Роман Брянский

Эту ночь брянский князь провел в большом купеческом тереме, отданном ему благодарным рославльским богачом. Князь вначале хотел переночевать в доме тамошнего воеводы, своевременно сбежавшего в Смоленск, но к нему явились местные купцы и упросили отдохнуть в другом, более богатом тереме. До самого утра пролежал князь Роман в объятиях своей новой возлюбленной Домены, не зная усталости. Князь вспоминал былые годы, когда он горячо любил молодую супругу, княгиню Анну, а потом и юную Арину.

– Я так полюбил эту красную девицу! Всем своим сердцем! – думал князь, глядя в красивое лицо уснувшей под самое утро Домены. – Лучше девицы или женки я еще не знал!

Так в легкой радости он задремал, но не успел сомкнуть веки, как длинный, протяжный зов боевого рожка разбудил его.

– Пора идти на Смоленск! – тихо сказал он, вставая.

Домена пробудилась и привстала, обнажив свою полную красивую грудь. – Еще рано, мой милый князь, – сказала она, улыбаясь и как бы расцветая, как нежный, благоухающий цветок. – Куда же ты так спешишь?

– Пора идти к войску, – улыбнулся ей в ответ невыспавшийся князь. – Теперь выспимся, когда возьмем Смоленск! А ты, моя красавица, еще отдыхай!

– А ты вернешься, мой любимый? – спросила нежным грудным голосом красавица.

– Вернусь, моя славная горлица! – ответил сразу же помолодевший от слов девушки брянский князь и, натянув на себя легкие походные штаны, вышел в простенок.

– Какой он ласковый! – сказала про себя пятнадцатилетняя Домена, вытянувшись и закрыв глаза. – Ничего, что немолод! Он такой сладкий в любви! Не то, что наши сопливые смерды!

Уже к вечеру княжеское войско подошло к Смоленску. В лучах заходящего солнца город смотрелся, как сказочный призрак.

– Не хочется губить эту красоту, – громко сказал как бы самому себе князь Роман. – Однако же надо разгромить все окрестности! Ну-ка, Добр, поджигай все ближние постройки!

Конница Добра рассыпалась по окрестностям Смоленска, нещадно грабя то, что не успели унести разбежавшиеся жители. Яркое пламя поднялось вверх, освещая стены насторожившегося города, испуская едкий дым и большущие, сверкавшие в темном небе, искры прямо в сторону города.

– Пусть подышат дымом пожарищ, – сказал, потирая руки, князь Роман. – А теперь, – обратился он ко второму воеводе, – разбивай-ка, Славко, здесь лагерь и назначь ночной дозор. Принимайте пищу и готовьтесь ко сну!

– Князь мой славный! – раздался вдруг знакомый приятный голос и к нему подбежала веселая, бодрая Домена. – Я сама пришла с твоими людьми!

– Какая радость! – сказал довольный князь Роман. – Давай же, моя лада, поешь вместе со мной, а потом пойдем на отдых в мой походный шатер.

Наутро, едва забрезжил рассвет, к князю в шатер тихонько вошел его ночной стражник. – Великий князь! – тихо сказал он. – Пора вставать: к тебе прибыл человек из Смоленска!

– Я скоро приду, сынок, – сказал, вставая, Роман Михайлович. – Не тревожься, моя сладкая красавица, – кивнул он головой приподнявшейся с подушки Домене, – отдохни еще после такой ночи…А я пойду по делам… – И он вышел из шатра.

Смоленский посланец терпеливо ожидал брянского князя, сидя у потухавшего костра в окружении брянских дружинников.

Легко одетый, даже не умывшийся, князь Роман сразу же подошел к нему.

– Людей пока не будите, – сказал он воинам. – Мы успеем, если будут выходить смоленские воины.

– Ты всегда заботлив к своим воинам, великий князь! – сказал стоявший тут же воевода Добр. – Но им пора подниматься! Наши воины беззаботно спят, благодаря твоей доброте и жалости. Недолго до беды, батюшка!

– Ну, тогда будите людей, но без рожка, – сказал, махнув рукой, Роман Михайлович. – Не надо поднимать шум!

– Слушаюсь, батюшка, – кивнул головой Добр и побежал отдавать приказы.

– Здравствуй, великий князь! – сказал стоявший у костра смоленский боярин, одетый в богатый разноцветный парчовый кафтан. Под лучами восходящего солнца его одежда искрилась и переливалась всеми цветами радуги.

– Какая же мука так одеться в жарищу! – подумал князь Роман, глядя, как потный, краснолицый боярин прижимает к животу небольшую, но теплую, кунью шапку. – Здравствуй! – ответил он с усмешкой, оглядывая своего незваного гостя. – Кто ты такой и зачем сюда пожаловал?

– Я – Вышата, боярин покойного князя Глеба Ростиславича, а теперь его сына, твоего зятя Александра Глебыча…Ты должен помнить меня, великий князь…Я был на свадьбе твоей старшей дочери и сидел тогда неподалеку от молодого князя…

– А, так это ты, Вышата! – промолвил уже другим, дружеским голосом, князь Роман. – Тогда расскажи, как там моя дочь, внуки и сын Александр!

