Волк на холме

– Что?.. Кем?.. Мадонна, ты действительно неисправим! Корсо, ты в своем уме? – тонкие брови Центуриона почти исчезли под светлой челкой. – Научись внимательно слушать, что тебе говорят… стал бы я предлагать угонщику годовой контракт и зарплату!

– Ладно-ладно, не очень-то наглей, – отмахнулся Лука и взялся за варку кофе – благо, у него еще осталось немного хорошего сорта, от щедрот подаренного Моникой на День святого Валентина. – Наобещал с три короба, а толком ничего не сказал… Что за работа?

Визит Бруно подействовал на него странно – сперва разозлил, аж кулаки зачесались спустить лациале с лестницы, как в добрые старые времена, а потом взбодрил не хуже кампари, даже головная боль прошла сама по себе. И если верно говорят, что старый друг лучше новых двух, то и встреча нос к носу с закадычным врагом может обрадовать. Все-таки, Центурион знал Принца еще с юности, с золотых времен Южной трибуны, когда свинцовый груз совершенных ошибок не давил на плечи, бедность не хватала за горло, а наибольшей бедой была утрата «розы» или баннера (6) в футбольной стычке…

Бруно потер переносицу – то самое место, куда однажды прилетел кулак Луки – и посмотрел в окно. Неожиданно его посетило мучительное сомнение, правильно ли он поступает, явившись к сомнительному типу с криминальным прошлым, рьяному романисте-ультра, который, пусть даже и показал себя героем, вытащив Малену из реки, судя по всему, не изменился ни на йоту. Остался все тем же безбашенным отморозком, настоящим волком, варваром…

«Нет. Он изменился, иначе я сейчас не сидел бы тут на стульчике, за столом с клееночкой – экая прелесть, эти цветочки…. и не ждал, пока сварится кофе… тот, прежний Принц, меня и на порог не пустил, наорал бы и вытолкал взашей, и мне бы еще повезло, если бы на подмогу не примчались его дружки. Корсо наконец-то повзрослел… а может, мне просто хочется в это верить, потому что у меня все равно нет особого выбора».

– Эй, Центурион, не спи… – Принц поставил перед ним дымящуюся чашку, с на удивление вкусно пахнущим кофе – кто бы мог подумать, что этот мужлан вообще умеет его правильно варить – и уселся напротив, со своей порцией. – Ладно я, полночи бухал с мужиками, но ты-то чего такой смурной – продуло вчера на мосту, или горлышко застудил у воды?

Лука хотел поддеть, это было ясно, но на Бруно подобные шпильки перестали действовать еще в школе. Он усмехнулся и покачал головой:

– Нет. Горло у меня в порядке, спасибо, что спросил… Я полночи провел в больнице с женой, да и утро выдалось беспокойным.

– Мммм… ну да, – в серых глазах Принца мелькнуло неподдельное сочувствие.– Понимаю. И… и как она? В смысле, твоя жена.

– Уже намного лучше. Просила… просила тебя поблагодарить за спасение.

– Ничего не сломала? Ударилась-то она прилично, там высота больше двадцати метров… она вообще могла убиться нахрен… хотя вроде этого и добивалась… а теперь, ишь, благодарит, что спас. Тьфу, черт! Вот и пойми их, этих баб.

Он скривился и глотнул кофе. Бруно, в целом разделявший мнение Луки о женщинах, последовал его примеру. Мягкая горечь с кислинкой прокатилась по небу, аромат арабики защекотал ноздри, и кофейная магия сработала: скованный смущением язык развязался.

– Удачно, что ты первым заговорил о моей жене. Работа, которую я тебе предлагаю, связана с ней.

Лука в очередной раз оторопел и подозрительно поинтересовался:

– В смысле – с ней?

– В смысле, что я готов тебе платить за время, которое ты будешь ежедневно проводить с Маленой, и за выполнение всех дополнительных поручений, которые она сочтет нужным тебе дать.

«Час от часу не легче…»

– Это что ж я такое делать должен?.. – в голове у Принца замелькали самые разные версии, и добрая половина их была такого свойства, что непонятно, кто кому должен рожу бить…

Центурион, к счастью, не стал больше темнить, и сказал как есть:

– В основном водить машину. Чаще всего «мерседес», иногда «ягуар», совсем редко – внедорожник. Мне нужен опытный шофер, которому я могу поручить возить мою жену. По большей части в пределах Рима, иногда в аэропорт, время от времени – на озеро Браччано, у нас там вилла… ну и… мне нужно, чтобы ты присматривал за Маленой и был готов решать вопросы.

– Решать вопросы?

– Да. Если они возникнут.

