Двумирье Креста. Бегущая по мирам – 17

– Какие доспехи? Ты же сказал, что ваш железон ковать невозможно.

– Не наш железон, а пурпурный. И его давно выковали. Экая ты непонятливая! Мы нашли уже почти шесть тысяч полных латных доспехов из пурпурного железона! Копья, щиты, мечи, арбалеты! Теперь валяются грудами в тайных штольнях. Гномы прознали, с ума сходят, водку таскают. Миссионеры ездят. Старики решили, что не к добру нам эти железки, то есть железонки. Но пока все думают, как избавиться посподручнее.

– Сколько лет?

– Да лет восемь как выкапывают.

– Тебе.

– Аааа! Семнадцать!

– Возьми. Купи одежду, еду. Дилижанс найми поближе к твоему Заполярью. Там дойдёшь как-нибудь, – Лана подала парню три золотых.

– Мне?!

– Да.

– Но я же… этот… чёрт! И заполярный гоблин тупой. Дикарь.

– Я тоже тупая. И тоже не ладка и не эльфийка. И тоже за столом кушаю некультурно, ну если не выдерут, – хихикнула Лана. – Всё, беги. Со мной опаснее.

И только посмотрев в спину ошарашенного простака, Лана достала из кармана свой оставшийся капитал. Один сребреник и ещё на половину медяков. Хихикнула. Пошла искать логово. Логово сыскала в дешёвой таверне, с предоплатой, где пришлось метлой отгонять решивших приударить за одинокой красоткой, и не только приударить. Лана забаррикадировала дверь и остаток дня и начало вечера просидела, листая пару старых газет и рекламные буклеты, среди которых выделялись яркие приглашения в храм любви через дверь для солидных господ пониженной состоятельности, слушая пьяные вопли из зала и шорох настырных кавалеров за дверью.

Один раз кто-то длинным ножом пытался открыть засов, но Лана вылила в щель под дверью масло из одной лампы, а потом рукоятью прихваченной метлы ткнула в широкую щель. Взломщик с хохотом наступил на палку, но масло не заметил, Лана резко дёрнула палку и весело послушала грохот упавшего плашмя полупьяного тела снаружи, а потом и взрыв ржача в главном зале. Закрыла ставни и легла спать – утро вечера мудренее.

Утром позавтракала и отправилась на дело. Плясать и петь а капелла, то есть без музыки, на одной из многочисленных площадей, потому что просто хочется. Так надо, ибо прячась по норам на след дела жизни по спасению мира не нападёшь, ну и деньги тоже не помешают. На площади быстро нашла пару музыкантов с испитыми рожами, скрипкой и гармошкой, и за треть выручки каждому уговорила их выступать вместе. Два мужика сначала сопротивлялись, но согласились совместно дать пару номеров для затравки, а там уж решить. Ну а после испытательного срока новой участницы ансамбля песни и пляски, уже не заикались про пересчёт долей, а как раз опасались.

А Лана вдохновленно пела и плясала, в том числе и раскованно и рискованно кружась и показывая оставшиеся от красивого длинного платья короткие белоснежные кружевные панталончики. И купалась в восторге зрителей. Ещё и обегала собравшуюся неплохую толпу со шляпой, которую опорожняли в бездонные карманы музыканты. Не так и много сборов было, конечно, но за час раз в десять больше обычных дневных сборов алкашей. А из-за толпы на выступление прекрасного цветка в, фигурально выражаясь, навозной куче шумной и довольно грязной торговой площади смотрел со своего красивого коня молодой благородный балбес со значками капитана королевской городской стражи на кокарде невысокого стильного кивера и на плече.

А через два часа, когда Лана закончила выступать и три последних сбора в шляпу собиралась высыпать себе в карман, её подхватили под локотки два стражника и повели через два квартала, в суд и на быстрый суд. По дороге ощупали арестованную и вынули из-за пояска спрятанный под платьем ножик. Музыканты потолкались, деля рассыпавшиеся остатки сборов, и потопали следом и вслед за указавшим им глазами городовым. Молодец на коне удивлённо поехал за типа процессией.

