Роман Брянский

– Нет, не было! – кивнул головой Болху-Тучигэн. – Мавка – твоя верная рабыня, государь! Она никогда тебя не предаст!

– Это правда, государь, – поклонилась стряпуха. – Я готова отдать жизнь за тебя и твоих людей! Никогда не забуду их доброту!!

– Ну, ладно, Мавка, – промолвил довольный Мэнгу-Тимур. – Я позвал тебя не для того, чтобы тебе угрожать…Тут есть одно дело…Объясни ей, Болху.

– Вот, что, Мавка, нужно сделать, – сказал, подойдя поближе к русской женщине, всесильный ханский советник. – У нас тут пребывает коназ урус Ярэславэ. А завтра мы готовим богатый пир…Так надо, чтобы коназ Ярэславэ отправился вслед за своим братцем Алэсандэ. Тоже без шума и следов…Понимаешь, Мавка?

– Слава тебе, Господи! – вскричала, блистая своими большущими глазами, радостная стряпуха. – Свершится моя праведная месть! Я все поняла, великий государь! Благодарю тебя и твоего славного советника! Пусть же это скорее сбудется!

– Ну, что ж, Мавка, – улыбнулся Мэнгу-Тимур, – а теперь иди. Да, Болху, – государь пристально вгляделся в лицо своего советника, – но только одного Ярэславэ! Чтобы не было ошибки! Так?

Через два десятка дней в Сарай-Бату прискакал весь взмыленный, покрытый густой пылью гонец из суздальской земли. Приведя себя в порядок, переодевшись и утолив голод в гостевой юрте ордынского хана, посланник попросился на прием к Мэнгу-Тимуру. Повелитель Золотой Орды проявил, в порядке исключения, благосклонность.

– Ну, зачем пожаловал? – спросил русского боярина стоявший рядом с ханским троном Болху-Тучигэн.

Гонец, лежа на полу и не поднимая головы, быстро ответил: – Великий государь! Меня послал костромской князь Василий Ярославич со слезной и душевной просьбой! Совсем недавно скончался его брат, великий князь Ярослав Ярославич. В Городце, по пути из твоего Золотого Царства. Мой князь Василий Ярославич просит твоего разрешения, государь, занять место брата, стол великого суздальского княжества! А весной сам князь Василий придет к тебе с «выходом» за твоим ярлыком! Я также привез тебе подарки. Они здесь, в телеге, у самого дворца…

– Ну, если коназ Вэсилэ смирен и покорен, – весело сказал Мэнгу-Тимур и поднял вверх обе ладони, – тогда пусть так и будет!

ГЛАВА 6

ГРЕЧЕСКАЯ НЕВЕСТА

– Ну, коназ Ромэнэ, бей этих злодеев! – громко сказал Ногай и поднял вверх руку. – Пора бы уж тебе со своими людьми размяться!

– Братья! – весело вскричал князь Роман, потрясая сверкавшим в солнечных лучах мечом. – Настало наше время для ратного пира! Вперед, мои славные воины! Слава Золотой Орде, нашему царству! Слава великому Ногаю!

– Слава! – взревели брянские воины, устремляясь за своим князем и воеводой Добром вперед.

Русская конница с шумом и гамом врезалась в пешие ряды болгарских воинов, которые, отчаянно отбиваясь длинными копьями, стали медленно отходить. Но их отступлению мешала конница Ногая, которая, сражаясь в центре, медленно охватывала противника с фланга, стремясь выйти ему в тыл. Болгары, атакуемые с двух сторон, сдаваться не собирались. Им удалось в затяжном бою ослабить силу удара ногайского воинства, однако рывок брянского полка поставил их перед угрозой полного разгрома. Заметив опасность с левого фланга, болгарский полководец Тимофей, прибывший как раз к войску в этот осенний день 1273 года, решился на ответный удар всеми своими оставшимися в резерве силами. Он сам повел отборных воинов на полк князя Романа. Впереди болгарского резерва шли меткие опытные лучники. Их стрелы наносили большой урон русским.

