Роман Брянский

Князь Александр, не слезая с коня, приблизился вплотную к Борису Васильевичу, обнял его и троекратно поцеловал. – Как тут ваши ростовские дела? – весело спросил он. – Как ты, жив – здоров?

– Благодарю, великий князь! – улыбнулся, озарив своими большими голубыми глазами розовощекое лицо крепкого, здорового русича, князь Борис. – У меня теперь радость: родился сын! Назвали Дмитрием…

– Ну, что ж, тогда прими мои поздравления! – похлопал по плечу ростовского князя Александр Ярославович. – Пусть же твой сын Дмитрий будет во всем похож на отца!

– Благодарю от всего сердца, великий князь! – ответствовал довольный молодой отец. – А теперь прошу к нам, отдохни с дороги!

Великий владимиро-суздальский князь первым делом, отпустив своих слуг и воинство, направился в баню. Здесь он провел не больше часа. Вымытый челядью князя Бориса и одетый в чистое, пахнувшее душистыми травами белье, князь Александр быстро прошел по теплым переходам в терем своего ростовского вассала, в трапезную комнату, где его ожидал большой, уставленный всевозможными яствами стол, за которым сидели на скамьях приближенные великого князя и Бориса Ростовского, тихо ожидая своего повелителя.

Князь Александр сел во главе стола в большое кресло хозяина терема. По правую руку от него расположился князь Борис Васильевич, а по левую – епископ Кирилл Ростовский.

Но едва успел духовный владыка благословить трапезу, а великий князь Александр первым отпить заморского вина из круговой братины, как в комнату неожиданно вошел слуга, тихонько приблизился к уху князя Бориса и что-то ему прошептал. Выслушав слугу, Борис Васильевич махнул рукой, чтобы тот удалился, и, отпив из братины, протянутой ему двумя руками князем Александром, большой глоток вина, передал чашу по кругу и поднял голову. – Великий князь! – промолвил он. – Мне только что сказал гридень…, – он замялся. – Может, подождем до конца трапезы?

– Да уж говори, не томи, что там случилось! – встревожился князь Александр.

– Да тут вот дело такое странное, – пробормотал Борис Ростовский. – Ты поручил мне следить за Тверью. Я должен был знать, что там делает твой брат князь Ярослав Ярославич…

– Ну, так что же мой брат делает? – перебил его князь Александр. – Неужели что-нибудь опять натворил? А может, у него неладно со здоровьем?

– Князь Ярослав сбежал! – громко сказал Борис Васильевич. – Покинул Тверь и умчался со своей дружиной на север!

– О, Господи! – вскричал князь Александр. – Никак поехал в Великий Новгород?! Вот беда какая! Опять смута грядет! Неужто захотел прогнать моего сына Василия?

– Слуга сказал, что князь Ярослав поехал в Псков, – ответил князь Борис. – Он якобы получил приглашение от псковских людей!

– В Псков? – задумался Александр Ярославич. – Ну, это еще ничего…Мои новгородцы совсем недавно отогнали проклятых немцев от Пскова. На этот раз нечистые немцы осаждали Псков. Они часто нападают на псковскую землю, и псковичи зовут на подмогу новгородцев. Видно, моему брату Ярославу захотелось повоевать с немцами? Если так, то это достойно похвалы!

Сидевшие за столом княжеские люди заулыбались, а епископ Кирилл перекрестился.

– Нет на Руси покоя, – сказал он. – Одни лишь смуты и неурядицы. Да будет благословен князь Ярослав, если пошел защищать псковскую землю!

После трапезы князь Александр, отпустив отдыхать своих бояр и дружинников, еще долго беседовал с князем Борисом и владыкой. До глубокой ночи они обсуждали события последних дней.

– Нужно думать о нашей земле, великий князь! – говорил ростовский епископ. – И наводить порядок. Плохо, что братья между собой воюют, а поганые побеждают и радуются!

– Пока у нас не будет единого правителя, – задумчиво промолвил князь Александр, – мы не избавимся от усобиц и беспорядков. А как тут быть единому правлению? Вот здесь, в суздальской земле, едва установили мою власть! И чего это стоило? Что касается других земель…Вот у князя Андрея Черниговского есть свой ордынский ярлык. Что ему наши дела? Да и смоленский князь Глеб хоть и заключил со мной союз, но слаб и не хозяин в своем уделе! Да и пошел он на этот союз, чтобы укрепить свою власть. Но где я возьму силы, чтобы всем помогать? Неужели надо и теперь звать татар в поход на Смоленск, чтобы вернуть князю городскую усадьбу? Видно, смоляне, по примеру новгородцев, решили держать своего князя за городом: боятся, что он покусится на их власть! А что говорить о положении князя в Великом Новгороде! Вот посадил я там сына Василия…А как долго он там усидит? Сумеет ли ужиться с новгородцами? Выдержка – великое искусство!

