Алеманида. Грёзы о войне

– Он уже привык к портовым шлюхам. Рабыни Адриана ему пока не по зубам и не по карману. Они и правда хорошенькие. Но ежели к одной прикоснёшься, то рабы отстегают, как свинью. Ты их видел?

– Рабынь или громил Адриана?

– Его конюхов. Не советую с ними связываться.

– Не слишком и хотелось пялиться на этих девиц.

– Поэтому нас и отправят в Галлию, Стиракс. Подальше от пороков Лутраки.

– Будто в Галлии нет женщин.

– У северянок кровь не так бурлит. В Лутраки каждая вторая готова задрать пеплум, чтобы отдаться за два обола.

– Поверю тебе на слово. Всё, мне пора!

Стиракс вскочил со скамьи и удалился с площадки в неизвестном направлении. Прокл посмотрел ему вслед и покачал головой. Среди юношей в казарме Стиракс был самым болтливым, но Прокл любил этого бесхитростного паренька.

Грек решил, что сегодня не выйдет на песок. Наставник пару раз бросил на него косой взгляд. С самого утра они не обмолвились и словом, кроме поручения сбегать на агору. Агесилай приходился братом по оружию Кустодиану и замещал его в должности наставника. Для сирот сей спартанец невысокого роста с поседевшими волосами и изрезанным лицом являлся эталоном строгости и жестокости. В первые два года Агесилай безбожно буйствовал, наказывая за любую провинность, порой даже самую безобидную. Сейчас же, когда дисциплина в отряде более-менее пришла в норму, за мелкие проступки он одаривал учеников недовольной физиономией, и изредка грозил розгой.

Когда Кустодиан привёз Прокла в Лутраки, то сказал, что через год отберёт лучших бойцов и возьмёт в центурию в качестве авангарда. Юноша из Тиринфа оказался в сборище сирот последним и имел меньше времени, чтобы попасть в элиту. Так думали все, кроме самого Прокла и Агесилая. Молодой боец прошёл суровую школу жизни на триреме, и наставник считал грека одним из лучших мечников.

Кустодиан собрал в одном месте двадцать шесть юношей со всех концов империи. Он не хотел, дабы его дело стало публичным. Посоветовавшись с Агесилаем и Филиппом, он основал лагерь молодых бойцов в северо-западной части Коринфа, в маленьком местечке на берегу Ионического моря – Лутраки.

Македонец сыграл немаловажную роль в формировании доблестной команды. Из двадцати шести человек он нашёл самого неуправляемого и агрессивного: вольноотпущенника из фракийцев, при рождении наречённого Валентом.

Сейчас он не бился на песке вместе с остальными. Валент сидел возле тренировочного столба, стучал мечом по пятке и насвистывал непонятную мелодию. Пока соратники обливались потом, он прохлаждался в тени и наблюдал за окружающими. Агесилай ненавидел его больше остальных сирот. Хотя Кустодиан мог бы посоревноваться с младшим наставником в ненависти к Валенту. Только Прокл мог найти с ним общий язык.

Агесилай несколько раз ударил мечом по лакедемонскому щиту, и на арене наступила тишина.

– Идите ужинать! – прогремел он. – Жду всех на этом же месте через час.

Бойцы уныло посмотрели на наставника, опустили копья и отправились под навес – подальше от палящего зноя. Когда все разошлись, остались только два юноши – один на скамейке и другой у столба.

Прокл подошёл к Валенту и произнёс:

– Второй день сидишь у столба. Агесилай тебя накажет.

Валент исподлобья взглянул на товарища и ухмыльнулся.

– Интересно, как? Вызовет на поединок? – он встал на ноги и отряхнулся от налипшего песка. – Хотелось бы мне на это посмотреть. Ладно тебе, ты же знаешь, что меня и так вчера отлупили, да и сегодня, очевидно, не миновать сей участи. Куда ходил?

Прокл небрежно швырнул апельсин, Валент его ловко поймал.

– Бродил по рынку. Агесилай отправлял за свининой. К несчастью старый сириец в мясном переулке испугался жары и раньше срока собрал пожитки.

Валент понюхал апельсин и подозрительно покосился на друга.

– Хочешь сказать, у тебя появились уважительные причины, чтобы не выходить на песок? Такими темпами из бойца ты превратишься в писаря.

– Боги! И это говорит мне человек, который меч держал неделю назад?

– Прокл из Тиринфа желает проверить мастерство брата по оружию? Сначала с Эфиальтом разделайся, а потом уже и за меня берись, – Валент усмехнулся. – Что за история с наставником? Он возвращается?

Прокл не обратил внимания на колкость. Они лились из Валента, как из рога изобилия.

– Да. Агесилай сказал, что на днях тот прибудет в Лутраки.

– И откуда же у Агесилая сведения?

– Полагаю, от Адриана. Он сказал, что на торговом судне плывёт римский центурион.

– Не факт, что это наставник. В легионе центурионов больше, чем рабов на царской кухне. Я слышал от Агесилая другое, – Валент жонглировал фруктом. – Вернее подслушал разговор. Мы отправляемся в Галлию. К гарнизонам Врат Севера. Поговаривают, конунг алеманнов развязал войну.

