Двумирье Креста. Бегущая по мирам – 17

Лана глянула на подошедших за объедками и монетками нищих, вздохнула, вынула из кармана свои монетки с золотым, положила в центр импровизированного стола, сказала:

– Давайте ещё мальчишку с собой возьмём. У меня золотой есть, долго ему на прокорм хватит и на одежду. Научится что-нибудь делать даже с одной рукой.

Мужик гордо распрямился, поправил морду лица на вполне сносную, хотя и испитую. Мальчишка сплюнул через щель в зубах, выплюнул в ладонь чёрные накладки на зубы, снял из-за уха оттопыривающую вставку, вытащил из лохмотьев вторую руку с набитой трубкой, вставил в зубы, ловко раскурил, процедил с гордостью оскорблённого профессионала:

– Очень надо?! Работать! Выкаблучиваться! Учить что-то! Да я нищенством больше зарабатываю! Всегда найдётся готовая пожалеть убого мальчишечку дура! А иногда и отменная ДУРИЩА целый сребреник подаст! За который содержащий семью подмастерье целый день горбатится! И не надо про вырасту и кем стану. Скоро этот подстарится и сопьётся. Я главным стану, и он будет больше собирать, а я у него отбирать! Это называется круговорот подаяний в боевой двойке паразитов! Не считайте нас тупыми! У нас и Всемирная Гильдия Нищих есть и Тайный Орден Паразитов! Ой! – проболтавшийся пацан получил мощного леща и боевая двойка энергично удалилась, применив и пинковый ускоритель.

Под добрый смех компании Лана надулась сердито, а потом рассмеялась. Начала опять кушать. А потом легла на траву, свернулась калачиком и заснула с куском мяса во рту. Причём очень крепко, вымоталась невероятно. Лиана вынула мясо изо рта девчонки, сунула себе в рот, отнесла новую циркачку, уложила спать в фургоне. Достала из-за пазухи Ланы маленький острый как бритва ножик в потёртых ножнах, вздохнула, вернула на место, закутала в плед и одеяло, погладила золотую головку.

Погрозила пальцем сыну, сказала дочке тоже лечь спать рядом с новенькой. Забрала капитал певички. Сказала, что той деньги в руки лучше не давать. Незаметно спрятала золотой в глубокий тайник в телеге-сцене, печально улыбнувшись про приданое теперь для двоих, и про сыну что-то подыскать, но сейчас такое творится. Села смотреть на костёр, думать и заканчивать пир.

И смотреть и слушать как прискакавшие с новостями с востока стражи Пути сбросили с коня мешок, и со стражей ворот начали рассматривать труп единственного проехавшего по дороге купца, с перерезанным горлом. Ругаясь, что их наругают, и что не было же никого на этом перегоне. Только девка пришла оттуда, но она с севера пришла, как медведь сказал, хотя целый день топала несчастную лигу, но ведь и до дороги дойти надо. Но так ловко прикончить осторожного купчину девка не могла. И кочевники не могли, кодекс чести у них, да и если те кого кокнут, так напополам или в отбивную. Разбойники? Но они не ассасины и бритвочками не машут. Ну и такой клифт сняли бы, а у трупа и ещё полно всякого осталось, да всё осталось, даже нож в сапоге. Загадка. Очередная.

Здоровенные гномы-наёмники тихо матерясь и громко кряхтя вынесли за лапы пьяного в дупелину медведя, положили рядом с труппой. В изголовье поставили стакан с водкой, и положили мандолину с последней парой струн. Несколько циркачей дружно мастерили балалайку.

Жизнь налаживается! И усложняется.

Глава 4. Издержки профессии

Проснулась Лана в поскрипываышей повозке. Циркачи шли пешком за телегой. Было уже позднее утро, но проснулась Лана не сама, а оттого, что смеявшаяся Лиана выдирала из её объятий хихикавшую Яську. Но потом стало не так смешно. Лиана выперла дочку, позвала в повозку Силыча, сразу показала прутик и ножик Ланы, и устроила допрос, начав с пояснения:

– Мы вышли на рассвете, пока следователи не проснулись. Труп с перерезанным горлом на Пути, это серьёзно. Удар был нанесён неожиданно кем-то находившимся рядом. А мы достаточно повидали, чтобы знать как шлюхи режут дураков. Я не говорю, что это ты. Но нам надо знать правду. Ведь всей труппе будет очень худо, если… что не так.

– Он хотел меня изнасиловать, – сразу начала колоться Лана. – И я в отчаянии просто отмахнулась.

– Отмахиваются по руке или по морде, я глянула на труп, удар мастерский и безжалостный. И больше ни одного пореза.

– Так получилось, – уже сердито буркнула Лана.

– Признавайся. Тебе случалось зарабатывать телом? С твоими данными другое трудно предположить. Руки у тебя не рабочие. Актрисой ты не была, сразу рассказала бы. Просто талантливая. Беглая благородная?.. Нет, ты не такая…

– Не случалось!

– Ты девственница?

– Что? – Лана зависла, пытаясь вспомнить что-то, но ответила честно. – Нет.

