Роман Брянский

– Встань же, коназ Андрэ! – громко сказал Мэнгу-Тимур. – Нынче мы довольны тобой!

Князь Андрей встал и снял с головы шапку.

– Ну, какая у тебя сейчас просьба? – спросил ордынский хан. – Неужели опять враждуете с братом Дэмитрэ? Ты ж ведь и в прошлом году приходил к нам за помощью?

– Твоя мудрость, государь, – сказал громко князь Андрей, – велика и безгранична! Ты еще не выслушал меня, а уже все знаешь! В самом деле, государь, мой брат Дмитрий не повинуется твоей воле и не желает отдавать свой «стол»! Поэтому я прошу тебя, великий государь, дай мне еще раз войско, чтобы покарать того наглого строптивца!

– Я всегда готов оказать тебе помощь, – сказал, кивнув головой, ордынский хан, – однако же надо поговорить об этом с моими полководцами, не так ли, мой верный Болху?

– А зачем тебе это надо? – усмехнулся ханский советник. – Сам прикажи, кому пойти в поход на землю коназа Дэмитрэ!

– Разве у нас есть свободные войска? – вопросил Мэнгу-Тимур.

– Пока свободны только Турай-Тимур и Алыня, – ответил, улыбаясь, Болху-Тучигэн. – Они всегда готовы идти на Залесскую Орду!

– А может, приказать тому коназу Ромэнэ из Брэнэ пойти в этот поход? – нахмурился Мэнгу-Тимур. – Мне не нравятся его отношения с Ногаем! Сегодня утром мой братец Туда-Мэнгу снова жаловался на этого Ромэнэ…Мне это уже надоело!

– Ну, я ничего не знаю, государь, – покачал головой Болху-Тучигэн, – о походе коназа Ромэнэ к Ногаю в этот год…Ногай никуда не выходил из своего кочевья…

– О, повелитель и премудрый государь! – взмолился великий суздальский князь. – Не надо мне помощи от брянского князя Романа! Мы давно с ним во вражде! Да он и не пойдет на мои земли! Князь Роман воюет только с язычниками и нехристианами…Многие князья обращались за помощью к Роману Брянскому, но он не поддержал ни одного против родственников!

– Неужели так? – удивился Мэнгу-Тимур. – Но я уверен в его преданности моей воле. Он не раз ходил в боевые походы. На Лэтвэ и Булгарэ…И безжалостно разбил тех треклятых ясов! Неужели он не подчинится мне и не пойдет на твоего брата Дэмитрэ?

– Не могу так сказать, государь, – покачал головой князь Андрей. – А вдруг не пойдет? Как предугадаешь этого князя Романа? Скажу только одно: мы не любим этого брянского князя! И у нас эта вражда – очень давняя!

– Из-за чего же у вас вражда? – весело вопросил Мэнгу-Тимур. – Этот коназ не раз стоял передо мной. И ничего подозрительного я в нем не заметил! Почему же ты им недоволен?

– Как бы это сказать, государь, – ответил князь Андрей, глядя куда-то в сторону. – Еще с молодости этот брянский князь Роман не хотел дружить с нашими суздальскими князьями…Он – властный и суровый человек! Не захотел даже сватать своих сыновей за наших дочерей. И даже сослал своего старшего сына в какую-то лесную глушь за то, что тот женился без его воли! А сам был виноват в том, что его сын перезрел до большого возраста, не будучи вовремя женатым! А младшего сына держит в монашестве, как бирюка! А это – настоящая жестокость!

– Я знаю его сына Олэгэ, – пробормотал Мэнгу-Тимур. – Он хорошо воевал у города Дедякова! Неужели этот храбрый воин живет без жены? Не верю этому!

– Но это так, государь! – воскликнул князь Андрей. – Совсем недавно приходили монахи в мой город Владимир и говорили, что этот Олег, наследник Романа, не только живет как бирюк, без жены, но все свое время проводит в молитвах и поклонах Господу! Простаивает все службы в церкви от зари до солнечного заката. За это его очень хвалят все церковные люди! Для них Олег – настоящий святой!

– Ну, такое нужно только приветствовать! – покачал головой ордынский хан. – Ваша христианская вера очень полезна! Эта церковь наставляет вас быть покорными и всю жизнь молиться. А это очень хорошо! Тебе надо радоваться за сына этого Ромэнэ! Достоин также всяческой похвалы и сам Ромэнэ, если научил сына уму-разуму!

