Роман Брянский

– Вот и пригласи их, владыка, к себе в Кром да расспроси, – кивнул головой Уряд Берегынович. – Я же все узнал, что мне надо…

– Ну, так не таи, рассказывай! – закричали в собрании.

– Князь Роман Михалыч, – продолжал купец Уряд, – сразу же как приехал на княжение, установил в своем уделе одну пошлину – по куньей шкурке с каждого дома! Как это велось с древности со времен великих киевских князей. Ну, вот, каждый дом дает в казну по куне! А там никого не касается, что каждый делает и как свои меха добывает. Если у тебя есть дом в Брянске или в любом поселении княжества, плати каждый год в казну кунью шкурку или десяток беличьих! А вот с нынешнего года из-за требований татар князь решил увеличить налог: теперь брянцам нужно платить по куне уже не с каждого дома, но с каждого человека мужского пола! Брянцы сначала возмутились…Однако это им не Смоленск, там ни веча, ни купеческого согласия…Княжеские слуги быстро навели порядок! В брянских лесах много зверья…Хочешь платить – иди и лови! А не хочешь или не можешь – добывай как-то иначе!

– А как брянский князь с купцами ладит? – вопросил Ласко Удалович. – Неужели и они платят только по куне от души?

– С купцами немного по-другому, – ответил Уряд Берегынович. – Сразу же по прибытии в город они платят въездную пошлину в две гривны кун или в полсотню морток, а после завершения торговли – выплачивают еще столько же, выездную пошлину!

– Так мало?! – вскричал в волнении Ласко Удалович. – Всего сотня морток! Это же с полгривны серебра? Вот где отменные порядки и праведная жизнь!

– Но нас такой порядок по обложению купцов не устраивает! – пробормотал владыка, окинув взглядом собрание. – Думаю, что с купцами нам ничего не надо менять…А вот если обложить подушным налогом всех подлых горожан и жителей волостей, то я верю, что это даст нам нужный доход! Это коснется и купцов, – улыбнулся он. – И им придется платить подушный налог! Все знают, что только князь и святая церковь свободны от налогов! Вот брянский князь Роман облагает приезжих купцов полгривной серебра…А как же свои купцы, платят ли они подушную подать?

– Платят, владыка, – буркнул Уряд Берегынович. – У тамошних купцов есть свои обязательства перед князем. Их налоги – это товары, нужные семье князя. Ну, там, разные ткани или заморские вина. Купцы расплачиваются своими товарами. А как им надо платить, решает княжеский огнищанин. У него есть свои надсмотрщики, которые все знают о доходах купцов…Ну, и забирают у них в казну то, что надо. Однако торговых людей не обирают. Там у них на той княжеской должности состоит достойный, уважаемый человек! Он смотрит за порядком и бережет людей!

– Ну, здесь мы разобрались, – кивнул головой епископ и вновь подал знак к молчанию. – А теперь у меня есть еще один вопрос. – Он кашлянул. – Тут вот поступила ко мне грамотка от нашего уважаемого купца Ласко Удалыча. Он хочет вернуть свое подворье…Ну, то, которое сейчас занимают наш князь Глеб и его дружина. Это подворье, как вы знаете, было куплено еще дедом почтенного купца у городской казны. У тебя есть купчая, Ласко Удалыч?

– Да, владыка! – пробасил именитый купец. – Вот эта грамота, при мне! – Он вытащил из-за пазухи пожелтевший от времени лист пергамента. – Смотрите, славные горожане!

– Что будем делать? – спросил собрание епископ. – Закон на стороне купца! Ему по праву принадлежат земля и подворье!

– Правильно! Пусть князь Глеб уходит к себе, в свое владение! В Смядынь! Хватит и того, что содержим его и дружину! Если договорились с Ордой и платим налоги, нужен ли нам князь вообще?! – понеслись крики из разных концов залы.

– Что вы, что вы! – перекрестился владыка. – Да как же можно Смоленску без князя?! Не князя Глеба, так другого бы Орда прислала. Так уж повелось! От князя нам никак не избавиться! Пусть отвечает за защиту удела и ратные дела! Нет, без него нельзя! Ведь ни купцы, ни священники будут защищать город при вражеском набеге? Что же касается Смядыни, то здесь спорить нечего! Это давнее владение князей. Там он с семьей проживает в теплое время. Пусть же насовсем переезжает! Пошлем к нему людей и уведомим о решении городского Совета…Да подготовим на всякий нежелаемый случай ополченцев…Запиши-ка, Ефрем, пусть же тысяцкий позаботится и подберет людей! Как, все согласны?

