуть Коула к важной мысли:

– Как ночь тебе?

– Звучно молчалива. То ли не мирное безмолвие пред бурей?

– Думается мне: была та ночь конечной для пригожего сна.

– Эд, почто молвишь так? – пытался переубедить его воевода. – Еще будет не одна такая. Будь уверен.

– То-то и оно! Осталась лишь вера среди бессчётных вопросов. – хмуро ответил князь. – Дружина готова следовать в путь?

Осознание с быстротой молнии явилось со сменой темы. «Неужто Ратидар рвется со мной на заставу? Не стоит этого допустить! Место воеводы – с его войском!».

– Почитай так. Дал им последний указ. Кто прощается с семьями, а кто творит молитву. Надобны нам все силы для защиты рубежа! И…, – замялся он, – … лучшие воины! – его улыбка лишь подтвердила намерение Ратидара направиться на заставу.

– Дай им еще малость времени. Идём в повалушу! – князь пытался найти слова для удержания порыва друга по пути, что оказался слишком коротким.