– Ты очень щедрый, государь, на доброту и теплое слово, – улыбнулся, скрывая досаду, Андрей Александрович, – однако же сам князь Роман Брянский – далеко не праведник! Он даже иначе относится к подлому люду, чем мы, русские князья!

– Значит, этот коназ зол и жесток к подлому люду? – вопросил Мэнгу-Тимур, нахмурившись. – Неужели ты жалеешь простолюдинов? Это так, коназ Андрэ?

– Совсем не так, государь! – воскликнул великий суздальский князь. – Этот Роман вовсе не зол и не жесток к разным, там, дуракам…Даже наоборот, он слишком прост к подлому люду! Если какой-нибудь смерд умеет хорошо говорить, князь принимает его к себе на службу. У него даже есть бояре из простолюдинов: какой-то лесник и его дети…Он даже назначал воеводой какого-то скорняка или горшечника! Этот князь свободно общается с простолюдинами. Он не смотрит, смерд перед ним или купец, если ему тот человек полезен…Любого может взять к себе в услужение! Я уже не говорю о женках…

– Говори же, Андрэ, без утайки! – потребовал Мэнгу-Тимур. – Мне надо знать все о моих коназах!

– Мне рассказали монахи, – пробормотал смущенный Андрей Александрович, – что этот князь Роман собрал у себя много разных очень красивых женок…Есть среди них и пленницы…Даже из Литвы и Польши! Говорят, что князь Роман добыл их в совместных с Ногаем боевых походах. Многих женок ему подарил сам Ногай! А его княгиня живет как вдова, в тоске и печали!

– Это и все? – разочарованно молвил ордынский хан и почесал затылок. – Ты ничего особенного не сообщил о коназе Ромэнэ…Если этот Ромэнэ любит красивых женок, то что здесь такого? Кто из мужей их не любит? А вот если собирает вокруг себя трудолюбивых простолюдинов, тогда…Однако же, Андрэ, мы зря убиваем свое время. Надо подумать о деле. Что ты посоветуешь, мой верный Болху?

– Посылай, государь, Турай-Тимура и Алыню. Они нынче свободны и непрочь добыть серебра и пленников! Пусть идут!

– Хорошо, Болху. Скажи тогда об этом Туда-оглану, чтобы быстрей подготовились и жестоко покарали этого Дэмитрэ за своеволие. Согласен с этим решением, коназ Андрэ?

– Благодарю, государь! – улыбнулся Андрей Александрович. – Целую землю возле твоих ног, могучий повелитель!

– Ну, ступай тогда, Андрэ, – махнул рукой Мэнгу-Тимур, – и собирайся в поход!

Великий суздальский князь низко поклонился и быстро пошел, пятясь, стараясь не повернуться задом к ордынскому хану, к выходу.

– Однако насколько этот коназ Андрэ подл и зол! – сказал Мэнгу-Тимур, когда нежданный гость удалился. – Не знает как сказать, чтобы вылить побольше грязи на того Ромэнэ! Но так и не может ничего подыскать! Ставит этому Ромэнэ в вину даже набожность его сына! И все же есть опасные мысли в сказанных им словах! Если тот князь так умен, что приближает к себе людей не по родству или богатству, это тревожно! Я вижу, что этот Ромэнэ не глуп! Разве ты не помнишь, как великий Темучин собирал вокруг себя простых, но смекалистых людей?

– Помню, государь, – кивнул головой Болху-Тучигэн. – Уметь находить полезное в простолюдинах, грубых дураках – это знак глубокой мудрости!

– Значит, этот коназ Ромэнэ – неплохой правитель! – покачал головой Мэнгу-Тимур. – Не пойму: будет ли нашей Орде польза от этого или вред?

– Только одна польза, государь, – улыбнулся ханский советник. – Вот смотри, человек от этого Ромэнэ, купец Лэпкэ, намедни досрочно привез всю дань…Да, кроме того, доставил нам на продажу кучу своих мехов и сбыл их со взаимной выгодой. Сам же Ромэнэ успешно ходит с нашим войском в боевые походы. А если он не воюет на стороне тех коназов Суждалэ, то в этом нет его вины. Ты ему об этом не приказывал. А если бы приказал, то я верю, как в одного Аллаха, что он пошел бы туда, куда тебе нужно!