В здании районного суда посетителей, участников и зевак, ожидавших в разных залах кучи скорых разбирательств, удивило явление аж самого второго городского судьи. Но впрочем мудрые законы требуют, чтобы даже высшие судьи иногда снисходили и до самых низов, чтобы от жизни не отрывались. Ну а что давно не снисходили, значит что вот теперь снизошёл. Суровый судья прошёл в самый большой зал, куда завели и усадили на жёсткую скамейку в маленьком загончике Лану. За ними потянулись жаждущие увидеть слёзы прекрасной преступницы и послушать строгий приговор. Зашёл и молодой капитан, вежливо поздоровался с судьёй, а тот ему подмигнул. Лана сразу пискнула:

– Я больше не буду!.. Танцевать и петь…

– Подсудимая уличная актриса обвиняется в краже четырёх золотых у уважаемого бакалейщика, который занят в своей лавке, и поручил мне представлять его интересы и подписал заявление в полицию и суд, и скрепил своей подписью, – проговорил какой-то тип с подлой крысиной, хотя он позорит крыс, мордой. – У меня есть два свидетеля, уличные музыканты, но честные подданные Его Величества Олониха короля Басвалона и граждане города Нулгар. Украденные деньги у воровки конфисковать не удалось.

Дальше Лана с вытаращенными глазами посмотрела, как выступили скрипач и гармонист, и краснея подтвердили, что сами видели, как девица быстро заскочила в лавку за их спинами и запустила руку в кассу, в то время как уважаемый бакалейщик наблюдал за её выступлением и обслуживал уважаемого покупателя. Кто-то из зрителей заржал:

– Да эта бакалея же в квартале оттуда! И откуда у него в кассе столько золота?.. – мужик глянул на суровые рожи судилища и изменил речь. – Хотя да, они же и там выступали. И у него продажи идут очень хорошо, бывало и до десяти золотых выручки!

Судья посмотрел на Лану, в окно, толкнул пальцем лежавший перед ним нож подсудимой, зевнул, глотнул пива из с поклоном и самим хозяином притащенной из соседней таверны кружки, вынес приговор под скрип пера писаря:

– Как несомненно матёрая воровка на доверии, оскорбившая корону и город наглостью, эта девица, как её… неважно, потом впишете, приговаривается к… пятидесяти ударам розгами по обнажённым ягодицам, будучи привязанной к столбу на площади. А потом к суткам стояния в колодках! Ну и к трём годам каторжных работ при кухне каторжных каменоломен.

Поднял молоток, но не спешил стукнуть по вделанной в стол металлической пластинке. Толпа взвыла шёпотом, кто-то говорил, что голая порка и тем более колодки юным девицам не положены, кто-то просто воскликнул ошарашенно, кто-то бросился занимать место поближе к столбу для наказаний недалеко под окнами. Молодой капитан стражи гневно блеснул глазами, глядя на судью. Один из приволокших Лану стражников громко прошептал:

– С первого пять сребреников, со второго четыре, с остальных по два.

– С первого десять, со второго восемь… – вдвое поднял цену на насилие над беспомощной колодницей второй стражник, глядя на протянутые с деньгами руки.

Судья весело осмотрел поле триумфа, отпил пива и продолжил:

– Но учитывая гуманность королевского правосудия, и принимая во внимание молодость и нежность преступницы. И искреннее раскаяние. И даже может статься невинность… Э?

Лана быстро закивала головой, радуясь, что давненько не дарила и не получала любовь. Хотя кто проверять будет? Судья даже удивился:

– Ну значит к девственнице суд проявит снисхождение. Публичную порку заменить на приватную. Стояние в колодках и каторгу заменить на передачу на поруки и на воспитание благородному и добропорядочному подданному и гражданину капитану королевской городской стражи сэру Водрику.

Раздался удар молотка по металлу. Удивлённые, радостные, возмущённые и завистливые вскрики. Стражники печально переглянулись. Капитан под кивок широко улыбавшегося судьи схватил Лану за руку, затем выхватил из загончика, на руках отнёс до своего коня, легко взлетел в седло и поскакал, прижимая к себе нежданную и безумно приятную добычу, всё ещё совершенно очаровательно дрожавшую от пережитого.

