Роман Брянский

Ногай не любил пышные церемонии и не нуждался в помощи слуг в тех случаях, когда сам был в силах что-либо сделать. Не в пример ордынским ханам, он не гнушался, порой, и нелегкого труда. – Великий Темучин не ездил на носилках, не лежал все дни на мягких подушках, – рассуждал про себя Ногай, – а если надо, так мог и пройти пешком до нужных ему юрт. Поэтому мой великий прадед и добился успехов! А вот его внуки Бату и Берке разжирели от богатств и услуг льстивых рабов. Вот и рано ушли в недалекий мир! Ожирение не только сокращает жизнь, но и делает правителя слабым, скучающим. Им, жиревшим от лежания, даже не было интереса к женкам…Разоделись в богатые чужеземные одежды – и совсем изнежились. – И, тряхнув головой, великий темник быстро пошел к своей юрте.

– Да будешь ты здоров! Да восславится твое имя великими победами! Да не повредит тебе злой глаз! – затараторили, перебивая друг друга, столпившиеся у белой юрты приближенные.

– Будь здоров, воевода! – нарушил строй льстивых голосов громкий сочный бас. Ногай устремил взгляд в ту сторону, откуда донеслись знакомые звуки. – Салям, салям, Ромэнэ! – улыбнулся он, увидев стоявшего в толпе и завидно возвышавшегося над всеми русского князя. – Входи же в мою юрту!

Ногай сделал еще несколько решительных шагов и быстро, оттянув рукой кожаный полог, вошел в свое походное жилище. Сняв с себя легкий летний тулуп, он бросил его двум, стоявшим на коленях в глубине юрты рабам, и уселся в свое жесткое, сплетенное из толстой лозы, кресло. Тут же подбежали две полуобнаженные рабыни и стали осторожно и в то же время быстро снимать его дорожные, покрытые пылью, сапоги. Обув ноги своего повелителя в мягкие, сверкавшие драгоценными камнями туфли, рабыни, склонившись до земли, стали тихонько отступать в глубь юрты.

– Эй, погодите! – пробормотал, чувствуя приближавшееся волнение, Ногай. – Кто из вас? Да, якши, нынче ты, Кучу…, – темник встал и, взяв за руку красивую черноволосую рабыню, поволок ее в глубину юрты. Там, в углу, он повалил девушку на мягкие войлочные ковры и, обдавая ее густым запахом давно немытого тела, стал медленно с кряхтением и стонами над ней покачиваться. Девушка, имитируя пылкую страсть, повизгивала и выкрикивала ласковые слова в адрес своего повелителя.

Под шум возни, стонов и криков в белую юрту вошли приближенные Ногая. Несмотря на приглашение темника войти сразу же вслед за ним, эмиры соблюдали искони установленные правила и некоторое время ждали. Любовные упражнения своего военачальника, откровенно видимые ими в десяти шагах от себя, на придворных не произвели особенного впечатления. К этому уже давно привыкли: Ногай всегда, прежде чем приступить к делам, сразу же после очередного конного пробега уделял внимание какой-либо из женщин. Часто это были его жены, которые, не стесняясь придворных и рабов, ожидали своего супруга в большой юрте. А в походах, куда Ногай не всегда брал своих жен, ему угождали многочисленные наложницы и рабыни. Почти ежедневно знаменитый темник менял своих возлюбленных, но, бывало, и останавливался на одной, уделяя ей внимание до тех пор, пока не надоест.

Великий черниговский князь Роман впервые удостоился чести увидеть любовные упражнения татарского воеводы. Сначала он, услышав шум и приглушенные крики в юрте темника, подумал, что там наказывают провинившихся рабов. Но, когда осмотрелся и его глаза привыкли к тусклому освещению, он все понял и резко, судорожно, перекрестился.

Стоявшие рядом эмиры Ногая, увидев движение князя, заулыбались.

– Небось, сам непрочь бы полежать с той девицей? – прошептал ханский советник Хутула седовласому воину Цэнгэлу, показывая глазами на русского князя.

– А то как же! – улыбнулся старый военачальник. – Тут даже я, хоть и сильно стар, не отказался бы…

Князь Роман, услышав эти слова, покраснел и опустил голову.

В это время из угла юрты донесся протяжный, хриплый крик, возня прекратилась, и перед своими приближенными предстал багровый, покрытый потом, военачальник. Рабыня, утомившая своего повелителя, исчезла в тени юрты за его креслом.

– Ну, что ж, мои верные люди, – сказал весело Ногай, – пора нам держать совет! – Он бросил взгляд на лица стоявших перед ним вельмож и остановился на князе Романе. – Что, коназ мой урус, чем ты опечалился?

