Волк на холме

Как обычно по воскресеньям, желающих отдохнуть на озере или прогуляться по лесным тропам, пообедать у воды и устроить пикник на траве, покататься на лодке или взобраться повыше в горы, чтобы увидеть Мраморный водопад и, если все совпадет – знаменитую радугу над кружевной пеной, было полным-полно.

– Опять весь Терни сюда прикатил… – ворчал Бето, пока искал, куда приткнуть свою новенькую «альфа-ромео» поблизости от пансиона, где предусмотрительная Чинция заранее заказала две комнаты. – Чего им дома не сидится?..

– Футбола же сегодня нет, – философски заметил Лука. – Почему бы и не вывезти семейство воздухом подышать… Ты же вот собрался, даже на понедельник отгул взял.

– Да, взял… у меня ведь, в отличие от некоторых, есть работа, и с нее приходится отпрашиваться, чтобы отдохнуть с женой и ребенком! – тон Красного был вызывающим, слова метили в болевую точку; Принц вызов принял и усмехнулся:

– Ну и молодец. Ты у нас всегда был славным парнем, хорошим и правильным, не то что я, бездельник и бандит.

– Бадит, бадит! – радостно подтвердил Джанни из детского креслица. – Дяя Ука бадит!

– Нет, парень, не так: надо говорить – бандит.

– Бадит!

– Бан-дит.

– Бандит!..

– О! Молодец!

– Лука, хватит! Чему ты его учишь?.. – укоризненно произнесла мать.

– Учу говорить правильно, а что?

Лука обернулся назад и, обменявшись коротким взглядом с Чинцией, поймал своей широкой ладонью круглую и пухлую детскую ладошку, отбив «пять»: этому трюку он обучил крестника едва ли не раньше, чем тот сделал свои первые шаги.

– Оставь ребенка в покое, сейчас машину поставлю – поиграете… – досадливо сказал Бето и чуть-чуть прибавил газу.

– Хорошо, мамочка.

Принц поправил ремень и слегка поёрзал в пассажирском кресле – оно было чертовски удобным, спору нет, спина совсем не затекала, но сидеть без движения, изображая «креветку справа», пока Бето с важным видом рулил, порядком надоело.

Корсо рассчитывал, как обычно, с ветерком мчаться на своей «Ямахе», и ни от кого не зависеть, все равно в конце пути они встретились бы в Пьедилуко, но ему пришлось уступить сдвоенным уговорам супругов, оставить мотоцикл на стоянке в Терни и сесть в машину. Бето, еще не освоившийся как следует с новой тачкой, купленной к тому же в кредит, хотел иметь возможность поменяться c ним местами, а Чинция – спокойно сидеть сзади, слушать музыку и заниматься ребенком. Так что Луке пришлось до конца сыграть роль доброго крестного и принять свою долю ответственности за семейное благополучие.

До самого Пьедилуко они тащились в правом ряду, на минимальной скорости, Красный притормаживал на каждом повороте, в результате дорога вместо двадцати минут заняла почти час. Джанни начал кукситься и ныть, несмотря на старания Чинции отвлечь его игрушкой и пакетиком сока, и Принц позавидовал свободе, с какой малыш выражал свое недовольство происходящим… Ему приходилось быть куда более сдержанным, во всем. Таков уж был уговор, а Лука не любил нарушать обещания.

****

После небольшого отдыха в шезлонгах на пляже, игры в мяч, катания на катамаране и вкусного обеда на открытой веранде пансиона настало время сиесты. Чинция быстро уложила Джанни на дневной сон, отправила Бето присматривать за ним – а на самом деле, тоже спать, поскольку на природе ее супруг всегда пьянел от кислорода и готов был часами обнимать подушку – переоделась в джинсы и легкий свитер, сменила туфли на кеды, и вышла на улицу, к поджидавшему ее Луке.

Совместная пешая прогулка, по городским улочкам и площадям, или, как сегодня, по живописным окрестностям озера, вот уже год как была неизменной частью воскресных встреч. Бето совсем не был в восторге от этой «семейной традиции», но Принц и Чинция мало интересовались его мнением на сей счет. Провести час-другой наедине, без лишней пары ушей и глаз, было не столько наглостью или блажью зарвавшихся любовников, сколько жизненной необходимостью матери и… тайного отца малыша Джанни.

Полусвидания бывшего с бывшей куда больше напоминали родительские собрания в школе, чем интимные встречи. По крайней мере, именно так это выглядело для Луки.

Для начала Чинция, в другое время отменно державшая дистанцию, немного оттаивала: целовала его в щеку, по-хозяйски брала под руку и уводила подальше от мужа и сына, чтобы без помех разобраться с проблемами, которые не могли быть решены без участия Принца. И заодно пожаловаться на обыденность и гнетущую скуку благополучной, но заурядной жизни. Намекнуть, что все еще тоскует по нему ночами… Но стоило ему принять ее слова близко к сердцу, рвануться навстречу, раскрыть объятия, как она осаживала его, и весьма строго:

– Ты не забывай, что я замужем! И наши встречи, и твои визиты – только ради Джанни!

– Да, Чинция, конечно, ты права, – безвольно соглашался он, и ненавидел себя за слабость, но ему нечего было противопоставить материнской правоте.

Она и так совершила подвиг, когда решила сохранить беременность, и пошла на многое, чтобы убедить Бето посетить Принца в тюрьме, попросить прощения за все прошлые обиды и рассказать про ребенка, а когда он вышел на свободу – не препятствовать встрече с сыном…

Потом Чинция непременно говорила, как хорошо, что между ними все просто и ясно, так по-дружески, и нет никаких недомолвок и скрытых замыслов… И, конечно, им обоим нечего стыдиться, ну, а Бето – не о чем волноваться, ведь так, Принц? Принц!

