Адресованное послание

– Ты боишься?

– Да, наверное…

– Чего?

– Не знаю… Ты вернёшься?

– А ты этого хочешь?

– Да.

– Я вернусь.

– Я буду ждать…

…С тех пор прошло семь лет…

Глава пятая

Керим стоял у входной металлической двери, окрашенной в светло-серый цвет. Глазка в двери не было. Он не нажимал кнопку звонка, однако человек внутри квартиры знал о его присутствии. По коже пробежал лёгкий холодок. Керим не стал «закрываться».

Дверь бесшумно открылась. На пороге стояла худенькая девчонка лет двенадцати. Две коротенькие косички вызывающе торчали в разные стороны. Девчонка тщетно пыталась придать лицу выражение тихой скромницы.

– Вам кого?

– Я хотел бы увидеть Лану.

– Маму? Её нет, она в школу пошла.

– Маму?

– Ну, это я её так называю. Она мне, конечно, не настоящая мать, не биологическая… Проходите…

Девчонка посторонилась – и Керим вошёл в полутёмную маленькую прихожую.

– Лучше сюда, на кухню.

Керим снял обувь и прошёл в крошечную кухоньку.

– Садитесь… Лучше вот сюда.

Слегка порозовев, она схватила с сиденья углового диванчика тряпочную куклу-перчатку и сунула её в карман халатика. Керим сел. Девчонка положила на овальную столешницу перед гостем белоснежную салфетку, поставила чашку со свежезаваренным чаем и села напротив, положив руки на колени.

– Меня Рита зовут.

– Керим. Не боишься впускать в дом незнакомых людей?

Голубые глаза распахнулись, в них мелькнула обида:

– Что я, дура что ли, не вижу, кого можно пускать, а кого нет?

– И почему же меня можно?

– Вас не пусти – вы сами войдёте. Вон как квартиру просканировали. И не как мама – лучом, а сразу всю…

Рита прикусила губу, сообразив, что, возможно, сказала лишнее. Керим улыбнулся:

– Вдвоём живёте?

– Да, родители погибли, когда мне всего два года было, и сестра заменила мне и маму, и отца.

– А бабушка?

– Она редко бывает. У них какие-то нелады с Ланой. От меня это скрывают, но я ведь не слепая!

– А почему Лана в школу пошла? Ты плохо учишься?

– Я – плохо?! Да я вообще лучше всех могла бы учиться, – ладошки девочки снялись с коленок и теперь описывали в воздухе замысловатые фигуры. – А в школу – это из-за Костика. Я ему говорю: «Ты мне не нрра-вишься, и гулять я с тобой не буду». А он не понимает по-хорошему.

– И что, вышло по-плохому?

– Не знаю, – голос девочки увял. – Говорят, в больницу увезли…

Раздался звонок в дверь. Рита жалобно взглянула на Керима и, тяжело вздохнув, пошла открывать. Из прихожей донёсся шёпот. Керим усилил слух. «Кажется, старый друг… Керимом зовут… На кухне… Я ему чаю налила»…

Пауза. Шорох пальто. Лёгкий стук ботинок. Пауза. Рита, оценив важность момента, исчезла в своей комнате. Лана появилась в дверном проёме. Остановилась. Долго и молча смотрела на Керима.

– Меня долго не было?

– Долго… Но я знала, что ты придёшь.

Керим поднялся, налил чашку ещё горячего чая, поставил на стол. Лана отхлебнула глоток, губы у неё задрожали. Она взяла со стола руку Керима и, уткнувшись лицом в его ладонь, заплакала. Заплакала беззвучно, жалобно, по-детски. Керим молча ждал. Наконец, напоследок всхлипнув как-то особенно протяжно, она подняла голову, взглянула на мужчину и улыбнулась.

– Хотела извиниться, но вовремя вспомнила, что тебя, скорее всего, женские слёзы не трогают. Ведь не трогают?

Керим согласно кивнул головой.

– Ну, тогда будем чай пить.

– И что там в школе?

– Энергетический ожог. Очень сильный.

– И что?

– Удалось представить дело так, что Рита этого Костика толкнула – и он попал пальцами в розетку. Попал! Там в коридоре, слава богу, нашлась розетка с отбитым краем.

В дверном проёме показалась остренькая мордочка Риты.