– Да, так, великий темник, – ответил Роман Михайлович, – …дивно для меня такое!

– Что же такого дивного? – насторожился Ногай.

– Я изумился тому, что можно быть таким могучим мужем, – сказал, обдумывая каждое слово, князь Роман. – Разве есть еще такой богатырь, чтобы мог прилюдно и столь ловко покрыть свою женку? Для этого нужна немалая мужская сила! У нас, русских, так не бывает! Мы уединяемся с женкой для такого дела. И любимся одни, чтобы никто не мешал. А если шумно, слышны крики или какой-нибудь стук, то совсем не хочется лезть на женку. Даже плоть не может встать из-за этого.

– Ну, рассмешил ты меня, коназ Ромэнэ! – весело сказал Ногай и расхохотался. Дружно рассмеялись и все стоявшие вокруг него вельможи. – Так у нас, настоящих монголов, давно принято не бояться женок, а брать их всегда, как только захочется! А если надо, так и прилюдно! Что же тут такого? Бывает, что воины ловят простых женок и тут же их покрывают, чтобы избавиться от накопившегося семени. А если кто еще захочет ту женку, тогда вслед за одним воином и другой на нее лезет! Бывало, что до сотни моих воинов залезали на одну женку! Но так не всегда бывает. Мы обычно женок бережем. И позволяем себе такое, если нет возможности тащить за собой пленников. Ну, а если нет препятствий и достаточно пищи, мы не портим девиц жестоким насилием. Так уж мы настоящие мужи, устроены, что не можем долго жить без женок. Так придумали боги! Все болезни начинаются из-за любовного застоя! Слез с коня – покрывай молодку! Долго был без движения – тоже на женку лезь! А иначе можно заболеть и еще как! Понял, коназ Ромэнэ? – Роман Михайлович кивнул головой. – А если будешь поступать так, как я в своих любовных делах, то проживешь сотню лет и будешь познавать женок до самой смерти! Чем чаще их имеешь, тем больше их хочется. А старость этому не помеха! У хорошей женки и старик молод! – И Ногай вновь рассмеялся своим звонким, раскатистым смехом. Придворные вторили своему повелителю.

– Я научу тебя, коназ, – сказал, успокоившись, великий темник, – покрывать женок и красных девиц если не прилюдно, то хотя бы рядом с известными тебе мужами.

– Что ты, государь! – пробормотал Роман Брянский.

– Вот так, Ромэнэ, – улыбнулся Ногай, – наконец-то ты признал во мне государя!

– Прости, великий воевода, – вздрогнул князь Роман, – если я оговорился: Когда я вижу твое величие и силу, то представляю тебя великим ханом…

– Ты не оговорился, Ромэнэ, – сказал серьезным решительным тоном татарский темник. – После того как почил старший в роде великий хан Берке, таким стал я – Ису-Ногай – первый среди равных! Мэнгу-Тимур есть хан по моей милости! Мой дед Бувал происходит от самого Джучи, старшего сына великого Темучина!

– Теперь буду знать! – вздохнул князь Роман. – Мне бы не постичь этой великой правды без твоих мудрых слов, государь!

– Ладно, Ромэнэ, – вновь улыбнулся Ногай и, подойдя к своему креслу, уселся, – давай-ка лучше поговорим о нашем походе. Эй, слуги! – темник хлопнул в ладоши. – Быстро несите сюда циновки! Чтобы было всем удобно! А коназу Ромэнэ постелите прямо напротив меня! Да подайте хорошего кумыса!

Когда все придворные выпили принесенный рабами Ногая кумыс и уселись на корточках, подогнув под себя пятки, Ногай начал неторопливый разговор.

Князь Роман сидел в такой позе уже не первый раз, но он все никак не мог приспособиться к этому и постоянно то привставал, то вновь усаживался.

– Эй, слуги! – хлопнул в ладоши Ногай, видя, как мучается русский князь. – Принесите-ка сюда скамью!

Однако скамьи не нашлось, и после недолгих поисков высокая стройная рабыня принесла в юрту маленький, сколоченный из досок, топчан.

– Садись на него, коназ! – распорядился Ногай. – Так тебе будет лучше. А то, что за дело, если ты не разговор слушаешь, а все беспокойно шевелишься!

– Благодарю, государь! – склонился в низком поклоне Роман Брянский. – Вовек не забуду твоей заботы!

– Ну, ладно, – весело сказал Ногай и сделал рукой знак рабыне, принесшей топчан, не уходить. – Послушай, Мантухай, как тебе этот коназ урус? По сердцу?

Рабыня склонилась перед повелителем, прижав руку к сердцу.