Князь Роман Брянский сражался в первых рядах своей дружины: его огромный длинный меч то вздымался вверх, то стремительно обрушивался черной молнией на головы врагов: окровавленное лезвие уже не сверкало на солнце. Неожиданно Роман Михайлович ощутил сильный удар по шлему, а затем, после звона железа, легкое головокружение: болгарская стрела, ударив прямо в железный лоб, скользнула вниз и, едва не вонзившись в шею коня, упала на землю.

– Лучники, Милорад! – крикнул князь Роман. – Давай, помогай войску!

Несмотря на шум битвы, седовласый севский воевода Милорад услышал зычный окрик князя и сразу же поспешил на выручку.

В последние годы Милорад со своим отрядом уже не шел в первых рядах русского войска: сказывалась старость. Но сидеть на печи, когда его князь в походе, воевода не хотел, хотя сам князь Роман его к тому не неволил.

– Помогу тебе, княже, хотя бы стрелами, – сказал как-то на одном из военных советов Милорад, когда князь Роман предложил ему остаться в тылу и охранять обозы. Роман Михайлович, зная о высоком боевом мастерстве лучников Милорада, не возражал. И вот теперь в очередной раз убедился в полезности своего севского воеводы.

Одетые в темно-зеленые кафтаны поверх боевых доспехов, чтобы прочие воины их видели и не мешали ведению стрельбы, быстрые брянские лучники выскочили из-за спин наступавших на врагов воинов, спешились и стали посылать смертоносные стрелы навстречу свежему отряду болгар.

Сам Милорад наложил стрелу и прицелился прямо в лицо быстро шедшего на него болгарского полководца. – Вжик! – взвизгнула стрела, и седовласый лучник улыбнулся, уверенный, что главный вражеский воин обречен. В былые времена Мирослав сразу же доставал из колчана другую стрелу и пускал ее вслед за первой: так было верней. Но на этот раз цель была так близка, что он поленился натянуть еще раз свой лук и пожелал полюбоваться зрелищем гибели вражеского воеводы. Вдруг неожиданно Мирослав увидел перед собой какую-то дымку, которая все росла, расширяясь, как дождевое облако, и, наконец, превратилась в рослого чернобородого болгарского воина, одетого в богатый кафтан.

– Неужели промахнулся?! – вздрогнул Милорад и схватился за меч, пытаясь вытащить свое некогда беспощадное оружие из ножен. Однако рука не слушалась его и, дрожа от напряжения, все никак не могла извлечь тяжелый меч. – Эх, старость, – подумал Милорад. – И какая оплошность!

В этот миг страшный удар потряс его седую голову, и свет померк в глазах славного брянского воина: воевода Тимофей, увернувшись каким-то чудом от русской стрелы, со всей яростью обрушил на него свой неотразимый меч. Голова Милорада, отделившись от плеч, с хрустом отлетела в истоптанную конницей траву, а тело, обагрив чужую землю алой кровью, забилось в агонии у ног верного коня.

– Батюшка, великий князь! – крикнул воевода Добр, увидев гибель Милорада. – Злодеи убили нашего славного лучника!

– Смерть нечестивым! – заорал не своим голосом князь Роман. – За Милорада, братья, бей лютых врагов!

– Бей врагов! – подхватили слова своего князя брянские ратники. – Рази супостатов!

Разъяренные брянцы с такой силой врубились в резервный отряд болгарского воеводы, что враги остановились и едва не смешались.

Но воевода Тимофей не был ошеломлен этим натиском. Имея большой опыт сражений со многими врагами, он не пал духом и что-то громко крикнул своим воинам.

Услышав своего военачальника, болгары успокоились и вновь сомкнули ряды, смело сражаясь с наседавшими на них брянцами.

– Ах ты, поганец! – заревел разгневанный князь Роман, по щекам которого катились крупные слезы. – Так это ты убил моего славного Милорада?! – И он, не думая об опасности со стороны многочисленных врагов, потеряв от ярости голову, ринулся прямо на хитроумного болгарского полководца. В мгновение ока князь Роман, перескочив на своем все видавшем коне через трупы и рытвины, оказался в самой гуще болгарских воинов, угрожая их воеводе.