– Да, великий князь, – кивнул головой Борис Васильевич. – Названные тобой земли непокорны и слабы. Черниговская земля совсем развалилась! Великий князь Андрей Всеволодыч – слабый правитель! Там всем заправляют уделы. Я недавно ездил в Брянск к своему дяде, князю Роману Михалычу…Могу сказать, что его удел посильнее Чернигова и Смоленска! Город Брянск поистине отвечает своему названию: город крепкий и бранный! Думаю, что он не по зубам даже татарам!

– Брянск? – промолвил задумчиво князь Александр. – А разве этот город не пострадал от татар?

– Они не дошли до Брянска, – ответил князь Борис. – Город слишком хорошо защищен самим Богом: кругом овраги, леса, болота, а крепость стоит на огромном и крутом холме!

– А зачем ты туда ездил? – вопросил князь Александр.

– Да вот, хотелось посмотреть, как живет мой дядя. Моя матушка просила меня проведать своего брата и передать ему ее монашеское благословение…Ну, вот я приехал и попал на похороны. Умер младший княжеский сын, двухлетний Святослав. Словом, случилось горе! Ну, поплакали, поговорили. Я предложил брянскому князю подружиться с тобой, великим суздальским князем…

– Ну, и как? – с интересом промолвил великий князь. – Что сказал Роман Брянский?

– Как бы это сказать, великий князь…, – с грустью ответствовал князь Борис. – Дядя отнесся к моим словам настороженно. Ответил сдержанно: как Господь, дескать, даст! Нам и так одним спокойно за глухими лесами!

– Вот видишь, – вздохнул Александр Ярославович, – даже твой брянский дядя поет все ту же песню! Где нам до единой власти?!

ГЛАВА 11

ОПАСНАЯ ДОРОГА

Обоз смоленского купца Ильи Всемиловича съехал с проезжей дороги.

– Давайте-ка, ребятушки, вон к той поляне! – приказал купец своим людям. – Тут всем хватит места. Слава господу, что у дороги редколесье. Можно даже телеги затащить…

Татары заартачились. Их небольшой отряд из десяти копий следовал за купеческим обозом. Пока шли по дороге, все было хорошо. Но вот в лес татарский мурза Агбарчи въезжать не пожелал. – Мы не будем ночевать среди ваших лесных духов! – сказал он купцу Илье. – Зачем свернули с дороги? Так бы и ночью ехали! Ведь сам ты сидишь в арбе? А мы приучены спать верхом на конях!

– Не спорь, Агбарчи, – похлопал его по плечу Илья Всемилович. – Так уж решили твои высокие начальники, чтобы мы делали по дороге привалы. Нынче опасно по ночам ездить. Неужели ты забыл о судьбе Абага-кэрэ?

Татарский десятник замолчал. Об отряде Абага он хорошо знал. Как-то татары поехали сопровождать обоз одного русского купца из Великого Новгорода да так и пропали, как в воду канули! Два года нет известий ни о них, ни о купце и его людях. Уже из Новгорода приезжали в Сарай купцы и расспрашивали. Но куда люди делись, так никто и не узнал!

– Что случилось, Илья Всемилич? – встревожился подошедший к беседовавшим Мил, сын смоленского купца Ласко Удаловича. – Неужели решили сделать привал?

– Да, я решил делать остановки, – кивнул головой купец Илья, – по совету одного важного татарского сановника. У нас сейчас мало людей. Разве защитишься с тремя десятками человек? Имели бы хоть сотню, тогда бы ехали без остановок. Но, как сказал Болху, царевич не дал нам больше воинов. А это опасно! Нельзя ехать ночью! А духов лесов, Агбарчи, не бойся! – перешел на татарский язык Илья Всемилович. – Вот тебя для этого оберег. – Он достал из-за пазухи кошель и извлек из него небольшой серебряный крест на цепочке. – Вот, надень, тогда не будет угрозы ни тебе, ни твоим людям…Спокойно себе отдыхай! Что поделаешь, Агбарчи, надо беречь людей и думать о своей жизни. Береженого Бог бережет! Нам еще придется сделать два привала…

Татарин быстро схватил серебряную цепочку и надел ее на шею. – Якши! – крикнул он своим людям и замахал руками. – Айда!

