Волк на холме

«Ты постоянно должен быть рядом с ней, от моего отъезда до возвращения. Ходи за нею, как тень, не отступайся, даже если она начнет тебя прогонять или скажет, что дает тебе выходной… Ты должен встретить ее с утра, когда она спустится на завтрак, и вечером проводить до порога спальни. И так все все время, все дни до моего возвращения. Я не шучу, Корсо: Малене угрожает серьезная опасность, и, пока меня нет, ты в ответе за ее жизнь».

Звучало все это весьма зловеще, но спокойный и здравомыслящий человек, попав в Браччано, непременно решил бы, что Бруно преувеличивает. Тихая вилла на берегу озера скорее напоминала замок Спящей красавицы, чем пещеру людоеда или разбойничий вертеп. В мирной атмосфере почти семейного завтрака, в компании малость надоедливых, но безобидных старичков, грозные предупреждения Центуриона казались бредом параноика. Но Принц их таковыми не считал. Благостная обстановка не внушала ему ни капли доверия, и восхитительные булочки могли быть всего лишь приманкой для зверя.

Русалочьи глаза с длиннющими ресницами внимательно смотрели на него: Малена ждала ответа. Лука помотал головой и хмуро, как и подобало настоящему церберу, проговорил:

– Нет, синьора Малена. Я вас бросить не могу. Придется нам гулять вместе… как и вчера.

Неожиданно ее бледные щеки покрылись ярким румянцем:

– Я… я как раз из-за вчерашнего… подумала, что ты… предпочтешь побыть один, пока я гуляю.

– Да нет… с чего бы, синьора?

– Малена. Я просила называть меня по имени.

– …Малена. – ее имя было как лимонная льдинка на языке, и он медленно сглотнул, прежде чем спросить снова:

– Я вчера на озере не так что-то сделал?

– Так. Ты все сделал так. Но… это была моя идея туда пойти, и это из-за меня… вон, у тебя на руке следы до сих пор!

Лука мельком посмотрел на свое правое предплечье, где действительно виднелось несколько лиловых синяков:

– Пффффф… подумаешь, следы… на самом деле это я дурака свалял. Не знал, что эти твари нападают без предупреждения.

– Да, но я-то знала!.. И не подумала, что они на тебя так отреагируют. Ты же для них человек новый.

Он не смог скрыть удивления, что она настолько близко к сердцу приняла нелепый инцидент на берегу озера, а Микеле и Катарина переглянулись с таким жадным любопытством, словно им пообещали подсказать выигрышные номера в лотерее.

«Эти, стало быть, ничего не знают… но успели навоображать с три короба», – зло подумал Принц. – «Теперь сплетен не оберешься, как пить дать».

Вслух же сказал тем самым рассудительным тоном, какой обычно на раз успокаивал женскую тревогу:

– Ну, я так понял, что мы в город поедем, а не на озеро пойдем… Или там, наверху, тоже какие-нибудь крокодилы с динозаврами бегают и клювами щелкают?

– Нет, что ты! – она рассмеялась, как при первой встрече, когда они обсуждали летучих коров. – Там и собак с кошками не часто встретишь, а из птиц – только воробьи и голуби.

– Аааааа, вот оно что! – Микеле просветлел лицом и хлопнул себя по лбу, как человек, разгадавший сложный ребус. – Я понял… на вас вчера лебеди напали на берегу?..

Лука усмехнулся:

– Ну конечно, синьор, кто же еще, не крокодилы ведь, в самом деле! Хотя кусаются эти милые птички будь здоров, а прут на тебя и крыльями лупят, что твой Майк Тайсон… (7)

– Так чего ж ты хотел, сынок? К ним в эту пору, пока лебедки на гнездах сидят, и соваться нечего! Местные-то, они почти ручные, людей не боятся, но с чужаками не церемонятся!

– Да я так и понял… – вздохнул Принц, стараясь не смотреть на Малену, потому что ему очень ярко вспомнилось, как она бросилась к нему на помощь и попыталась отогнать разъяренного белоснежного «динозавра» – а тот защелкал страшенным клювом, зашипел и захлопал крыльями уже на нее… вот тогда Лука и прикрыл ее собой, и, выставив правую руку в блок, получил «страшные раны» от яростных щипков.