– Тогда иди к моим девицам, туда, за мою спину, – кивнул головой Ногай, – и подожди, пока я поговорю с эмирами. А там посмотрим, как ты сумеешь порадовать этого коназа.

Рабыня скрылась в углу юрты, а придворные Ногая переглянулись.

– Везет же этому урусу, – пробормотал молодой тысячник Насудун. – Какая честь!

– Коназ это заслужил! – буркнул старый Цэнгэл. – Он хороший воин!

– Итак, мои верные люди, – начал свою речь Ногай, – нам нужно подумать о дальнем набеге. Как вы видите, пока врагов нет! А мы прошли немалый путь…Нет ни этих хитроумных греков, ни беспутных и отчаянных болгар. Значит, ими придумана какая-то хитрость. От греков можно ожидать всего! Особенно от их царя Мыхаыла! Мы ведь упустили его тогда, когда он воевал в союзе с болгарами, среди болгарских болот! Коварный царь смог убежать…Вот что мы получаем за свою нерасторопность! Теперь болгары совсем отошли от дружбы со мной и стали твердыми союзниками греков…Нам теперь, стало быть, нужно готовиться к битвам и с теми, и с другими! Что вы об этом думаете?

– Твоими губами говорит одна мудрость! – громко сказал ханский советник Хутула. – После твоих слов, государь, я теперь ясно вижу сомкнутые перед нами ряды лживых болгар и проклятых греков! Да поразит их твое славное оружие!

– Мы бы уже давно, государь, их разгромили, – неторопливо молвил начальник левого крыла татарского войска Цэнгэл, – если бы они нам встретились! Но вот, как мы видим, врагов до сих пор нет!

Остальные вельможи заговорили, перебивая друг друга и размахивая руками. Однако они не высказали ничего нового.

– Ну, а что ты молчишь, Ромэнэ? – вопросил Ногай, словно сверля своим единственным глазом русского князя.

– А я, государь, – сказал тихо, но внятно, Роман Михайлович, – думаю, что все это неспроста. Ты же видел, что когда мы прибыли на их землю, вся степная трава была выжжена…А вот явились сюда – здесь одна зелень! Я думаю, что это не случайно и обдуманно подготовлено нашими врагами! Когда есть зелень, можно сделать удобную стоянку. Мы выпустим коней и устроим отдых, а хитрые греки тут же нападут на нас, не готовых к сражению! Я полагаю, что враги затаились где-то неподалеку от нас, у тех марицких болот. Они могут нагрянуть или вечером, или темной ночью, или на заре, накануне нашего выступления. Я советую тебе, государь, поставить летучие заставы со всех сторон, особенно возле марицких болот! Нужно также предупредить всех воинов, чтобы они были готовы в любой миг сесть на коней и дать врагу должный отпор…

– Да, коназ Ромэнэ, – нахмурился великий темник, – твой совет хорош и, как я считаю, полезен. Я сам заподозрил здесь какое-то коварство…Ну, а почему эти греки так хитрят? Как вы думаете, мои советники?

– Они боятся твоей силы! – крикнул молодой полководец Насудун. – При свете им не устоять против нашего войска. А ночью все равны! Только боги все видят!

– Это так, повелитель, – кивнул головой Цэнгэл, – ночью не разберешь, где свой, а где чужой. Начнется суета, и мы перебьем друг друга!

– Надо поставить вокруг всего войска арбы, а самим засесть на ночь внутри! – громко сказал Хутула. – А утром нас уже не остановят!

– А я думаю, – молвил Роман Брянский, – что не надо окружать наше войско телегами, их просто не хватит! Кроме того, эти враги очень проворны! Вы что, забыли, как сам их греческий царь пролез, словно змея, ползком через топкие болота? Они пролезут и через телеги! Нужно послать только конные заставы из воинов с облегченными доспехами…А они должны подавать друг другу знаки, если заметят что-то подозрительное, и сразу же сообщать сюда, на нашу стоянку, нужные вести! Не тушите костры, пусть всю ночь освещают юрты и кибитки…Какой ни свет, но дозорным легче добраться до войска! Да и воинам нетрудно собираться!

– Пусть будет так! – поднял руку темник Ногай. – Эй, Цэнгэл, отдай своим людям приказ, чтобы послали полсотни легких конников за версту от нашей стоянки. Они должны бродить там в темноте и слушать с трех сторон тишину. А ты, Насудун, пошлешь свой отряд за мою юрту, чтобы твои воины прикрывали мой стан с этой стороны. Поняли, мои люди?

– Поняли, государь! – хором прокричали придворные.

– Я не буду слушать этого уруса! – пробормотал про себя молодой тысячник Насудун. – Кому нужна эта застава? Хватит стражи и с трех сторон!