Купец Илья лежал в кустах на мягкой шерстяной подстилке рядом с сыном своего свата. Последний безмятежно спал, тихо посапывая. Но Илье Всемиловичу было не до сна. Привыкший лежать весь свой долгий путь на телеге, он все никак не мог успокоиться.

Сентябрь 1254 года был достаточно теплым, чтобы заночевать в лесу. Казалось, лето остановилось и не собиралось уступать место осени. Даже лесная трава не пожухла, сохраняя всю свежесть своей зелени…Желтизна едва тронула древесный лист…

Купец Илья возвращался из дальних странствий. Ему вновь пришлось совершить поездку в чужеземные края. Так уж получилось. Илье Всемиловичу хотелось съездить в родные места, повидать своего друга Ермилу Милешевича, ставшего большим человеком при удельном князе Романе Брянском, но не судьба.

…За два года до нынешней поездки на Восток в Смоленск приехали новгородские купцы, возвращавшиеся на родину со стороны Орды. Они везли редкие вещи, многократно их обогатившие. Особенно потрясли смоленских купцов самые дорогие в ту пору товары новгородцев – драгоценные камни различных форм и расцветок. – Это индийские самоцветы, – говорили предприимчивые новгородцы. – Мы купили их на рынках ордынского Хорезма! Этот товар приходит туда издалека!

Ласко Удалович купил у них огромный изумруд за безумную цену – аж за десять серебряных гривен! Не удержался и Илья Всемилович: приобрел для своей любимой Василисы золотой перстень, прекрасной работы, с большим сверкающим сапфиром за две гривны серебра!

Супруга купца, однако, восприняла подарок не очень радостно. Поцеловав мужа, она всплакнула. – Чует моя душа, свет мой, Ильюшенька, что не к добру этот драгоценный дар. Уж больно красив этот чужеземный перстень! Он пугает меня тоской и расставанием!

И как в воду глядела Василиса!

Уже на следующий день в лавку к купцу Илье нагрянул его богатый сват – Ласко Удалович. Они долго разговаривали о торговых делах. Наконец, почесав затылок, купец Ласко промолвил: – Вот что, сваток, я решил отправиться по пути новгородских купцов! Моя душа возжаждала дорогих каменьев! Что наша жизнь? Гривны дешевеют, торговля падает…Куда вкладывать богатства? Есть и земля, и усадьбы…Не знаешь, куда это все девать! Как-то вызвал меня к себе владыка. Уговаривал, чтобы я продал городскую княжескую усадьбу назад в казну. Ну, ту самую, что мы отняли на Совете у князя Глеба…Что тут спорить? Сказал: подумаю…А там и продам! Не ссориться же мне из-за этого с владыкой? Тем более, что предлагает изрядную мзду – вдвое больше настоящей цены! А чем расплатится? Серебром! Тоже, вроде бы, неплохо. А что мне делать с тем серебром? Солить? Мочить? Новгородцы говорили, что в далеком татарском Семиградье, на местных рынках, самоцветы продаются за серебро пригоршнями! Вот это дело! Влезла мне в голову одна мечта: набрать бочонок этих самоцветов…Ну, а если не бочонок, так хоть бы сундучок! Тогда можно спокойно встретить старость!

– Помилуй, Господи, сват! – возмутился Илья Всемилович. – Да и без этого ты у нас не бедняк! Куда мне с тобой равняться?

– И можно и нужно быть богаче! – сказал с горячностью Ласко Удалович. – И тебе неплохо бы приумножить свои богатства и догнать меня! Разве мне не хочется, чтобы моя дочь жила в достатке и покое?

– Так мы же с тобой, сват, собирались в Брянск! – удивился купец Илья. – Хотели посмотреть местный рынок и познакомиться с видными людьми…Там тоже можно отхватить солидный куш!

– Однако там не купишь много изумрудов, жемчуга или сапфиров! – возразил купец Ласко. – Такой камешек один на десяток гривен тянет! А поторговавшись у бусурман, возьмешь и за полгривны! Подумай-ка!

– Что ты, сваток! Да тебе уже за полста лет! Какой тебе дальний поход? – воскликнул в изумлении Илья Всемилович. – У меня не повернется язык позвать тебя в такую даль!