Волк на холме

– У меня тоже есть условие: ты извинишься перед Джованной. И заплатишь ее врачу.

– А если я откажусь?

– Откажешься – уедешь отсюда не на своей крутой тачке, а на санитарной машине. И подавай потом хоть сто заявлений, мне насрать.

Бруно скрестил на груди руки и покачал головой:

– Я один, вас шестеро – вот ты и строишь из себя крутого, Принц. Легко быть храбрецом посреди стаи.

Лука хмыкнул:

– Хочешь сказать, ты круче, Центурион, потому что не зассал приехать в одиночку? Может, у вас и принято бить вшестером одного, но у нас по-другому. Тебе еще в прошлый раз предлагали честную драку.

– Вот я и приехал продолжить тот разговор, но без присутствия женщин. Как мужчина с мужчиной.

Попытка прогнуть Принца прямыми угрозами не сработала. Корсо не сдвинулся ни на шаг, и Гвиччарди, как ни старался, не мог уловить ни малейшего признака сомнения или страха. Хозяин мастерской тоже оказался гордецом, готовым рискнуть бизнесом ради удовольствия посрамить чужака. Как ни гадок был для Центуриона подобный исход, не оставалось ничего другого, как настраиваться на бой. И делать вид, что именно так и задумывалось с самого начала.

– Пошли туда, – Принц кивнул в сторону ангара. – Места там хватит, и не помешает никто.

– Бой без оружия, без ремней, без амуниции. И до первой крови.

– Ну, до первой – это уж как получится, – возразил Лука. – Предлагаю до нокаута… или хотя бы нокдауна.

– Согласен, до нокаута. – сказал Бруно и не удержался от высокомерной ремарки: – Ты сам напросился, Корсо. Потом не хнычь и не клянчи компенсацию за подпорченный нос или сломанную челюсть…

Он был в идеальной физической форме и знал, что если побьет авторитетного главаря «Ядовитых», да еще за полтора месяца до осеннего дерби, (6) то станет героем не только для своих бойцов из «Когорты», но и для всех «Несгибаемых». А моральному духу фанатов «Ромы» из всех дружественных «Ядовитым» бригад, особенно членам «Группировки противников», будет нанесен сокрушительный удар. Ради такого приза стоило рискнуть завтрашними переговорами с американцами…

Они зашли в ангар. Внутри было вполне достаточно свободного пространства не только для драки один на один, но даже для группового боя. Парни из мастерской, почуяв что дело серьезное, спешно опустили лебедку, поддерживающую одну из машин над ремонтной ямой, закрыли лишние боксы и двери самого ангара.

Бруно снял пиджак, с отвращением бросил его на скамью, стоявшую у стены, рядом с чьей-то грязной спецовкой, расстегнул широкий кожаный ремень и отправил его туда же. При этом не переставал изучать обстановку – чем больше деталей он успеет заметить и запомнить, тем лучше. Центурион много тренировался, и не только в комфортабельном спортзале, но и в полевых условиях; он не раз участвовал в уличных боях, с самыми разными правилами, и не понаслышке знал, от каких мелочей порой зависит выигрыш или проигрыш.

На такой площадке стоило сперва держаться поближе к центру, а затем, непрерывно и жестко атакуя, загонять противника в угол и прижимать к стене…

Принц в свою очередь избавился от ремня (с сожалением взглянув на тяжелую пряжку, которая могла хорошо послужить в схватке без правил), снял с пальца перстень-талисман и сбросил футболку. Ножа он при себе не носил. Украдкой ощупал левую руку: кость давно срослась, но травма регулярно напоминала о себе ноющими болями в холодную и сырую погоду, или после трудного дня в мастерской. Беспокоиться о ребрах и зубах не имело смысла, а вот руку все же стоило сохранять в целости… без этого «инструмента» не обойтись ни автомеханику, ни угонщику…

На роль рефери в импровизированном боксерском поединке назначили самого хозяина мастерской, Пьетро Сантини.

– Ну что, готовы? Начали! Первый раунд!

Центурион сразу же атаковал, резко сократив дистанцию, и нацелился правой рукой в лицо противника. Принц блокировал, но в следующую секунду пропустил в оставленное раскрытие сильнейший удар левой в корпус. Потеряв дыхание, он тут же получил еще один удар по ребрам, едва не сбивший его с ног, но устоял и ринулся в контратаку, намереваясь нещадно разукрасить ухоженную физиономию лациале в красный и желтый. Но жилистый и подвижный Центурион «нырком» ушел из-под его убойного правого, и молниеносно ответил хуком в челюсть. Если бы хук достиг цели, Принцу пришлось бы попрощаться с половиной зубов, но он ждал подвоха и успел увернуться, быстро ответив левой, которая по касательной прошлась по уху противника.

– Давай, Принц, давай! Покажи ему, вмажь как следует! – крики зрителей оглушали и, хотя относились к одному лишь Луке, подстегивали и его противника, как хороший допинг, усиливая холодную и расчетливую злость.