Потом они убегали с берега со всех ног, она быстро устала и запыхалась, и тогда он хотел попросту закинуть ее себе на плечо и донести до дома… но Малена отвергла эту идею, засмущалась, как школьница, и предложила «просто пойти помедленнее – они ведь нас теперь не догонят».

Они пошли «помедленнее», пробирались в густеющем сумраке добрых полчаса, по узкой каменистой тропке, между темными каменными изгородями, увитыми плющом, и по оливковой роще, где столетние деревья шелестели серебристыми листьями, и казалось, что в кронах переговариваются привидения… Они тоже пытались разговаривать, но светской беседы не выходило, потому что обоих трясло: Малену, должно быть, от пережитого испуга и острой вечерней прохлады, а его – от желания прижать ее к себе и зацеловать до потери сознания… а еще лучше, до обоюдного оргазма. Само собой, сделать это было нельзя, как и обнаружить свои чувства, чтобы не напугать Малену еще больше, и не выглядеть перед ней маньяком из фильма ужасов.

Лука справился: рассказал ей футбольную байку, как однажды на выезде тиффози ночевали в отеле, и горничная сложила из полотенец лебедей, а благодарные парни на следующий день сложили из окурков слово «спасибо»… и такую спасительную веселую чепуху нес до самой виллы, предпочитая выглядеть просто дураком, чем дураком влюбленным.

Пока что ему удавалось держаться в рамках благоразумия, и все шло довольно неплохо. Бруно не к чему будет придраться.

Главное, чтобы прогулка в Браччано не стала вторым таймом вчерашнего марш-броска через оливковую рощу…

****

«Лебединые крики умолкнут,

Птицы канут в холодный туман,

А на шее могучего волка

Королевский блеснет талисман…»

Малена быстро записала четверостишие, перечитала и покачала головой: нет, не то.

«Ну какой еще королевский талисман на шее у волка?.. Могучего волка… пошлятина. Откуда у меня вообще взялись эти лебеди и волки, это же цыганские песни, а не бретонские баллады… Риццоли меня на смех поднимет».

В глубине души она знала, что не поднимет: во-первых, Энцо нравились такие образы, во-вторых, он обрадовался до небес, узнав, что у нее кое-что есть для альманаха, и ни за что не станет критиковать, чтобы не задуть искру вдохновения. Даже если она принесет ему трактирные куплеты в стиле «Царя всех святых» Белли, он и тогда похвалит, и отправит в печать… Правда, собратья по поэтическому цеху и литературные критики не будут столь деликатны.

«Магдалена Войводич долго молчала – ни одной строчки за два года… и, пожалуй, ей следовало и дальше хранить свой обет молчания. Это, по крайней мере, было стильно, чего не скажешь о ее новом сборнике». – что-нибудь такое непременно напишет ехидный Никколо Бузи в «Книжном обозрении».

А все-таки… четверостишие вышло не таким уж и плохим, и ей самой очень даже нравилось. Похожим размером и с похожим набором образов она когда-то сочиняла письма к Бруно и колыбельные для Лизы.

Малена украдкой взглянула на Луку, уткнувшегося в «Спортивный курьер» (они бродили по городу больше двух часов, прежде чем решили передохнуть и присели за столик уличного кафе). На шее у него висела цепочка с головой волка – футбольный талисман, символ клуба «Рома»; у Бруно была похожая, только с лациальским орлом, и не из серебра, а из белого золота.

«Ну да… вот же он – королевский талисман. Как же я предсказуема!.. Ни одного оригинального образа…» – но рука сама собой потянулась за пером, и записала:

«Римский волк, ты мне вовсе не страшен-

Не страшней, чем ночная гроза.

У подножия замковых башен

Я смотрю тебе прямо в глаза».

Перечитала, вычеркнула последнюю строчку и записала заново:

«Я смотрю в колдовские глаза…»

С такой поправкой звучало интереснее и точнее: «колдовские глаза» бывают у оборотня, а где оборотень – там и цыганка…

«Мммммм… ну тогда, наверное, и в первой строфе нужно написать – римский. „А на шее у римского волка королевский блеснет талисман“. Тогда и начинать нужно иначе… вот… сейчас…»

Она слышала, как в тонком эфире отблески ее чувств сплетаются в образы, а образы распадаются на отдельные слова, как тучи на снежинки… но поймать их, прежде чем они растают, было не так-то просто.