Глава 6. Королевские похождения

В небольшом и довольно скромном узком трёхэтажном доме, зажатом среди домов благородной относительной бедноты и третьими домами богатых купцов, в самом центре Нулгара и с видом на королевский дворец, в большой спальне перед окном с дверью на балкон, задёрнутым одним из слоёв штор, полупрозрачным, служанка лет сорока мыла стоявшую в большом тазу прекрасную синеглазую и золотоволосую девицу. Капитан Водрик сидел в кресле, закинув ногу на ногу во избежание прекрасного конфуза, и стараясь дышать не слишком часто и выглядеть опытным поручителем и воспитателем. Пунцовая Лана старалась не смотреть на воспитателя, очень стесняясь принудительного купания при парне и надвигающегося неизбежного обидного незаслуженного наказания при нём же. Служанка спокойно болтала:

– Я Силтия, экономка и мажордом этого воспитанного и честного молодого человека. По крайней мере так меня назвали его родители, отправляя с ним на службу в столицу и приказывая за ним присматривать. А я растила его с одного года, и даже драла в детстве. Так что не обижайся, Ланочка, но и тебя выпорю как судом назначено, несильно, но эффективно. Не за кражу, которую ты очевидно не совершала. А за танцы на улицах. Что совершенно не годится для порядочной… ну ладно… для любой девицы. Будешь помогать мне по хозяйству. У нас есть кухарка, да и всё. Ещё есть оруженосец Водрика, но этот шельма опять носится с глупыми поручениями принца Яронга, младшего брата короля и нашего друга. И смею тебя заверить, хоть Яронг и такой же балбес, как твой наставник, хи, Водрик, но прекрасный молодой человек тех же 23-х лет. Романтичный, честный и порядочный, не то что король Олоних. Который недолюбливает брата, называя простофилей и чистоплюем, и даже приставил к нему своих слуг, так что все деликатные делишки выполняет оруженосец верного друга. Принц с моим Водриком росли вместе, и я даже лично драла принца в детстве, и он до сих пор смеётся, что при виде меня у него спина чешется, зато вырос порядочным. А когда вырос, Яронг смог протолкнуть назначение друга капитаном, и я уверена, что и принц займёт более достойное место при короле, и буду я служить полковнику.

Силтия облила Лану водой из кувшина и начала вытирать мягким пахнущим травами полотенцем. И болтала без устали и с огромным удовольствием и осведомлённостью, и без всякого уважения к авторитетам:

– А для Олониха тебя и предназначил наглый дядя моего Водрика, и продажный хитрозадый судья. Через тебя он хочет продвинуть племянника поближе к королю, а то друг принца, который не ладит с венценосным братом, слишком далеко от трона. Ну и сам судья пододвинется поближе к корыту власти, ну не называть же это кормилом для стаи великовозрастных балбесов из короля и троих его любимых сволочных друзей. Мне не говорил, но у меня есть глаза, уши и мозги. Так что ты уж постарайся сегодня ночью. Хотя вижу, что сейчас, но только после порки и разговора Водрика с дядей, который как раз подходит к нашей двери. Ничего, кухарка откроет и нальёт аперитив, а мы попозже спустимся, – заботливо уложила Лану на кровать, достала розгу из-за шторы, свистнула в воздухе. Мягко улыбнулась. – А теперь вопи погромче, милая нежная красотка, хотя можешь и не стараться, я всыплю так, что судья не разочаруется в начале воспитания своей надежды.

Лана орала великолепно, хотя и получила не сильно и обошлась даже без привязывания и удержания уже почти любовником. Потом пила горячее молоко, притащенное смеявшейся дородной кухаркой лет тридцати. Которая сразу сообщила, что и с хозяином переспала три раза и за это тоже получила два раза розгами от Силтии, которая и сама не пользуется, и другим не позволяет. Хотя это не случай воспитанницы. Тут она долго хихикала, ожидая стакан. И даже вознамерилась лично проверить девственность воспитанницы хозяина, а то она уже поспорила с соседской кухаркой, что не бывает таких бродячих актрис. Но получила пинка от начавшей брыкаться Ланы, которой и осмотра Силтии хватило.

