Шут герцога де Лонгвиля

Когда молодого человека провели в гостиную и к нему вышел маркиз в великолепном бирюзовом платье, которое ему очень шло, стало очевидно, что хозяин едва проснулся и не успел как следует прийти в себя: некоторые шероховатости в его туалете говорили за то.

Анри низко поклонился в знак приветствия, де Шатильон отвечал легким поклоном.

– Вас прислала госпожа де Жанлис? – поинтересовался маркиз.

– Да, я пришел по поручению баронессы. – с достоинством отвечал молодой человек. – Она хотела передать вам вот это письмо и узнать, почему господин де Шатильон не выполняет своих обещаний?

– Я не мог прислать тайного известия, – оправдывался маркиз. – Лонгвиль похож на неприступную крепость, в которую отважится пробраться разве что какой-то невидимка!

– Располагайтесь, – предложил он гостю, указывая на глубокие кресла.

Анри снял с себя тяжелую накидку, повесил ее на ручку кресла и сел, воспользовавшись полученным предложением.

– Я должен попросить вас любезный маркиз, написать ответное послание, ибо баронесса больше не в силах надеяться…

– Простите, а с кем имею честь?.. – де Шатильон спросонья никак не мог сориентироваться.

Богатый наряд гостя смутил его, и он с запозданием решил все же узнать имя посыльного:

– Вы дворянин?

– Нет. – ответил молодой человек. – Вы должны знать меня, мы виделись в Лонгвиле.

– Да? – удивился маркиз.

– Меня зовут Анри.

– Да, да я что-то припоминаю.

– «Родник иссяк и больше не воскреснет», – напомнил юноша.

Глаза де Шатильона озарила радость.

– Я вспомнил вас! – воскликнул он. – Вы – поэт…

– Не совсем.

– Не важно. Но как вы сумели пробраться через все каменные затворы? – восторженно продолжал маркиз.

– Пусть это будет моей маленькой тайной, – сказал Анри.

– Не желаете, не говорите.

– Простите меня, господин маркиз. Позволительно ли мне узнать, как идут дела у графа до Лозена?

– К сожалению, прекрасно. Он победил лихорадку. И нам нечем утешиться! Я неоднократно посылал людей с письмами к госпоже де Жанлис, но никому из них не удалось проскользнуть в проклятый замок, а передать через третьих лиц я не рискнул.

– Понимаю вас, господин маркиз.

– Я не знаю, что предпринять! Вызвать на дуэль старого прохвоста? Но где же повод для дуэли?

– Повод можно найти всегда.

– Но Генриетта запретила мне связываться с графом.

– Значит, нужно искать другой выход.

– Возможно, возможно, мой друг, – маркиз нервно ходил по комнате, наконец его осенило. – Надо вначале прочесть письмо!

Он разорвал конверт и углубился в чтение. Первая половина послания его явно развеселила. Он даже рассмеялся, но окончание заставило задуматься. Улыбка соскользнула с лица и канула в никуда.

– Если этот жестоких брак состоится, я себе никогда не прощу! – воскликнул он пылко.

– Дорогой маркиз! Что вы скажете на откровение прекрасной баронессы?

– Что я скажу? – де Шатильон немного удивился. – Вы так разговариваете со мной, будто имеете на это право! А ведь мы не ровня!

– Простите мою дерзость, – слегка кивнув головой, ответил Анри. – Мой костюм меня настраивает на определенный тон.

– Объяснитесь.

– Пожалуйста. Если это вас и вправду интересует.

– И заодно расскажите, откуда у вас… – маркиз осекся, заметив, что разговаривает с плебеем не так, как подобает человеку его ранга и поправился. – Где ты взял такое роскошное платье?

– Ну вот, теперь всё встало на свои места, – спокойно продолжал молодой человек, поднимаясь с кресла.

– Чего ты встаешь, сиди.

– Да нет уж, благодарю. Мы не настолько дружны с вами, чтобы я мог себе позволить рассиживаться в вашем присутствии. А теперь я объяснюсь относительно моего поведения. – Анри стоял перед де Шатильоном в богатом бархате, поблескивая золотым шитьем, и был замечательно красив в этот момент.

Он оказался несколько выше маркиза и, не стесняясь в незнакомой обстановке, казалось, снисходительно смотрел на гостеприимного хозяина.

– Наверное, вы слышали, что когда-то я был актером бродячего театра.

– Да, госпожа де Жанлис говорила.

– На сцене мне пришлось играть и богатых, и бедных. Порой у нас случалось по нескольку спектаклей за день, и в каждом из них мы исполняли две-три роли. Как вы думаете, легко ли актеру настроиться на роль?

– Не знаю, – пренебрежительно фыркнул маркиз. – Я никогда этим низменным ремеслом не занимался и не интересовался!

– Не обижайте искусство театра! – молодой человек сохранял спокойствие. – Оно не порочнее самой жизни! Мы только демонстрируем моменты из этой самой жизни, и некоторым почему-то не нравится видеть себя со сцены.

– Фиглярство, недостойное занятие!

– Я не имею права спорить с вами, потому что не дворянин, но знайте, будь на моем месте человек благородный, вы бы не ушли из этого помещения, не скрестив шпаги.

– Ты шут! Поэтому я прощаю твои дерзости! – от гнева тряся губами, заявил де Шатильон, которого слова простолюдина в одночасье взбесили.