– Ты думала! Ты НЕ ЗНАЕШЬ? – ошарашенно воскликнула Лиана. – Я ждала ответа «да». И он мог быть враньём. Но я же вижу, что ты что-то скрываешь!

– Скрываю! Я меня есть великая миссия! – сердито буркнула Лана.

– Ну и дура! Тараканы у тебя в голове великие! Силыч, выйди из повозки и позови Шишиашу.

– Да ладно, ну подумаешь, прикончить насильника, – весело проговорил силач и посмотрел на свои кулаки так, что стало понятно, что у него тоже есть опыт, защищая жену или дочку, а судя по ухмылке, может и не раз.

Затем Лиана с Шишиашей тихо смеясь устроили медицинский осмотр молча брыкавшейся Лане. Хором сказали:

– Девственница!

– А какая эпиляция! – мечтательно пробормотала Шишиаша, погладив и голени и подмышки Ланы.

– Панталончики надо купить, – усмехнулась Лиана. – По длине подола вижу, что кое-кто и танцует, лихо кружась. И обувь.

Пунцовая Лана поправила простейший гардероб и сердито надулась, сама ничего не понимая. А потом заработала от Лианы и взыскание в виде погони и стегания прутиком на бегу. Когда насмотрелась на улыбочки всей труппы, мигом узнавшей про её невинность, и улыбки были не из-за этого, а что это проверили. И в отместку Лана решила доказать, что она не скромница, и на долгой остановке для репетиции новых задумок около небольшой реки сходила искупаться, ещё и очень симпатичного ей Вивика с собой прихватила, вернее оба друг друга прихватили. Но не успели… Получили оба…

Вечером остановились в следующем городке. Показали представление из множества номеров. Театральная самодеятельность циркачей со спектаклем про Ромео и Джульетту имела несомненный успех. И экспромт с Голубой Береточкой в тельняшке, избивающей в лесу разную нечисть, зашёл отлично, только Лана сама выдвинула на главную роль гораздо более тренированную скакать и размахивать руками и ногами в шароварах Яську. Сама Лана задорно плясала и вертелась, но в пододетых подобранных из реквизита панталончиках в крупную клетку, в которых кто-то когда-то показывал цирковые номера вовсе без юбки. Ещё Лана пела, и тоже успешно. Миша играл, вернее лупил по струнам, на балалайке и изображал нечто вроде танца, но для медведя и это прошло отлично.

Но как и предупреждала администрация в лице Силыча и гораздо более хозяйственной Лианы, сборы были не особо велики. Сказывалась тревога от проблем со всех сторон, и общее обеднение и некоторое ожесточение Ближнего Запада. Впрочем на нормальный ужин даже в таверне собрали, и даже на нормальный завтрак и покупку снеди на обед на следующий день. Но самое главное, отрабатывали идеи и слаженность труппы, которая только осваивала театральную стезю, а с цирковой программой несколько дней назад здесь уже проходили.

В огромной таверне Лана села за не так и плохо собранный в углу для бедноты стол для циркового молодняка. Посмотрела на радостно наворачивавших суп Вивика и Яську, на ожидавшее всех рагу с потрохами и даже немного разбавленного вина. Затем уставилась на огромный камин в половину боковой стены, в котором на вертелах жарились несколько цыплят, два гуся, два барана и кабан! Вечер только начинался, публика собиралась, циркачи договорились показать несколько номеров за скидку на ужин, и медведь за водку и ужин себя показывал, так что мяса готовилось много. Лана потянула носом прекрасный запах жаркого, шевельнувший очень глубинные струны её души, облизнулась, почувствовала, но не поняла про своё лёгкое сумасшествие с приступом дури, и отправилась на дело!

Подошла к камину-жаровне, указала пальчиком на дожарившегося крупного жирного гуся с хрустящей корочкой и сказала громко:

– Какой-то тощий гусь! Наверно помер бедолага от голода!

– Это ты тощая! А этого гуся хватит на пятерых голодных солдат! – воздел руки к условно принятому за небо потолку задетый за живое трактирщик. – Чтобы упасть под стол от обжорства! Он огромный и жирный как свинья! Да в нём двадцать фунтов было до ужарки! А за обзывательство моей кухни сейчас получишь моим широким ремнём!

– Пять солдат! – расхохоталась Лана. – Да я его одна съем! И не поперхнусь! И даже животик мой не раздуется!

– Ты же лопнешь, деточка, – уже зло пообещал, расстёгивая ремень, трактирщик, которому наглая малявка плюнула в самую середину кулинарной чакры.

– А спорим, что не лопну! Съем этого гуся, не вставая из-за стола! И запью двумя литрами пива! И даже моя талия останется как была тоненькой! Ну разве на три сантиметра, то есть на ноготь, потолще, да и то только из уважения к пиву! Спорим на ещё одного гуся и барана моим друзьям! И на пять вёдер пива! Слабо?

– Не слабо, – с усмешкой сказал трактирщик, застёгивая ремень. – А твоя ставка, это твоё тело. Если не осилишь гуся, то я тебя отымею! Все свидетели. Больше у тебя ничего ценного нет. А пари ты сама предложила. И меня оскорбила!