Лука слегка наклонился вперед:

– Я тебя правильно понял – насчет решения вопросов? Тебе не водила, а решала нужен? (7)

– Ты понял правильно. – спокойно подтвердил Бруно и продолжил пить кофе.

– Твоей жене кто-то угрожает?

– Я думаю, что ее хотят убить.

– Интересно девки пляшут… – Лука отодвинул чашку и потянулся за сигаретами. – Так ты чего ко мне с этим приперся, Центурион? Почему профессионального телохранителя не наймешь? Агентств-то охранных пруд пруди, да и у папаши твоего наверняка собственные бойцы имеются. Маринетти тот же со своими костоломами… не подстрелили его еще?

Бруно посмотрел ему прямо в глаза и после короткой паузы ответил:

– Я никому не могу доверять. Особенно отцу.

– Хмммм… вон оно что… а мне, значит, доверяешь, хотя мы с тобой ни разу не друзья, а я сидел два раза за пять лет?

– Тебе – да. В том числе и по названным тобой причинам, Принц. Мы не друзья, и ты… многое знаешь о преступном мире. А еще у тебя бычьи нервы, стальной бицепс и отличный удар с обеих рук, и ты храбрец, каких мало… вчера ты это еще раз доказал.

Принц все больше и больше склонялся к мысли, что у Центуриона вся семейка головой скорбная, и не так уж важно, всегда ли они были психованными, или недавно долбанулись в полном составе. Если только это снова не было ловушкой для волка. Очень уж хитровывернутой для простого смертного, но Центурион других и не ставил. Принц хорошо это запомнил, со времен памятной стычки в «Золотом драконе».

****

    24 октября 1990 года, Рим, ресторан «Золотой дракон»

Они напали на него внезапно, втроем. Подкараулили на выходе из сортира, навалились всем скопом – и вот он плашмя лежит на полу, скрученный в бараний рог, и кровь из разбитой губы заливает кафельный пол. Один из «легионеров» уселся ему на ноги, а второй – на спину, удерживая руки «варвара» в болевом захвате. Кто бы ни были два этих костолома, в своем деле они были мастера…

Центурион, торжествуя, подошел ближе и принялся рассматривать Принца, как охотник изучает обездвиженного хищника, затем вдруг наклонился над ним и потянулся к шее:

– Знай свое место, романистское отребье… Таким, как ты, место в помойке или в выгребной яме.

– Сука! Гребаный трус! – Принц дернулся, но верзила, сидящий на спине, нажал ему на левый локоть, и он едва не отключился от дикой боли.

– Тубо, пёс! Лежи смирно! – Центурион схватил Принца за волосы, заставил поднять голову и резким движением сорвал с шеи талисман: позолоченную цепочку с романистским кулоном, в виде головы волка… Взвесил на руке, сделал презрительную гримасу:

– Безвкусная дешевка! Как и все, что связано с вашей так называемой «командой», Корсо… Хочешь знать, куда «Рому» сольют на чемпионате? Показать?

– Стой! Долбанный ублюдок! Не смей!.. – видя, что Центурион направился к ближайшей кабинке, Принц готов был разрыдаться от отчаяния, но не мог помешать происходящему.

Бруно открыл дверь кабинки, плавно, как в замедленной съемке, вытянул руку – и бросил цепочку с кулоном в унитаз… Раздался всплеск, а затем, когда Центурион нажал на педаль слива – громкий шум воды.

– Видишь, как просто, Корсо… плюх, и все. Ну-ну, не кисни, как баба…

Бруно еще раз осмотрел врага, распростертого у его ног, хотел сплюнуть, но удержался от этого плебейского жеста. В его власти было добить поверженного тиффози одним лишь словом:

– Да, вот что я скажу напоследок: твоя песенка спета. Очень скоро футбольные клубы примут новые правила насчет болельщиков и трибунного движа, и таких, как ты и отморозки из твоей бригады, перестанут пускать на стадион. Утонете в дерьме, как твоя металлическая дрянь. И никто о вас жалеть не станет.

Он тщательно вымыл и вытер руки и коротко приказал телохранителям:

– Позаботьтесь, чтобы он не сразу отсюда вышел. Не калечить! Просто пусть полежит спокойно, подумает над уроком.

Как только Центурион скрылся за дверью, костоломы отпустили Принца, но оставались начеку, чтобы при необходимости пресечь попытку немедленного побега. Это была напрасная предосторожность. Дышать Луке стало легче, но он напрасно старался встать. Мышцы плохо слушались, как будто превратились из стального каркаса в кисель, а левая рука болела так, точно ее насквозь пронзили железным прутом.

– Эй, парень, ты как там, живой? – довольно миролюбиво поинтересовался один из телохранителей. – Ребра-то целы?