– Все! – ответили хором собравшиеся.

Лицо Горана Радковича осветилось счастьем. – Хоть князя справедливо покарали за своеволие, – подумал он. – Пусть не думает, что мы тут ему удельные холопы…

– Послушай, сваток, – обратился Илья Всемилович к Ласко Удаловичу по выходе из епископского терема, – а не пригласить ли ко мне в гости брянских купцов? Посидим, поговорим, выпьем крепкого меда и обсудим преходящую жизнь?

– Добро, сват, – улыбнулся купец Ласко. – Сегодня же буду у тебя вечером! Заодно навещу дочь и проведаю внуков.

Подворье купца Ильи располагалось на Воскресенской улице, а Ласко Удалович жил тоже в Пятницком конце, но на Резницкой улице, поблизости от дворов смоленских мясников. Расстояние между дворами сватов было незначительным, и поэтому они часто ходили в гости друг к другу пешком в сопровождении вооруженных слуг и свирепых к чужакам крупных смоленских собак.

Купец Порядко Брешкович жил в Крылошевском конце на Спасской улице у самого оврага. Ему приходилось добираться со своими людьми на телеге, объезжая Мономахову гору с замком владыки, а потом, следовать вдоль улицы, параллельной укрепленной стене.

Погода была сырая. Ноябрь 1251 года был снежным и дождливым. Однако горожане не страдали ни от луж, ни от грязи: весь город был уложен гладкими деревянными мостовыми из хорошо обтесанных бревен, которые были проложены вдоль всех городских улиц, окруженных стеной.

В этот вечер долго горели свечи в большой трапезной комнате терема купца Ильи.

За гостеприимным купеческим столом сидели не только друзья и родственники Ильи Всемиловича. Пригласили и священника Василия, настоятеля ближайшей церкви Божьей Матери, соседа и, главное, двух брянских купцов.

Выпив не одну чарку медовой браги, приготовленной по такому случаю купчихой Василисой, и отведав купеческих яств, собравшиеся приступили к долгому, обстоятельному разговору.

– Говорят, что у вас в Брянске настоящий порядок? – спросил, как бы между прочим, приезжих гостей Ласко Удалович. – И жизнь ваших купцов привольней, чем у нас?

– Да, почтенный, – кивнул головой брянский купец Сила Тетерич. – Нам очень повезло с князем! Он мудрый и серьезный правитель! Знает, как соблюдать порядок!

– Правда, он сейчас в отъезде, – перебил товарища другой брянец, купец Василек Мордатович. – Пошел громить литовцев. Он у нас – великий и славный воин! А за порядком следит его огнищанин, Ермила Милешич! Вот кто истинный управляющий! И мы и князь пребываем за ним как за прочной стеной!

– Ермила Милешич! – вскричал купец Илья. – Так он теперь княжеский домоправитель! Вот до какой вершины добрался! Господи, да это же мой земляк и верный друг! Расскажите же все, что о нем знаете!

– Что сказать? – улыбнулся Сила Тетерич. – Огнищанин Ермила Милешич – человек у нас презнатный! Он и великий воин: бился с татарами аж в Киеве! Да только он один из всех брянских людей вернулся оттуда с честью и славой! А теперь, когда наш князь в походе на литовцев…

– А зачем князь Роман пошел на Литву? – перебил его Илья Всемилович.

– Говорят, что его тесть князь Даниил Галицкий с братом Васильком Волынским пригласили его в поход на ятвягов. А там они с поляками, родственниками князя Даниила, соединились. И Ермила Милешич хотел пойти в тот поход, но князь не позволил. Этому есть объяснение: княжеское хозяйство требует заботы и ухода. А тут и княжеская супруга родила еще одного сына – Святослава. Хлопот полон рот! Куда тут в поход огнищанину?

– Это, конечно, так, – согласился Илья Всемилович. – Домашние и удельные княжеские дела отнимают много времени…А скажи, Сила Тетерич, как там поживает супруга моего друга Ермилы, Аграфена?

– Все в добром здоровье, – ответил брянский купец Сила. – Они еще не старики, чтобы страдать. Правда, говорят, что Ермила Милешич завел себе любовницу…Но да тут,…как сказать, все лишь слухи и толки…

– У них там в овраге, называемом Верхним Судком, – поддакнул Василек Мордатович, – у князя есть охотничий домик…

– А, – улыбнулся Ласко Удалович, – и у нашего князя есть такой же домик! Он там принимает разных женок и красных девиц!

– Так я об этом и говорю, – промолвил Василек. – Наш князь достойно отдыхает, и его верные слуги не теряются!