– Не знаю, что там с Атталом. Мне пора. Я же не нашёл мяса.

***

Утром следующего дня в казарму явился центурион Кустодиан. Воины встретили его улюлюканьем и возгласами. За время войны с Максенцием Кустодиан истосковался по бойцам и труду наставника, но никоим образом не показывал хандры. Он долгое время смотрел в никуда с ощущением, что упустил очень важную вещь. Прокрутив в голове все события, центурион понял, что при создании школы им двигало не желание наставничества, а обычная месть.

После галльской компании Кустодиан нашёл себе личного врага в лице Агареса – одного из лучших воинов Парфии, который одолел его отряд в битве у Бреттильского леса. К тому же сейчас они соревновались на поприще наставника, ведь каждый набрал себе свору сирот для воспитания лазутчиков. По совету сенатора Антигона Кустодиан создал школу гладиаторов, которую планировал перевести в Галлию. Он видоизменил Агогэ[116 - Агогэ? – система гражданского воспитания спартанских мальчиков в VIII—IV вв. до н. э. Она была обязательна лишь для детей полноправных граждан, не исключая царских. Для мальчиков из других сословий прохождение через эту систему являлось особой привилегией, дававшей возможность на получение полного гражданства.], смешал со школой гладиаторского боя и добавил легионский стиль воспитания. Вместе с Агесилаем они пытались сотворить мужчин из мальчиков.

Хоть Кустодиан и являлся отличным воином и примипилом, чьё имя было на устах всего легиона, на своём веку он не имел опыта наставничества. Несколько лет назад, после поражения римлян от алеманнов подле Арелата, Кустодиан отправился в Лутраки и полностью погрузился в создание школы лазутчиков. Он так увлекся, что забыл о службе в легионе. Грянула гражданская усобица тетрархов и Кустодиана призвали на войну с Максенцием.

Сейчас он вернулся, а мрачное настроение не ушло. Кустодиан выстроил юношей в две шеренги по тринадцать человек друг напротив друга и встал между ними. Спустя несколько минут к нему присоединился Агесилай.

– В отсутствие побратима, – сказал Агесилай и посмотрел на Кустодиана, – я тренировал вас по отголоскам системы Агогэ. Я проповедовал искусство войны афинских гоплитов и гиппеев древней Лаконии. Вы ныли и ревели, хотя нас воспитывали в стократ суровее и жёстче, – он шагал от шеренги к шеренге. – Год назад я сказал, что вы не лучше грязи, лежащей у западного тракта. Так теперь докажите, что стали хотя бы затвердевшими ошметками, а не налипшим дерьмом. Ежели грязь не выдержит напор детской сандалии, то к чему вам вообще обувь? Годы идут, золото иссякает, и, признаюсь, надоело с вами пестоваться.

Кустодиана замолк, когда к нему подошел Агесилай. Уставший центурион, одетый не по-солдатски, вышел вперёд. Он разглядывал крепкие тела и выискивал изъяны. Полгода Кустодиан рвался в Лутраки. Но едва желание исполнилось, как центурион понял всю иллюзорность тоски. И все же он радовался возмужавшему Проклу и истощённым мослам Эфиальта. Кустодиан скупо улыбнулся им и хлопнул в ладоши.

– Разойтись по парам!

Бойцы тут же разбежались и обнажили клинки. Агесилай отдал клич, и маленькая арена содрогнулась от возгласов и ударов.

– Меня не было полгода, а я так и не вижу, что вы чему-то научились.

Кустодиан ходил между бойцами и оценивал их движения.

– Анион, ты бьёшься, как старый кабан. В настоящем сражении у тебя не хватит дыхания!

Галл вытер пот на губах и кивнул наставнику. Он бросил меч и с криком налетел на соперника. Кустодиан покачал головой и двинулся дальше.

– Я спартанец и донёс до ваших трусливых сердец искусство закрытого боя. Однако жизнь меняется, и ныне вам нет нужды биться на равнине и выставлять копья против кавалерии. Вы – гвардия профессиональных лазутчиков. И пусть предки проклянут меня за дерзкое, изувеченное Агогэ… Стиракс, – он обратился к гунну. – Не теряй меч. Это тебе не стрелы и дротики. Мечник всё же из тебя никудышный. Сила в мече, а не в варварских палках и верёвках. Что я там говорил? – он повернулся к Агесилаю.

– Агогэ, – напомнил Кемнеби.

– Не отвлекайся, – шикнул на него наставник. – Качественная система воспитания солдат во все времена была залогом процветания государства. Любой из вас уже способен победить матерого легионера, но там, – он ткнул пальцем в воздух. – Против вас выйдут ученики и учители тёмного искусства Востока. Кеннет! – наставник обратился к огромному пикту. – Ты сильнее Евпатра, нужно рассчитывать силы. Знай, самой страшной силой является сила контролируемая. Евпатр, а ты с легкостью можешь загнать Кеннета. Неужели не видишь, что у него половина сердца и одно легкое?

Кустодиан подошёл к паре бойцов, что сражались в тени у восточной стены. Это были Эфиальт и Валент.