Посетители таверны громко заорали, что быть посему, и требование трактирщика справедливое. Только добавили, что проигравшую наглую актриску трактирщик ещё три раза прогонит вокруг зала ремнём голую. Лиана схватилась за сердце, безуспешно попробовала отменить пари, мотивируя, что девчонка дура и ещё девственница. Остальные циркачи тоже были в шоке, но видали всякое, да и изменить ничего уже не могли.

Лана, начав понимать, что немного переборщила, сбегала в туалет и села за стол. Перед ней поставили огромное блюдо с гусем и две кружки пива, хоть лёгкого по требованию Лианы. Заставили встать, измерили талию верёвочкой, добавили ещё ноготь длины, увеличили предельное утолщение в полтора раза, и завязали узелок. Трактирщик демонстративно побрызгался одеколоном и притащил цветочек.

Начался жор! Через час под восторженные вопли зрителей Лана облизала жирные пальцы, отбросила очередную не очень хорошо обглоданную, но утверждённую самозваным жюри кость, тяжело вздохнула и приступила к последнему натиску. Уже слегка обожрамшись, да и просто устав столько жевать, и жирного. Под бурчание в животе и какое-то офигение в голове про переполнение пространственного кармана. Но хуже было другое – пиво не желало никуда выводиться, а просилось наружу вполне естественным путём… Лана напряглась и затолкала два стакана в пространственный карман, но было уже поздно.

Но победила! Одолела! Одержав возможно самую дурацкую победу в своей жизни. Тяжело встала, подняла вверх руки со стекавшим вниз салом. Кто-то обернул верёвочку и заорал:

– Полтора ногтя! Невероятно!

Лана тяжело рухнула в руки Лианы, а потом охнула, вывернулась и засеменила, сжимая ножки, в туалет под грохнувший ржач. Через пять минут журчания, а потом оханья не способной встать с толчка проказницы, Лиана ворвалась в туалет, натянула на уже почти спавшую от перенапряга девицу панталончики, быстро обтёрла ей руки и рот, оттащила в стоявший у входа фургон, уложила спать, оставив на часах Яську, а всё это караулил умнейший конь. Вернулась в таверну, где циркачи разрезали восхитительно пахнущего барана. Сказала мужу:

– Ну и выпорю я её завтра, как отлежится! Нет, накормила всех отменно. Но нельзя же ставить себя! И так пугать меня! Я чуть инфаркт не схлопотала!

Через два часа отправившуюся пировать Яську сменил Вивик. Ну а когда ещё через два часа Лиана зашла ложиться спать, то увидела как голая Лана довольно сопит, крепко обнимая руками и ногами тоже голого Вивика. Лана не проснулась. А герой-любовник нагло сказал только про репетицию Ромео и Джульетты.

Так что утром Лана не особо и вопя получила честно заработанную порку за две проделки. Но были и три плюса. Первое, из Ланочки Лиана вполне успешно выбила дурь. И Лана стала хоть и не тихой скромницей, но чудить стала меньше. Дней на десять, а может на две недели, или на одну. Второе, Лана отстояла своё право на любовь, и теперь вполне спокойно любви и предавалась.

Третье, Лана после долгого обстоятельного разговора с Лианой после порки убедилась и запомнила, что Лиана очень умная и наблюдательная. И строгая. И справедливая. Лиана сама догадалась про пространственный карман, послушала, поняла и приняла информацию о периодических обострениях дури Ланы, поверила про зелья, в том числе и превращения в свиней. Ну и про вещий сон про спасение мира, хоть и с удивлением, и не сразу, но поняла, и даже начала принимать. Ну а про защиту от ядов, от обгорания на солнце и от раскалённого песка, было уже совсем просто говорить…

Лана с восторгом смотрела в щёлочку в шатре, как Шишиаша танцевала приватный танец для трёх молодых купцов, невероятно извиваясь на пару со своим удавом, и снимая с себя одежду за кидаемые восторженными зрителями медяки и даже сребреники. Даже под музыку из маленькой дребезжащей музыкальной шкатулки. Немолодое лицо артистки обильно и умело намазано косметикой так, что выглядит молодой, ну для пьяных, а алкоголь у неё бесплатно. Зарабатывает Шишиаша за одно выступление много – хотя Лане пофиг до денег – и у неё уже сбережений с золотой поры более чем достаточно, но говорит, что отставной элитной жрице любви не охота на заслуженный отдых, да и денежные запасы неприкосновенные.

Но и накладные расходы огромные – и на лучшую косметику, и на услуги магов-лекарей по отчаянному удержанию тела от старения и поддержанию потрясающей гибкости, и на взятки стражникам, и на хороший алкоголь зрителям. Так что в итоге не так и много получается. И выступления у неё не так и часто – в сёлах аудитории нет, благородные не всегда покупаются на старую танцовщицу, да и купцы пошли жадные. Заманивает порой билетами за медяк. Что-то получает и за любовь, но даже если не хотят платить, любимому занятию предаётся и даром, если любовник красивый.