– Спаси, Господи! – перекрестился отец Василий. – Это же великий, неоправданный грех!

– Ну, что поделаешь, батюшка, – усмехнулся Порядко Брешкович. – Чтобы быть праведником, нужно идти в монастырь! А славным князьям и подлому люду нужны развлечения! Вот, к примеру, есть у нас веселый дом. Да не один, а целых три! Ну, и ходят туда друзья-приятели без всякого стеснения! И никто такому не препятствует…И казне благо: доходы от этого немалые!

– Да, ваши веселые дома отменные! – мечтательно промолвил Сила Тетеревич. – Все тут с мудростью устроено! Надо бы и нам такое перенять! Думаю, что мы это наладим!

– А я, в свой черед, – закивал головой Илья Всемилович, – непременно наведаюсь в Брянск в следующем году. Хочу проведать Ермилу Милешича. Я уже давно не видел моего милого друга! Заодно узнаю, как у вас идет торговля, и стал ли ваш Брянск настоящим удельным городом!

– Съезди, сваток, – согласился Ласко Удалович, – да посмотри, надо ли нам начать торговлю с недалеким Брянском. Авось, дело сладится…Надо искать новые торговые пути. Если татары потребуют еще большую дань, не продержимся на нашей смоленской торговле. Одного Великого Новгорода мало…А жить-то надо!

ГЛАВА 9

ЗАБОТЫ РОМАНА БРЯНСКОГО

В середине августа 1252 года князь Роман Брянский возвращался домой из Новосиля. Он ездил в этот городок к своему брату Симеону, удельному глухово-новосильскому князю, который был на четыре года моложе князя Романа: только недавно ему исполнилось двадцать три года.

У брянского князя как-то не заладились отношения с родными братьями. Сразу же после смерти отца князь Роман попытался укрепить с ними связи, но ничего не получилось. Он ездил и в ближайший Карачев к брату Мстиславу, однако был там встречен хоть внешне и приветливо, но настороженно. Бояре князя Мстислава, происходившие из верхушки вятичской родо-племенной знати, расценили визит брянского князя как попытку «подмять под себя» младшего брата, подчинить Карачев своему влиянию. Бесплодными оказались попытки князя Романа объединить силы братьев против единого врага – татар – и для общей безопасности. В Карачеве наотрез отказались заключить военный союз. – Мы слабы, с татарами не справимся, – бормотал во всем согласный со своими боярами Мстислав. – А если поганые разгневаются и пойдут на Карачев? Нет, уж лучше по-прежнему отсылать меховую дань в Чернигов. А уж князь Андрей сам съездит в поганую Орду, свезет туда наши меха, а где и защитит нас ласковым словом у татарского царя, если будет нужно…

Карачевский князь не хотел рисковать ничем. Как узнал Роман Брянский от подкупленного им княжеского огнищанина, тот выплачивал великому черниговскому князю Андрею вдвое большую дань, чем Брянск.

Расстроенный неудачей, князь Роман Михайлович попытался уговорить своего самого младшего брата – Юрия – для чего съездил и в его удельную столицу – Тарусу. Но и здесь брянский князь военного союза не добился. Окруженный старыми, еще отцовскими, дружинниками, Юрий не пожелал даже разговаривать о военных делах.

– Бояре не советуют! – отмахнулся он от брата Романа. – На то есть великий черниговский князь Андрей! Он сам отвозит дань татарам, значит, ему и защищать всю черниговскую землю! Мы платим немалую дань, татары нами довольны, и какой смысл раздражать их всякими союзами и ратными делами? Кто знает, а вдруг и донесут в Орду? На Руси это дело привычное!

И здесь, как узнал по секрету князь Роман, дань в Орду платили немногим меньше, чем Карачев, всего на…два десятка куньих шкурок…

И вот остался последний брат, Симеон. У князя Романа еще с детских лет сохранились теплые воспоминания о нем. Еще княжичем Симеон был добрым, ласковым мальчиком, тянулся к брату Роману и чрезвычайно любил военные занятия. Бывало, пойдет с отцом старший брат Ростислав в поход, так княжич Симеон все глаза проплачет, умоляя отца взять и его с собой. Он часто приходил на учения, проводимые дядьками с княжичем Романом и его младшей дружиной, пытался сам принять в них участие, но, по молодости, почти всегда отстранялся опытными вояками.

А однажды княжич Роман, пожалев братца, позволил ему пострелять из лука на отцовском стрельбище. Однако это дело едва не кончилось печально. Тяжелый лук вырвался из рук малыша, и, слава Богу, стрела, скользнув острием по руке мальчика, вонзилась в землю, не причинив тому особого вреда.