– Что ты, великий князь! – вскричал оторопевший Добр Ефимович, устремляясь за ним. – Так же можно погибнуть!

Однако Роман Михайлович ничего не видел, кроме чернобородого лица болгарина Тимофея. Тот стремительно надвигался на него, размахивая мечом.

– Братья, вперед! – возопил отчаявшийся, застрявший в сече, воевода Добр. – Рубите врагов, спасайте князя!

Ожесточенный натиск брянского полка превратил затянувшееся сражение в побоище. Обезумевшие от злобы брянцы почувствовали в себе невероятные силы: то там, то тут падали, как снопы, болгарские воины. Вопли, стоны, звон железа, казалось, заполонили весь мир.

Князь Роман тем временем добрался-таки до вражеского воеводы: враги, не ожидавшие от русского князя столь необычного поступка, растерялись. А опомнились они лишь тогда, когда беспощадный княжеский меч с силой опустился на их доселе непобедимого военачальника. – Получай, злодей! – прохрипел князь Роман и в этот миг почувствовал, как с сокрушительным ударом, рассекшим едва ли не надвое лютого врага, под ним закачался верный конь и с визгливым ржанием повалился прямо на залитый кровью труп воеводы Тимофея.

Болгарские воины, видя гибель своего полководца, дружно закричали и, размахивая мечами, устремились к упавшему на бок, запутавшемуся в стремени брянскому князю. – Рази! Рази! – кричали они, обезумев от ярости.

Князь Роман не успел опомниться, как над ним навис беспощадный вражеский меч. – Господи, помоги, – пробормотал он и резко откинулся в сторону. Тяжелый меч с тупым стуком ударился о бок умиравшего княжеского коня и изверг струю густой липкой крови. Другая струя свежей крови брызнула откуда-то сверху, залив и шлем, и кольчугу и даже высокие сапоги брянского князя. – Получай же! – вскричал успевший, наконец, выбраться из пут князь Роман, вскакивая на ноги. С него потоками стекала горячая кровь.

– Остановись, княже! – прозвучал знакомый голос, и княжеский меч со звоном ударился о секиру, которую держал перед собой обеими руками брянский воевода Добр Ефимович.

– Это ты, Добр! – сказал растерявшийся князь. – Но где же наши враги?

– Теперь эти злодеи там, – Добр махнул рукой в сторону недалекой рощи. – Бегут, как зайцы, от твоих псов!

– А как же те болгары, напавшие на меня? – недоумевал князь. – Куда же они подевались?

– А за это, великий князь, – улыбнулся Добр Ефимович, вытирая рукой со лба пот, – благодари нашего Господа, нашу заступницу Богородицу и всех святых! Мне удалось изрубить всех твоих неприятелей с помощью небесной силы! Помогла и эта секира: не знала пощады к тем нечистым болгарам! В который раз до них добралась!

– Благодарю тебя, верный мой Добр! – сказал, прижав руку к сердцу, Роман Михайлович. – Ты снова спас мне жизнь! Как и твой славный батюшка, Ефим Добрынич, царствие ему небесное!

Вечером великий темник, ордынский бекляре-бек Ногай принимал в своем шатре военачальников и приближенных. Ногай сидел в своем бесхитростном плетеном кресле, окруженный знатными татарами. По правую руку от него стояли князь Роман Брянский с воеводой Добром и сыновьями погибшего Милорада – княжескими дружинниками Славко и Любимом.

– Так это дети твоего славного лучника? – вопросил Ногай, кося своим единственным глазом в сторону русских.

– Они самые, государь, – грустно ответил князь Роман, склонив голову, – остались мне от моего верного Милорада…

– Храбрые воины, – весело сказал Ногай, – ну, как, вы сильно расстроились из-за этой битвы? Она ведь унесла жизнь вашего батюшки!

Князь Роман перевел слова темника на русский язык.