Каждый раз он словно просыпался от ее вопроса, и улыбался, и кивал головой – ну да, конечно, не о чем… – и, успокоенная, она в качестве награды нежно гладила его по руке, прижималась бедром к бедру или опускала голову на плечо. Подруга не старалась нарочно возбуждать его, ну разве что слегка поддразнивала, провоцировала проявить мужской интерес, и подтвердить тем самым, что она ему по-прежнему желаннее всех, и что под пеплом давным-давно законченного романа тлеют угли незабытой любви.

Пару раз за прошедший год они все-таки целовались по-настоящему: в парке Сан-Джованни, под огромным раскидистым деревом, куда их загнал проливной дождь, и в крохотной привокзальной кофейне, когда однажды Чинция ни с того, ни с сего решила проводить Луку на поезд. В парке между ними было больше нежности, чем страсти: он просто завернул ее в свою куртку, чтобы спрятать от дождя и согреть, а она обняла его за талию и скользила губами по шее, пока он не перехватил их своим ртом…

В кофейне же, бог знает почему, они оба так завелись, что едва не сделали все прямо там, в темном углу, на узком кожаном диванчике, и вроде не было иного выхода, кроме как сейчас же пойти и снять номер в ближайшем отеле… но в последний момент Чинция передумала.

«Нет… Нет, нет и нет, Лука!.. Пусти!» – вытащила руку у него из штанов, оттолкнула и выкрутилась из объятий. Протест умер у него на губах, не успев родиться, потому что Принц поразился, какой злобой – почти ненавистью – вдруг зажглись голубые глаза подруги.

Она вызвала такси и убежала, не простившись, а он пошел в туалет и по-быстрому отдрочил себе, не испытав никакого удовольствия, и просто спустил в унитаз жгучую обиду.

Неделю из Терни не было вестей, он снова злился и терялся в догадках, но из гордости не набирал телефонный номер… в субботу Чинция позвонила сама и как ни в чем не бывало пригласила его приехать и отпраздновать с ними Троицын день. Принц хмуро проворчал что-то вроде «приеду, если буду свободен», но она проворковала, что Джанни будет рад увидеть крестного папу, и поднесла к трубке малышка, который весело гулил и вроде как в самом деле радовался голосу крестного…

Неожиданно сердце Луки сильно и болезненно дрогнуло, подарив всплеск незнакомого, ранее неизведанного чувства, и в этот миг он впервые отчетливо понял – всей душой, всей кожей – что у него есть СЫН. Кровь от крови и плоть от плоти, единственное по-настоящему родное существо в его несуразной жизни, которое радуется ему просто так, ничего не требует, ни в чем не обвиняет…

– Я приеду, – пообещал Лука, едва Чинция снова взяла трубку, и решил, что никакие женские капризы или мужские мудачества, и вообще ничто в мире, не помешает ему видеть ребенка.

Джанни был его сыном, и Лука хотел видеть, как он растет.

****

Сегодня что-то было не так… Принц понял это, едва взглянув на лицо Чинции, когда она выплыла из дверей пансиона и царственно прошествовала на веранду, где он в ожидании допивал кофе и докуривал третью сигарету.

– Пойдем? У нас всего полтора часа, а обсудить надо многое…

– Пойдем. – Лука затушил окурок, встал и церемонно предложил руку своей даме, но она не оценила галантного жеста:

– Ой, перестань… Мы же не в церковь с тобой собираемся…

– Как скажешь.

Холодноватый напряженный тон тем более не сулил ничего хорошего. Принц предпочел не задавать вопросов и ждать, пока Чинция сама все объяснит.

Они немного прошлись по берегу озера, свернули в сторону от пляжа, на туристическую тропу, ведущую через лес на вершину холма. Держась этого маршрута, можно было за пару часов дойти до Лабро, соседнего городка, но такое длинное путешествие не входило в планы Чинции. Мысли ее были как никогда прагматичны и далеки от романтики. Разговор предстоял важный и неприятный, и она понятия не имела, как отреагирует Принц…

Общение с ним на личные темы всегда напоминало хождение по минному полю, и Чинция не хотела рисковать. Громкая ссора привлекла бы ненужное внимание, значит, Луку следует увести подальше от прибрежной зоны отдыха, и убедиться, что никто из временных соседей по пансиону не увязался за ними – ни витающая в облаках влюбленная парочка, ни бодрые пенсионеры с уродливой собачкой, ни настырные немецкие туристы, решившие освоить новый трек.

Наконец, они забрались достаточно глубоко в лес, пересекли небольшой ручеек по деревянному мостику и попали на живописный островок, где густо разрослись и переплелись ветвями дубы и буки – каждый попавший сюда мог легко представить, что оказался в волшебной пещере или во дворце лесного царя.

Когда Чинция остановила его и положила руку на плечо, у Принца быстрее забилось сердце, и он склонился к губам подруги в надежде на поцелуй.

«Ну хоть это мы можем себе позволить?» – промелькнула мысль и растворилась в темном гуле крови…

– Лука, я должна тебе сказать. Я и так слишком долго тянула, но откладывать больше нельзя… – прошептала Чинция и повернула голову набок, так что стало ясно: никаких поцелуев. Он вздохнул и сам отстранил ее от себя, прислонился к стволу дерева и достал сигареты.