– С ними все хорошо, великий князь, – улыбнулся боярин. – Твоя дочь живет в почтении и процветании. И твои внуки, сыновья князя Александра, живы и здоровы. Василий с Иваном – уже добрые молодцы! Ты их сам увидишь, когда к тебе придет князь Александр…Однако сначала скажи, великий князь, почему ты разгневался на нас и привел сюда свое войско? Все горожане до смерти напуганы!

– Разве ты не знаешь, знатный княжеский боярин, – промолвил Роман Михайлович, – что натворил этот премерзкий Федор? Пусть теперь выводит мне навстречу свое войско! Передай это мое требование вашему бесстыжему князю!

– Я же сказал тебе, великий князь, что я – боярин только твоего зятя, – склонил голову смоленский посланец, – а этому князю Федору я не только не слуга, но, если не кривить душой, такой враг, что не хочется говорить! Мы, смоляне, не любим этого неправедного князя! Этот князь Федор сразу же сбежал в свой Ярославль, как только узнал о твоем походе. А с ним удрали и все его бояре. В городе остались лишь князь Александр с супругой, детьми и небольшим войском. Князь Федор, перед своим бегством, назначил Александра Глебыча воеводой. А на деле твой зять Александр – великий смоленский князь!

– Если бы так, – усмехнулся князь Роман. – Мне не верится, что князь Федор так просто отдаст этот богатый «стол«…Однако же пусть тогда мой славный зять Александр сюда пожалует. И приведет мою дочь с внуками. Я, наконец, увижу свою дочь и любимых внуков. А там и поговорим. Да, еще! Доставьте же сюда на цепи ту зловредную женку Лесану. Отпустите также со мной в Брянск того купца, Избора Ильича, с супругой, детьми и слугами. А остальное мы обсудим с моим сыном Александром…

– Сейчас же передам ему твои слова, великий князь! – склонился в низком поклоне смоленский боярин так, что едва не коснулся земли своей длинной седой бородой.

В полдень в княжеском шатре за большим дубовым столом сидели прибывшие из Смоленска желанные гости князя Романа. По правую руку от него восседал князь Александр Глебович, зять, с двумя сыновьями – Василием и Иваном, по левую – рядом с красавицей Доменой – дочь князя Романа и супруга князя Александра Агафья. Около нее сидел брат Олег Романович, не сводивший с сестры своих ласковых глаз. Бояре стояли у стола и молча слушали разговор двух князей.

– Так что, батюшка, я никак не могу тебе выдать ту злодейку Лесану, – говорил, прихлебывая из большой серебряной чаши ароматный пряный мед, князь Александр. – Она неожиданно сбежала из города дней пять тому назад, а куда – никто не знает! И вместе со своим батюшкой – купцом Порядко…Все обыскали, но никого не нашли. В тереме этого неправедного купца не было даже слуг…

– А как же купец Избор Ильич? – спросил громко, но без гнева в голосе, князь Роман. – Его надо выдать без промедления!

– Я сразу же освободил этого купца, когда сбежал мой отважный дядюшка Федор! Купец Избор получил назад все свое имущество, дома и постройки! Он сейчас пребывает в твоем лагере. Если хочешь, забирай его к себе!

– Ладно, сынок, – улыбнулся князь Роман. – Значит, пора положить конец этой войне. Пойдем восвояси!

– Вернул бы ты мне пленников, батюшка, – сказал нерешительно князь Александр, – да их имущество…

– Этого не могу, сынок, – отмахнулся рукой Роман Михайлович, поморщившись. – Если бы ты был великим смоленским князем, я бы с тобой согласился. А пока ты еще воевода, я только могу прекратить войну. Нельзя оставить без наказания поступки того окаянного злодея, князя Федора! Следует нанести ущерб его земле! На этом прощай! – Князь Роман встал и, подойдя к столу, обнял свою поседевшую и располневшую дочь. – Здоровья тебе, моя любимая дочь! – сказал он, обнимая и целуя княгиню Агафью. – Как же ты похожа на мою покойную мать!

– Прощай, мой славный батюшка! – сказала, утирая слезы, княгиня.

– Прощайте и вы, мои дорогие внуки! – сказал князь Роман, перейдя на другую сторону и целуя вскочивших со своих мест рослых молодцев. – Вижу, что вы уже совсем взрослые! Давно перешагнули два десятка. Передайте же своим супругам мои добрые пожелания и подарки!

– Прощай, наш славный дедушка! – почти в один голос крикнули светловолосые голубоглазые княжичи.

– А ты пока посиди со мной, сынок, – кивнул головой князю Александру Роман Михайлович.

Когда они остались наедине, князь Роман, присев на скамью рядом с зятем, сказал: – Ты видишь, как постарел и поседел мой сын Олег?

– Вижу, батюшка, – тихо ответил Александр Глебович.

– У меня нет настоящего наследника, сынок, – прошептал брянский князь. – Поэтому знай, когда я умру…

– Да что ты, батюшка?! – вскричал князь Александр. – Ты еще в силе!

– А тогда, сынок, после моего Олега…Я не верю, что он долго проживет…И если мой Олег уйдет в монахи, о чем он твердит едва ли не каждый день, то великим черниговским князем должен стать ты! Я думаю, что Брянск – это не так уж плохо!

– Да что ты, батюшка, я же останусь княжить в Смоленске!

– Погоди, сынок, – улыбнулся князь Роман. – А если ты, в самом деле, станешь великим смоленским князем…Тогда присылай в Брянск своего старшего сына Василия!