Сборник рассказов «Клан „Старый жёлудь“»

– А если я тебе сейчас уши обрежу, щенок?

Видя, как блестит на солнце клинок, отрок сглотнул, губы дрогнули, но наглости не растерял.

– Что мне твоя сабля, разбойник?! Пока ты шаг сделаешь – я тебя стрелой собью! Думаешь, спасёт бронь?! Это свейский самострел – шелом стальной насквозь прошибает!

«Самострел действительно хороший, – отметил про себя Хатун, – но и препираться с наглым смердом достаточно».

Он уверенно шагнул вперёд, и мальчишка с воплем потянул за спусковой крючок. Стрела с визгом понеслась в грудь хузарина. Но тот был начеку. Мгновенный взмах сабли, и перерубленное древко разлетелось в стороны.

– Это как? – опешил мальчишка.

Хатун молча подошёл к нему и врезал кулаком в челюсть. Незадачливый охранник упал на траву и закатил глаза. А когда пришёл в себя, обнаружил, что ловкий чужак придавил ему грудь сапогом, и вытащил из-за голенища нож…

– Зачем? – взвизгнул мальчишка и побледнел.

– Как зачем? – деланно удивился пришелец. – Я же обещал обрезать тебе уши?

– Оставь дурака! – раздался чей-то повелительный голос.

Хатун прищурился, разглядывая нестарого ещё мужчину, но с совершенно седой бородой. Тот стоял на пороге дома, уперев руки в бока. – Раз пришёл – заходи…

Хатун направился за хозяином, неспешно объясняя:

– За слугу твоего – прощения просим. Сам виноват. Нельзя в первого встречного стрелой пулять. Другой бы на моём месте – пришиб парня.

– Не винись. Это моя оплошность – не воспитал челядина. Он из полонян. Хан Сулчу мне его только в этот травник подарил. Замятка паренёк дурной, но добрый, боится не угодить, вот и усердствует.

Хатун вошёл в горницу – огляделся.

– Дом у тебя справный. Метёный, прибранный…

– Не жалуюсь. – Старый Жёлудь пристально разглядывал хузарина. – Да и ты, чую, витязь не бедный. Бронь не рядового воя, на налучье серебро… да и сабелька не простая…

– Сотником был у Игоря.

– Ого. Редко ко мне такие гости заглядывают.

– Наверное, всё больше печенеги наезжают?

Старый Жёлудь нахмурился, закряхтел недовольно:

– Ты вот что, ратник, печенегами меня не попрекай. Сулчу и с киевским князем дела имеет. А я простой работник. Заказали – сделал! А если намекаешь на пожжённую деревню, так не Сулчу тогда набежал. Пришлые разбойники были.

Хатун усмехнулся:

– Не гневайся, хозяин. Не хотел обидеть. Сам к тебе просителем пришёл. Ремень порвался. Хочу новую сброю заказать под две сабли.

– Это можно. На твоего коня хотелось бы глянуть…

– Не коню. Мне на спину.

Старый Жёлудь изумлённо разинул рот, и Хатун не удержался от смеха:

– Глянь, хозяин, – развязал седельную сумку и показал моток переплетённых ремней.

Кожевник цепко ухватил вещицу, осмотрел, поцокал губами:

– Чудная вещь! Слыхивал, но видеть не приходилось.

– Видишь, под мышкой кожа перетёрлась?

– Да уж вижу, что кожа дрянь. Немудрено. На других тоже заусенцы.

– Надеюсь, твоя работа лучше будет…

Мастер презрительно скривил губы:

– Ко мне не зря ходят. Запомни, витязь: Кожа у Старого Жёлудя двуслойная дублёная, в трёх отварах вымоченная – не оборвётся…

– Добро, если так.

Кожевник поднял палец вверх:

– Но и беру втрое против обычного. К тому же на добрые двадцать вёрст других мастеров нет. Работа, конечно, несложная… Одним словом: двести вевериц…

Хатун развязал кошель, вытащил серебряный саманидский дирхем и положил на стол:

– За срочность.

Хозяин ничего не ответил, но глаза радостно сверкнули.

– Тогда прощай, мастер. Когда приходить?

– Так это… К завтрему, на закате, прошу на примерку. Кольца со старой сбруи возьму. У меня кузни нет…

Хузарин кивнул, шагнул к двери и едва не столкнулся с вошедшей девушкой…

Та ойкнула, личико залилось румянцем. А Хатун вдруг почувствовал, как сердце забилось в груди. Незнакомка была чуда как хороша. Зелёные лучистые глаза ожгли до самого нутра и тут же скрылись за длиннющими ресницами. Дева потупила взор и посторонилась, пропуская гостя. А хузарин застыл на месте, на время забыв, зачем явился. Опомнился, поклонился незнакомке в пояс по славянскому обычаю:

– Будь здрава, хозяюшка…

– Не хозяюшка покуда, – подал голос Старый Жёлудь. – Дочка моя. Ниткой кличут. Ну что встала столбом, дурёха? Нечего зенки пялить. Возьми Замятку и ступай на дальний двор, проверь шкуры, просохли ли? Ежели готовы – несите в подклет.

Девушка кивнула и выскочила вон. А Хатун смотрел ей вслед и плавился, что воск. «Коса-то какая золотая, до самых пят…»

Старый Жёлудь неодобрительно зыркнул на него:

– Коли так, витязь – ступай. Работа сама себя не сделает. К завтрему и приходи.