С первой же минуты драки Центурион сумел оценить возможности Принца и нащупать слабость в его обороне. Лука был слишком горяч в атаке и временами действовал точно по принципу «сила есть, ума не надо» – Бруно убедился в этом, когда провел обманный финт правой. Принц, однако, быстро почуял, с кем имеет дело: ему хватило пары пропущенных ударов, чтобы сменить тактику, и стать осторожнее. Пропущенный скользящий Центурион ему не засчитал, сочтя это своей ошибкой, а не мастерством соперника.

Но больше Бруно не желал допускать досадных оплошностей и позволять этому романисте колотить себя почем зря. Настал момент испытать любимую комбинацию, не раз отработанную в спортзале. Бруно оставил раскрытие, провоцируя противника на удар по корпусу; это сработало, и дальше можно было действовать как по нотам… Дистанция сократилась.

«Отвести левой правую противника… дальше – короткий прямой, в солнечное сплетение… Вот так, получи, свинья!»

Снова потеряв дыхание от острой боли в груди, Лука пассивно закрылся руками, что дало Бруно возможность нанести ему еще несколько ударов, и последним из них отшвырнуть назад, так, что тело Принца отлетело к белому «фиату», стоявшему у стены и со всего маху обрушилось на дверцу…

Зрители разом заткнули глотки, повисла такая тишина, что Центурион теперь слышал только свое дыхание и дыхание противника – хриплое, учащенное… Для победного завершения боя оставалось нанести последний удар, и Бруно, не теряя времени, подскочил к Луке, чтобы не дать тому прийти в себя и снова встать в стойку.

«Лишь бы эта стая обезьян не кинулась мне мстить за вожака…» – подумал он и на несколько мгновений отвлекся от противника, чтобы посмотреть, чем тут можно быстро вооружиться, если дойдет до драки с болельщиками Принца.

Лука открыл глаза, проморгался и, превозмогая боль во всем теле, сделал глубокий вдох. Над ним нависла долговязая фигура лациале, чьи крепкие кулаки едва не вытрясли из него душу.

«Да что же это за дерьмо! Я ему продуваю вчистую на своей же территории! Ну уж нет…»

Он очнулся как раз вовремя, чтобы заметить, куда Центурион решил бить. Резко бросив тело влево, Принц позволил кулаку лациале врезаться в жестяную дверцу несчастного фиата, и изо всех сил врезал ногой по голени противника. Центурион взвыл, но устоял, и занес руку, метя Принцу в глаз, но тот уклонился и ответным ударом влепил противнику в нос…

Дальнейший ход и окончание поединка Лука помнил слабо, очнулся он только, когда парни в несколько рук оттаскивали его от поверженного наземь противника.

****

    Рим, ночь с 24 на 25 марта 1995 года.

– Синьор Гвиччарди, вам лучше прислушаться к рекомендациям и оставить супругу под нашим наблюдением, по крайней мере, на сутки-двое. Ей повезло, что она не получила серьезных травм, только ушибы, и переохлаждение не было длительным, но эмоциональное потрясение может в дальнейшем…

– Да, да. Благодарю вас, доктор, но нет. Мы с Маленой едем домой. Где подписать?

– Через десять минут подойдите в кабинет дежурного, вам выдадут выписку и все нужные документы.

– Хорошо. – Бруно улыбнулся, вежливо кивнул врачу и вернулся в палату, где его ждала Малена.

Жена уже успела переодеться в то, что он ей принес на смену (еще один черный свитер, еще одни черные джинсы – после смерти дочери гардероб Малены не отличался разнообразием и цветом), и сидела на кровати, нетерпеливо поглядывая на дверь. Она ненавидела больницы и не хотела проводить в их стенах ни одной лишней минуты. В этом была странная ирония: ведь если бы ее попытка самоубийства увенчалась успехом, она провела бы ночь и ближайшие пару дней не просто в больнице, но в наглухо закрытом железном ящике… и ему оставалось бы только забрать безжизненное тело для похорон.

Представив подобный исход, Бруно содрогнулся.

– Боже мой, какая же ты глупая!.. – выдохнул он и, шагнув к ней, порывисто обнял и зарылся лицом в густые волосы, все еще влажные и пахнущие рекой. – Глупая, глупая… Как ты могла так поступить с собой… со мной… с нами?.. Ты хоть на секунду задумалась обо мне?..

– Да… – пробормотала она и уткнулась лбом ему в живот. – Да. Но было поздно, я уже прыгнула. А кто… кто меня вытащил?.. Я ничего не помню…

– Один храбрый парень. Отличный пловец. Доплыл до тебя раньше, чем я успел добежать до набережной.

– Ты… ты сказал ему спасибо?..

– Конечно, сказал. – Бруно не стал сообщать жене о чудесном совпадении, хотя снова, как наяву, увидел перед собой лицо Принца, хмурое и озадаченное, и вспомнил крепкое пожатие – мол, не стоит благодарности, Центурион. – Думаю, что теперь я должен ему намного, намного больше, чем простое «спасибо».

– Я тоже так думаю… – прошептала Малена и подняла глаза на мужа. – Прости меня. Прости, пожалуйста. Сама не знаю, что на меня нашло… может, из-за звонка Белинды…

– Тсссс… Мы же договорились не произносить это имя без крайней необходимости. Помнишь наш уговор?

– Помню.

– Вот и не нарушай его…

– Хорошо, хорошо, только… Бруно!