А потом Лана по совету Силтии, да и не была особо против, расслабилась и получала удовольствие. Возражала только против наставничества наглой Силтии, которая не видела ничего дурного в том, чтобы присутствовать при любви своего воспитанника. И даже давала Лане советы. А Лана старалась изобразить первую неопытную любовь. А кухарка натирала уши о пол на третьем этаже с пятью комнатками для слуг и не самых важных, хотя любых – больше господских спален нет – гостей. Спала Лана в хозяйской постели, ещё и трогательно прижавшись к Водрику, чем восхитила Силтию. И даже вызвала у неё слёзы умиления. Хотя просто прекрасной картиной, а не какой-то особой любовью и жалостью к вытянувшей счастливый билет уличной актриске. Относилась скорее как к домашней зверушке. Временной.

Утром Силтия поприсутствовала при утренней любви, лично подала кофе и завтрак, проводила Водрика на службу, с удовольствием затолкала Лану в пышное длинное платье с тремя подъюбниками, и с чулочками, и с идиотским капором, но полностью скрыв её очень приметные волосы. Отправилась выгулять красивую домашнюю зверушку перед соседками, и сходить на рынок для развлечения в основном – продукты конечно же кухарка закупала. Ну и не преминула продемонстрировать свой ум и осведомлённость Лане:

– Тебя выследили ещё в той жуткой таверне. Шпион отследил ослепительную красотку, жемчужину в навозной куче, и продал сведения судье, который искал безродную красавицу для своих грязных делишек. Ну и через месяц, раньше Водрик наотрез отказался, тебя представят ко двору, а там, ставлю золотой против медяка, что король клюнет на тебя как щука на карася. Судье останется только подсечь и обменять воспитанницу племянника на дружбу с королём. Только бедного Водрика жаль. Он понимает, но ничего сделать не может.

– А меня не жаль? – улыбнулась Лана, неся корзиночку с пучками салата, какой-то редиски, парой персиков и любимыми конфетами Силтии, и чертыхаясь про себя на гору тряпок, в которой чувствовала себя копной.

Силтия уставилась в глаза Лане, которая вскоре даже потупила взор, не желая играть в гляделки, вздохнула:

– Жаль. Раз ты не хочешь быть фавориткой короля. Но какие у нас варианты?.. А ты меня удивила. Очень сильно.

А через две недели Лана ещё сильнее удивила умную и всё-таки порядочную Силтию. Когда после конной прогулки Водрика с Ланой в дамском седле и с очень завидовавшим другу принцем Яронгом, во время вечернего ужина сладкой парочки в гостиной на первом этаже, с подававшей блюда Силтией – а кухарка куда-то убежала после прихода к ней странного типа – в дверь тихо постучали. Силтия открыла и удивлённо охнула.

Водрик быстро вскочил, подошёл к двери, поклонился гостю в длинном плаще с капюшоном. Который гость снял с головы только войдя, а затем поднёс палец к губам, призывая ничего не говорить при открытой ещё двери. Лана тоже вскочила и прижалась к Водрику, как будто разделяя его тревогу. Гость прошёл к столу, сел спиной к двери на суетливо подставленный Силтией стул, успевшей и дверь запереть. Посетитель негромко важно проговорил:

– Кухарку увёл на передачу неожиданного наследства в виде двух золотых подпольный ростовщик, которого я нанял, не раскрывая себя. Так что мы можем поговорить совершенно приватно. Присаживайтесь, в ногах правды нет. Хитрецы, решившие подложить свою фаворитку моему главному прихожанину.

Лана обняла стоявшего у двери Водрика, отстранилась, выдернула руку из его руки и не пошла за ним, а потом сделала несколько шагов к сидевшему к ней спиной гостю и молча и спокойно резанула его по горлу незаметно вытащенным из ножен на поясе капитана кинжалом. Гость рухнул на пол и забился в агонии, фонтанируя кровью. Лана положила кинжал на пол, подальше от растекавшейся лужи крови, а потом и бросила в кровь полотенце, чтобы впитывалась. Водрик молчал с разинутым ртом. Силтия медленно проговорила:

– Объясни, почему ты зарезала высшего жреца, окормлявшего короля и имевшего на него огромное влияние, ибо отпускал все грехи, ещё и грамотно обосновывая почему. Ну и теперь нам придётся вывезти и тайно закопать тело.

– Подождите минутку. Только не приближайтесь, – спокойно проговорила Лана.

Когда тело затихло, из головы убитого вылетело чёрное облачко, с тихим воем крутнулось вокруг, быстро растрепалось и обзавелось разрывами, и вылетело в окно. Силтия и Водрик охнули. Лана мило промурлыкала: