Волк на холме

– И еще несколько дополнений к завтрашним планам… Ты фиксируешь?

– Да, конечно. – подчеркивая готовность внимать боссу, Виола щелкнула авторучкой и устремила на него преданный взгляд.

Ежевечерняя сверка расписания с одновременной корректировкой графика была обязательным ритуалом, которого Бруно Гвиччарди придерживался с тех пор, как занял в семейной компании пост директора департамента аналитики и консалтинга.

– В четыре часа встреча с представителем отдела валютного контроля, мистером Дженкинсом. На территории банка. В семь часов – общий ужин, только он будет не в отеле, а в «Ора ди паста»…

– «Ора ди паста»? – Виола подняла брови. – Я верно расслышала, сэр?

Бруно, стоявший возле окна и созерцавший вечернюю панораму Мидтауна, залитого потоками золотого фонарного света и оранжево-красным сиянием неоновых вывесок, под завязку заполненного машинами и людьми, обернулся к помощнице:

– Все верно. Ты чем-то недовольна?

– Мне кажется, сэр, что наши американские партнеры могли бы найти для прощального ужина место пошикарнее… – хмыкнула девушка и слегка покачала головой, показывая, как ей претят дурной вкус и скаредность янки.

По губам Гвиччарди-младшего скользнула усталая улыбка: он не любил разъяснять очевидное, но все же сделал поправку на женское восприятие и снизошел до комментариев:

– Это еще не прощальный ужин, строго говоря. Прием с лобстерами «бенедикт», крабовым гратеном, волованами с черной икрой и тоннами жирного холестеринового мяса ожидает нас послезавтра в Рокфеллеровском центре, в «Рэйнбоу рум». (1) Так что не спеши бранить мистера Брауна.

– Да, пожалуй, я поторопилась с оценками… но к чему вдруг «Ора ди паста»? Странный выбор…

– Отнюдь. Американцы убеждены, что мы, римляне, жить не можем без макарон, вот и решили, после столь удачного завершения всех подготовительных мероприятий, угостить нас «настоящей итальянской пастой». Это дружественный жест, и, конечно, мы его оценим, как подобает, Виола.

– Да, сэр… Я поняла.

Он поморщился:

– Ты опять за свое? Перестань называть меня «сэр». Это глупо и неуместно. Я, конечно, учился в Англии, но меня не посвящали в рыцари, и у меня нет военного чина в армии США.

– Прошу прощения, Бруно. – Виола скромно опустила ресницы, чтобы скрыть блеснувшие в глазах пресловутые «лукавые искорки», безошибочный знак, что женщина просто-напросто дразнит мужчину. Она позволяла ему чувствовать свое превосходство – и внутренне потешалась над потугами молодого босса казаться чопорней и строже, чем сам синьор Филиппо.

– Это все изменения на завтра?

– Нет. После ужина Микки и Рут ведут нас на ночное бродвейское шоу. Начало в десять.

Виола старательно внесла запись в графу органайзера, но не удержалась и снова съязвила:

– Как чудесно! Сперва подделка под итальянскую пасту, потом подделка под «Мулен Руж»… Они так стараются, так стараются…

Вместо того, чтобы в очередной раз одернуть нахальную девицу, Бруно усмехнулся, поскольку не мог не признать некоей справедливости ее претензии: американцам, по крайней мере, мисс Сандерс, было известно, что он терпеть не может бродвейские мюзиклы.

– Полагаю, что приглашение в театр на Бродвее – маленькая месть за «Севильского цирюльника» в театре Арджентина. (2) Ну что же, если нам посылаются испытания, будем переносить их с достоинством… Вот теперь все, ты свободна. Спокойной ночи.

Виола вздохнула и с явным облегчением захлопнула органайзер, но не спешила покидать апартаменты своего начальника. В отеле «Сент Реджис», как известно, нет плохих комнат, и та, что занимала персональная ассистентка синьора Гвиччарди, была роскошной и уютной, уступающей номеру Бруно разве что расположением (на четыре этажа ниже), размерами и количеством мягкой мебели. Вернуться туда после трудного дня, заполненного переговорной суетой и нервными поездками по деловому центру Нью-Йорка, погрузиться в ванну с пузыриками и душистой пеной, а после завернуться в халат и заползти в огромную кровать, под легкое и теплое одеяло, раскинуться на прохладных подушках, казалось заслуженной наградой верному воину «Гвиччарди SpA Roma»… но вкладывать в ножны самурайский клинок пока еще было рано.

Она могла иначе послужить господину.

Осторожно переступая длинными стройными ногами, ровно до колен прикрытыми черной плиссированной юбкой, и обутыми в модные замшевые туфельки от Валентино, Виола подошла к Бруно – он как раз опустился в кресло и взял со столика журнал -и присела на широкий кожаный подлокотник:

– Ты правда меня отсылаешь? Еще и десяти нет… самое время заняться чем-нибудь приятным.

Углы рта у босса недовольно дернулись, но он сдержал раздражение, и проговорил спокойно, как будто отказывался от предложения официантки попробовать десерт:

– По-моему, я выразился предельно ясно. Ты свободна. Выспись хорошенько, нам предстоят два тяжелых дня.

– Но ты почти не спишь, на тебе лица нет… я же вижу. – в мелодичном голосе Виолы послышалась нотка тревоги. – Будешь опять пить кофе, жевать крекеры и смотреть боевики по кабельному?.. Чтобы, не дай Бог, не пропустить счастливый момент, когда она проснется?..

– Это не твое дело. Уходи. Если хочешь развлечься – Манхэттен в твоем распоряжении, но ровно в восемь тридцать ты нужна мне бодрой, со свежей головой.

– Ну давай я помогу тебе расслабиться, упрямец. Сделаю массаж… как ты любишь.

Руки Виолы потянулись к плечам Бруно, он отстранился, но она не уступила и постепенно победила его сопротивление:

– Просто массаж, босс… легкий и деликатный. Никаких скрытых замыслов. Тебе сразу же станет лучше.

Все-таки не зря она потратила время и деньги на обучение техникам шиацу (3) у знаменитого японского мастера. Пальцы у нее были идеальные – сильные, длинные, с округлыми мягкими подушечками, и соблазнять Бруно с их помощью оказалось куда проще, чем бедрами и декольте.

Всего несколько минут поглаживаний и разминаний усталой шеи, точечных нажатий на самые затекшие и болезненные участки, и отчужденный строгий босс, Ледяной принц, как она мысленно его называла, превращался в мурлыкающего леопарда… Контроль снижался, воля ослабевала, и Виола удваивала старания. Бруно прикрывал глаза, прижимался затылком к ее ладоням, а уж если он начинал постанывать и чаще дышать, появлялся шанс снять с него пиджак и рубашку, добраться до застежки на брюках и продолжить оздоровительную процедуру до счастливого завершения.