– Это хорошо, что ты упомянул Аллаха, мой верный Болху, – сказал, помрачнев, Мэнгу-Тимур. – На днях мне приснился странный сон: передо мной вдруг появился одетый во все белое старик с белой бородой…И этот старик, имевший благородный вид, сказал мне: собирайся, хан Мэнгу-Тимур, в скором времени предстать перед наши Господом, Аллахом! И скорей готовь себе достойного преемника!

– Что ты, государь! – громко сказал Болху-Тучигэн, почувствовав удушье. – Не говори таких слов! Мы все ходим под Аллахом! А сон – это только душевный отдых! Я не раз предавался во сне лютой смерти, однако вот жив до сих пор…

– Ладно, мой верный Болху, – грустно улыбнулся ордынский хан. – Ты меня сейчас успокоил, но о преемнике все же надо подумать…Не знаю, кого после себя оставить! Хотелось бы моего старшего сына Тохтэ…Но пока моим наследником считается Туда-Мэнгу…Как же быть? Туда-Мэнгу не очень набожен. Он любит разных колдунов и дервишей. Предпочитает развлечения, а не серьезные дела…Наши муллы его не очень хвалят, а эмиры просто молчат…А это не годится! Да и мой сын Тохтэ не показывает должного почтения к нашей праведной вере…Я слышал, что Тохтэ ходит в мечеть только по моему приказу! Также говорят, что Тохтэ больше склонен к нашей старой языческой вере! Он, по словам моих людей, как-то говорил, что праведная вера – это та, которую исповедовал великий Темучин до самой смерти!

– Это он однажды сказал на большом пиру, – тихо молви Болху-Тучигэн, – но не против нашей веры, привитой славным ханом Берке. Он говорил много лестных слов о великом предке Темучине, не кривя душой. Но злопыхатели быстро исказили его слова, чтобы опорочить царевича в твоих глазах! Не слушай этих лживых слов, государь, о твоем достойном сыне! Тохтэ умен и наделен твердой волей. Он – самый лучший твой наследник! А Туда-Мэнгу скорее язычник, чем правоверный мусульманин! Да ты сам это замечал не один раз, государь. Подумай-ка лучше и замени наследника: твой сын Тохтэ намного надежнее!

– Я подумаю об этом, мой верный Болху! – кивнул головой ордынский хан. – Ну, а теперь иди к себе в юрту и отдохни до завтра. А там мы посидим и придумаем, как отстранить этого Туда-Мэнгу от наследования…Надо подыскать нужный повод!

– Как говорят урусы: утро вечера мудренее! – улыбнулся Болху. – Ты прав, государь: завтра что-нибудь придумаем.

Это был последний разговор тайного советника Болху-Тучигэна со своим повелителем.

Наутро к нему в юрту прибежал ханский раб и поднял всех на ноги.

– Господин Болху! – кричал он, царапая свое лицо и вырывая из головы редкие волосы. – Нас постигло превеликое горе-несчастье!

– Что случилось? – спросил быстро вышедший из своей спальни Болху-Тучигэн. – Почему ты так громко вопишь?

– Государь…Наш государь! – кричал, заикаясь, верный ханский раб. – Безвременно скончался!

– Скончался? Государь Мэнгу-Тимур?! – отчаянно закричал ханский советник. – Вот уж, в самом деле, какое страшное горе! Давай, сынок Угэчи! Скорей собирай свои вещи!

– Почему, батюшка? – спросил в волнении прибежавший на шум Угэчи.

– Возвращайся же, верный раб, во дворец! – сказал, вытирая слезы, Болху-Тучигэн вестнику смерти. – Я немедленно иду вслед за тобой!

– Слушаю и повинуюсь! – громко крикнул ханский раб и исчез в одно мгновение.

– Якши, сынок, что ты сегодня ночевал в моей юрте, – молвил, немного успокоившись, Болху. – Надо быстро с тобой поговорить!

– Да что ты, батюшка? – испуганно сказал Угэчи. – Неожиданно умер наш государь Мэнгу-Тимур…Но так было угодно Аллаху! Теперь уже нет пользы это обсуждать. Нужно смириться с высокой волей! Значит, теперь будет великим ханом Туда-Мэнгу! Как ни печально, но придется служить этому молодому хану.